Во славу Отечества! - Евгений Белогорский

От подобного наглого, едва завуалированного шантажа, Фоша моментально передернуло. Он как никто другой помнил слова английского премьера о том, что у его страны нет постоянных союзников, а лишь есть постоянные интересы. С глубокого детства он помнил рассказы взрослых о том, как англичане втравили Наполеона III в войну с Россией, заставив французов нести главные  тяготы и лишения этой кампании. Да и сам генералиссимус был прямым свидетелем того, как в далеком 1870 году англичане бросили того же Наполеона на произвол судьбы, после сокрушительного поражение под Седаном от пруссаков. Все это Фош хорошо помнил и не желал, что бы с его родиной  вновь повторился тот же конфуз. Британцы отсидятся на своем острове, с интересом глядя через канал, что интересного твориться у соседей.   

- Я повторяю, сэр Уинстон, что самые боеспособными частям на данный момент являются канадский корпус и две австралийские дивизии. Других сил у меня нет.

- А если переговорить с Першингом. Ведь как я понял, американцы собираются забрать только четыре дивизии и прекращают поставку новых. Но ведь под Мецом находятся три вполне боеспособные дивизии генерала Балларда – не сдавался англичанин.

- Дивизии Балларда еще не имеют боевого опыта, поскольку  созданы совсем недавно из всего того американского контингента, что до сих пор находится  в учебных лагерях, – огрызнулся Фош. 

- Так они пусть поскорее его обретут! – пафосно воскликнул Черчилль.

-Это надо согласовать с Першингом – продолжал упрямиться Фош, прекрасно зная, что за воины американцы.

- Великолепно, это я беру на себя. Когда мы сможем нанести удар, если американцы дадут добро?

- Не  ранее 15 ноября, сэр Уинстон. И не слова более, это срок самый минимальный!

Так началась подготовка к штурму линии Вильгельма, который стал последней наступательной операцией  союзников на Западном фронте этого года. 

Першинг был не против привлечения дивизий Балларда, но с одним только условием, они должны были идти во втором эшелоне атаки, что вполне совпадало с намерениями самого Фоша.  Главную ударную силу союзников канадский корпус и австралийские дивизии сочно перебросили под Монс, где предполагался прорыв немецкой обороны с нанесением удара на Брюссель. На выбор места удара, во многом повлияло сообщение главы военно-полевой разведки союзных войск полковника Гийема Фляша. По его сведениям находившиеся на этом участке фронта немецкие части, были сильно распропагандированы социалистами в пользу скорейшего окончания войны, и поэтому особого сопротивления не предвиделось. 

Американские части, находившиеся под Мецом, были переброшены под Монс по железной дороге, и это вызвало неприятный инцидент между союзниками. Французы, привыкшие не сильно церемониться с собственными солдатами, по привычке подали для транспортировки американцев специализированные вагоны созданных специально для перевозки своих войск. Вся особенность этих вагонов заключалась в том, что снаружи они запирались на висячие замки делавшие невозможным покинуть вагон по пути следования. Данное изобретение было сделано рациональными французами не от хорошей жизни, а в связи с массовым дезертирством из рядов армии в трудные для страны периоды военных катастроф.

Свободолюбивые американцы бурно протестовали против подобного обращения с собой, но французы моментально выкатили заранее приготовленные пулеметы и янки покорились. Правда их покорность была временна, и они высказали все, что только думали о союзниках по прибытию на фронт самому Першингу, приехавшему под Монс, что бы напутствовать своих солдат.

Конфуз возник первостатейный, боевое содружество наций треснуло и пошло множеством трещин недоверия, и только вмешательство Фоша, который лично извинился перед Першингом, за недогляд своих подчиненных. Желая сгладить столь неприятный инцидент, генералиссимус в присутствии американца отдал приказ о понижении в звании командира посмевшего выставить против союзников пулеметы. 

Наступление началось рано утром 15 ноября, после короткой, но мощной получасовой артподготовки. Бравые канадцы и австралийцы, лишенные ставшей уже привычной танковой поддержки густыми цепями устремились на немецкие позиции. Риск провала атаки был огромен, немцы уже успели доказать, что линия Вильгельма хорошо укреплена и весь расчет строился на данных господина Фляша.   

В начале атаки, по наступающим частям велся одиночный пулеметный огонь из не подавленных огневых точек противника, но он не смог задержать штурмующие цепи, хотя урон им был нанесен серьезный. Молчали пушки обороны, которые как выяснилось, потом были захвачены дезертирами, по договоренности с агентами Фляша. Когда канадцы ворвались в передовые окопы, их глазам предстала незабываемая картина, впервые за все время войны произошла массовая сдача в плен немецких подразделений. Побросав винтовки, солдаты кайзера охотно поднимали руки, радуясь своему окончанию войны. И первое, что они потребовали, когда их отконвоировали в тыл союзников, хорошо себя накормить, вслед за сохранением жизни, это было главное условие, которым соблазнились немецкие солдаты, слушая посулы шпионов Фляша.   

Прорыв обороны под Монсом стал полной неожиданностью для фельдмаршала принца Рупрехта, командующего этим участком фронта. Еще большим ударом стало известие об измене частей рейхсвера открывших врагу дорогу в глубокий тыл фронта. За один день наступления союзники продвинулись на шесть – восемь километров встречая на своем пути минимальное сопротивление. Вся с таким трудом выстроенная система обороны рухнула в один момент из-за банального предательства в обмен на чечевичную похлебку. Союзники сразу позаботились, что бы эта причина сдачи в плен немцами была хорошо известна. 

Об этом во всеуслышание трубило радио, фотографиями усердно налегающих на еду германских солдат пестрели все французские и английские газеты. Множество листовок с льготными условиями сдачи в плен падали с неба в расположение немецких частей, призывая положить конец войне и вернуться домой. 

Эффект прорыва под Монсом был устрашающим, уже на четвертый день наступления передовые части канадцев подходили к Брюсселю, а австралийцы бодро вышагивали к Намюру, гоня перед собой разрозненные части противника. Единственно положительным фактором в этой картине было то, что на остальных участках фронта была относительная стабильность.

Под Гентом и Седаном германские войска отбили попытки союзников по прорыву линии немецкой обороны в новых местах. Так же к огромной радости принца Рупрехта и великого герцога Альберта, более фактов массовой сдачи в плен не отмечалось. Союзникам лишь удалось расширить место прорыва, оттеснив в бок близстоящие немецкие части, начав вводить в наступление американские соединения   

В ставке Фоша все эти дни царило приподнятое настроение, уже строились планы выхода на германскую границу и даже к Рейну. Казалось, только чудо может помешать союзникам, одержать вполне заслуженную победу и это чудо случилось. Так хорошо начавшийся разбег союзных войск, споткнулся о фельдмаршала Людендорфа, вновь блеснувшего своим талантом полководца.

Экстренно прибыв с Восточного фронта 18 ноября, фельдмаршал стал срочно группировать ударный кулак у основания места прорыва союзников. С этой целью в дело был брошен последний стратегический резерв в виде II Саксонской дивизии, усиленной частями герцога Альбрехта переброшенными из-под Седана и Монмеди. Все это было сделано, несмотря на бурные протесты Гинденбурга и Альбрехта. Выслушав доводы своих оппонентов, Людендорф коротко сказал: «Или сейчас или никогда», после чего все дискуссии были прекращены.

Кроме создания ударного кулака, фельдмаршал железной рукой наводил порядок и подтягивал дисциплину. Немедленно по прибытию на Западный фронт, Людендорф предал военно-полевому суду командира II франкфуртской дивизии генерал-майора Грауде и весь его штаб, чьи солдаты открыли врагу фронт. Одномоментно было объявлено, что немедленному расстрелу подлежат командиру любого уровня, чье подразделение добровольно сдадутся в плен, а члены их семей подвергнуться судебным преследованиям. 

Смертная казнь полагалась за чтение вражеских листовок и распространение пораженческих слухов. Военно-полевым судам были предоставлены огромные права проводить любые репрессии вплоть до расстрела. Для вынесения смертельного приговора, судам было необходимо иметь двух свидетелей подтверждающих факт измены, а если сложиться ситуация требующая принятия незамедлительных решений, то суды могли действовать по своему усмотрению. Под юрисдикцию военно-полевых судов отходили все воинские подразделения от взводов до полков включительно. Выше приговоры должны были утверждаться командующим фронта или его заместителями.