За Веру, Царя и Отечество - Валерий Шамбаров

Однако русская сторона на подобные посулы не склонялась и от каких бы то ни было контактов с противником отказывалась. Почему? Тирпиц, например, приходил к выводу, что имелись две серьезных причины. Союз немцев с Турцией и "невыполнение гинденбурговского плана кампании 1915 г.". Действительно, Порта до того замарала себя бесчеловечными преступлениями, что переговоры с ее друзьями претили порядочным политикам. И разгромить Россию действительно не удалось. Хотя можно назвать и другие препятствия к реализации германских "миротворческих" планов. Например, то, что авторы этих планов совершенно не представляли себе психологии русских. Ну могла ли рыцарская натура Николая II допустить саму мысль об измене союзникам за какие-то подачки со стороны врага? И он как никто хорошо знал, что Россия со своей стороны ведет войну справедливую. И весь народ это знал. Стоит подчеркнуть, что лозунги "Долой войну" стали появляться гораздо позже, при Временном правительстве, когда страна закувыркалась в хаос и политический раздрай. А в 1915-м подобные лозунги не имели ни малейшего шанса на успех. И даже антиправительственная борьба велась под сугубо патриотическими флагами - с обвинениями "верхов" в предательстве или в неспособности победоносно вести боевые действия. Сами же русские побежденными себя отнюдь не считали, утратив лишь несколько окраинных губерний. Так с чего же тут мириться?

Делались и попытки "закулисного" воздействия на царя, вплоть до использования цепочки Варбург - Гинзбург - Симанович для обработки Распутина. Которого смогли убедить в необходимости "замириться". Но для изменения позиции государя и императрицы даже "старец" не смог ничего сделать. Из чего, кстати, видно, что его влияние на Николая и Александру Федоровну было все же далеко не безгранично.

А затем наложился еще один фактор, по сути положивший конец всем попыткам прийти к соглашению с русскими. В августе немцы сами опьянели от своих побед (преувеличенных своей же собственной пропагандой). И идея более-менее почетного мира на Востоке их уже больше не устраивала. И когда в рамках последней попытки договориться (или скажем так, последней настоящей попытки) кайзер и правительство издали манифест, что "Германия не ведет захватнической войны", возмущенный вой дружным хором подняли все - и военные, и парламентарии, и политические партии, как правые, так и левые. Потому что сами теории пангерманизма, пропитавшие мозги нескольких поколений, сама подготовка к будущему столкновению, ради которого немцы столько лет "затягивали пояса", предусматривали войну именно захватническую. А иначе зачем ее было начинать? И теперь, когда захваты наконец-то начали превращаться в реальность, отказаться от них? Бетман потом вспоминал, что "большая часть германского общества требовала сокрушительной победы и отвергала идею компромисса". А Эйнштейн, проживавший в Швейцарии, писал: "Победы в России оживили германское высокомерие и аппетит. Наилучшим образом немцев характеризует слово "жадные". Их почитание силы, их восхищение и вера в силу, их твердая решимость победить и аннексировать новые территории очевидна".

Гинденбург, например, требовал обязательно больших аннексий в Прибалтике. И обосновывал: "Мне они нужны для маневрирования моего левого фланга в следующей войне". Откуда видно, кстати, что сепаратный мир мог дать России разве что недолгую передышку - после победы на Западе немцы все равно намеревались возобновить боевые действия против нее. Но и сам Бетман, склонившийся было к мысли о поисках компромисса и еще в июле вытягивавший у турок обещания для царя, тоже "передумал". И мириться соглашался лишь на условиях фактической капитуляции. 11.8 он представил Вильгельму доклад, где говорилось: "Если развитие военных операций и события в России сделают возможным отбрасывание Московской империи на восток и лишение ее западных провинций, тогда наше освобождение от этого восточного кошмара будет целью, достойной усилий, великих жертв и исключительного напряжения этой войны".

Ему вторил министр иностранных дел фон Ягов, представивший 2.9 меморандум о "восточной угрозе": "До сих пор гигантская Российская империя с ее неиссякаемыми людскими ресурсами, способностью к экономическому возрождению и экспансионистскими тенденциями нависала над Западной Европой как кошмар. Несмотря на влияние западной цивилизации, открытое для нее Петром Великим и германской династией, которая последовала за ним, ее фундаментальная византийско-восточная культура отделяет ее от латинской культуры Запада. Русская раса, частично славянская, частично монгольская, является враждебной германо-латинским народам Запада..." Как видим, терминология уже очень и очень смахивает на грядущие труды доктора Геббельса... Но у кайзера и у самого успехи вскружили голову. Завоевания на Востоке, впечатляющее отражение англо-французского наступления на Западе... он уже считал себя победителем! И если летом по поводу подводной войны косноязычно оправдывался перед американцами, будто нашкодивший мальчишка, то осенью вдруг ошарашил посла США Джерарда высокомерным заявлением: "Я не потерплю никаких глупостей от Америки после окончания этой войны". А относительно возможности договориться с Петроградом резюмировал: "Теперь я не согласен на мир. Слишком много германской крови пролито, чтобы все вернуть назад, даже если есть возможность заключить мир с Россией".

А его подручные уже вовсю перекраивали мировые карты! 13-15.10 Бетман-Гольвег и Фалькенгайн утрясли прежние разногласия и пришли к соглашению, что пора начинать создание пресловутой "Срединной Европы", федеративного надгосударственного образования, куда войдут Германия, Австро-Венгрия и Турция, будут включены территория Бельгии, Польши, Прибалтики и прочих земель, отвоеванных у России. Указывалось, что "следует высвободить балканские государства от русского влияния" и превратить их в зону германского влияния. Предполагалось, что в этот федеративный союз должны войти также дружественные к немцам Голландия и страны Скандинавии, но рейхсканцлер предостерег - мол, пока делать этого не стоит, поскольку для Германии сейчас важнее их нейтралитет, позволяющий вести через них внешнюю торговлю. А 11.11 к проекту присоединилась и Австро-Венгрия в ходе переговоров своего министра иностранных дел Буриана с Бетман-Гольвегом.

Не желали упустить своего и турки. У них успехи были гораздо скромнее, но немцев они уже считали без пяти минут победителями и выпрашивали заготовки для собственного "Великого Турана". Уговаривали при грядущей дележке добычи передать им Среднюю Азию, Казахстан, воссоздать Крымское ханство, а Поволжье превратить в Казанское ханство (разумеется, зависимые от Порты). Правда, насчет таких запросов им отвечали уклончиво. Но планы освоения западных российских окраин немцы разворачивали вовсю. Ягов 30.10 писал: "В ходе столкновения германского и славянского миров панславянские тенденции в России будет укрепляться, и традиционные династические связи между нами и Петербургом будут окончательно похоронены, а Россия останется нашим врагом и в будущем. Следует решить вопрос, не диктует ли необходимость выдворения полуазиатской Московской империи за Буг рассматривать как императивно необходимую, поскольку нынешний поворот истории обязывает нас, как представителей западной культуры, отбросить славян за Эльбу, Одер и Вислу". Польшу, "славянское государство без монгольского элемента" (и оттесненное "за Вислу") он предлагал сделать "буферной зоной", подконтрольной Германии. И указывал: "Теперь, когда мы отбрасываем русский кошмар на Восток, по меньшей мере линия Митава - Буг должна рассматриваться как желательная военная цель". Свои проекты предлагали и другие деятели. Видный идеолог Шиман утверждал, что "русское государство не является продуктом естественного развития, а конгломератом народов, удерживаемых вместе искусственно монархией, которая дегенерировала в деспотию". Поэтому рекомендовал отделить российские национальные окраины и создать из них марионеточные государства, управляемые Германией "на римский манер". Его предложения поддерживал целый ряд таких столпов пангерманизма, как Рорбах, Хадлер, Клас, Лезиус. Вторая группа идеологов Майнеке, Дельбрюк, Шефер - выступала за прямую колонизацию.