Лезвие бритвы - Иван Антонович Ефремов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никто из них, кроме Ивернева, не замечал, что двое ученых смотрели друг другу прямо в глаза с той прямотой, какая может быть только у больших друзей или смертельных врагов.
Едва Витаркананда, успокоив геолога, повернулся к присутствующим, как встретил изучающий взгляд русского врача. Слегка приподняв изломанные смоляные брови над глубокими темными глазами, индиец вопросительно посмотрел в бледно-голубые, как тибетские снега на рассвете, глаза русского. Несколько минут длился их никем не замеченный поединок, или, вернее, проба сил, пока Витаркананда вполголоса не спросил Гирина:
— Вы из стоящих на пути?
— Если вы разумеете под путем науку — да, если йогу — нет.
Профессор скрыл улыбку под широкими седыми усами.
— Каждый ученый, если он истинный ученый, бесстрашный и отрешенный познаватель правды, и есть жнани-йог с дисциплиной мысли и воли.
— Трудно самому определить, истинный ли я ученый, но стараюсь служить науке по мере сил и без корысти.
— Я вижу, — ответил Витаркананда, — так же как вижу, что она, — он перевел взгляд на Симу, — прошла немало ступеней Гхеранда Самхита (профессор употребил тантрическое название хатха-йоги).
— Уверен, что жена не думала об этом, — улыбнулся Гирин.
— У вас в России, да и вообще на Западе, немало людей, не подозревающих, что они йоги, но достигших таких же высот совершенствования и понимания.
Громкое восклицание Леа прервало их неторопливый разговор. Сандра перевела быстрый поток итальянских слов.
— Леа говорит, что давно мечтала увидеть поближе одну из удивительных русских гимнасток!
— Я хоть и русская гимнастка, но меня нельзя причислять к замечательным нашим девушкам, победившим в Риме, — ответила Сима, — я одна из мастеров спорта, каких у нас много тысяч. И это правда, а вовсе не скромность.
— Все равно, вы мне нравитесь! — заявила Леа, беря Симу под руку. — Смотри, Чезаре, она тоже маленькая, как и я, разве чуть выше.
— Немного, всего сантиметров на пять!
— Я привыкла к мужскому презрению, — вздохнула Леа, — но должна тебе заметить, что неприлично проглядывать глаза, как ты делаешь. Сначала с Тамой, теперь вот с русской. В первую же встречу! Думаешь, если ты художник, так тебе все дозволено? А дальше что будет?
— А дальше будет вот что. — Чезаре поднялся. — Мы утомили Тислава, — так итальянец произносил трудное имя. — Пора идти. Я предлагаю новым русским друзьям поехать с нами. Недалеко богатая вилла, владельцы которой уехали в путешествие. Мы арендовали там купальный бассейн, глубокий, с вышкой. Это сильно облегчило пребывание в жарком Мадрасе!
Сима вопросительно посмотрела на Гирина, тот на Ивернева. Геолог согласно кивнул.
— Бассейн в кафеле цвета неба, и теплая вода смешана с ключевой! Голубая прохлада! — соблазнял Чезаре. — Профессора мы тоже захватим с собой.
Глаза Даярама и Тиллоттамы сделались круглыми от ужаса. Витаркананда нисколько не оскорбился, мягко объяснив, что принадлежит к старому поколению, для которого такие вещи невозможны. Чезаре поспешил попросить прощения. Ученый ласково отклонил повинную.
— Хотелось бы встретиться с вами, — обратился он к Гирину, — когда вы отдохнете от путешествия и будете свободны от конференции.
— Я не устал, но заседания начнутся уже завтра, — ответил Гирин. — Может быть, для вас удобно в субботу, в конце конференции.
— Очень хорошо. Я прошу вас приехать ко мне, оказать мне эту честь. Вы позволите, чтобы пришли несколько моих друзей? Будут только мужчины. Даярам приедет за вами. Мои друзья будут очень рады встрече с русским врачом-психологом. Мы уже слышали о ваших выступлениях на делийской конференции.
— Я очень благодарен, — тихо сказал Гирин, — я плохой оратор и не слишком силен в английском языке. Однако мне чрезвычайно интересно встретиться с вашими друзьями. Жаль, что мое пребывание здесь очень ограничено.
— Но почему же его нельзя продлить?
— Я обещаю вам попытаться!
— Благодарю! И еще один вопрос: для вас Даярам разыскивает старую легенду о черной короне и походе Искандера в Индию?
— Это просьба моего друга, геолога Ивернева. Однако и я заинтересован в отыскании рукописи предания.
— Хорошо, мы теперь примем участие в этом деле. Древние легенды об Искандере собирает и изучает один японский профессор, приехавший четыре года назад в Индию. Я слышал о нем только мельком. Но могу узнать точнее и связать вас с ним.
— Лучше не надо.
Витаркананда искоса взглянул своими всезнающими глазами.
— Я понимаю. Вы опасаетесь привлечь внимание тех… кто охотится за итальянским художником. Хорошо. Но мне пора. — Витаркананда поднялся, сделал общий поклон и вышел в сопровождении Даярама.
Гирин убедил Симу ехать купаться с итальянцами, а сам остался у Ивернева. Сима поняла, что им надо поговорить наедине, и поехала под опекой Леа и пожилого итальянца, покрой легкого кителя, дубленое лицо и бестрепетный взгляд которого выдавали моряка. Не успела веселая компания покинуть дом, как геолог попросил, чтобы Гирин помог ему сесть. Потрясая исписанными знакомым почерком Андреева листками, он воскликнул окрепшим голосом:
— Подумайте только, что за странное совпадение! Леонид Кириллович нашел в записках отца короткое упоминание о находке им неизвестных серых кристаллов на отвалах очень древнего рудника во время своей Памиро-Афганской экспедиции. Я видел эту запись, но не придал ей никакого значения. Какой глупец!
— Как же так получилось?
— Запись сделана мельком. Ни отец и никто другой не описали нового минерала.
— Вероятно, он не успел до революции, а потом события отвлекли, да и научные труды одно время плохо печатались.
— Все же печатались. И отец мог бы сделать это потом.
— Следовательно, после революции у него уже не было камней. Очевидно, они были как-то утрачены. Минералогия ведь не была специальностью вашего отца?
— О нет. Он обыкновенный геолог, общего направления, с интересом к рудным месторождениям, как у всех
