Сталин - Дмитрий Волкогонов

2. Вслед за пушечными истребителями и штурмовиками атакуют бомбардировщики всех типов, сбрасывая фугасные и зажигательные бомбы. Атаки производить эшелонами девяток с индивидуальным прицеливанием..."727

Что еще можно сделать, чтобы как-то переломить катастрофическое развитие событий? Сталин мучительно думал, постепенно оправляясь от потрясения, какого он никогда до этого не испытывал.

Вспомним, что еще 5 июля 1941 года он распорядился направить в войска телеграмму:

"Командующим фронтами

(за исключением Закавказского и ДВФ)

В боях за социалистическое Отечество против войск немецкого фашизма ряд лиц командного, начальствующего, младшего начальствующею и рядового состава танкистов, артиллеристов, летчиков и других проявили исключительное мужество и отвагу. Срочно сделайте представление к награждению правительственной наградой в Ставку Главного Командования на лиц, проявивших особые подвиги"728.

После публикации в газетах Указа Президиума Верховного Совета СССР о присвоении (первом в Отечественной воине) звания Героя Советского Союза М.П. Жукову, С.И. Здоровцеву, П.Т. Харитонову за воздушные тараны вражеских бомбардировщиков Сталин позвонил в агитпроп ЦК:

- Шире пропагандируйте героизм советских людей. Вспомните ленинский призыв: "Социалистическое Отечество в опасности!" Внушайте, что фашистских мерзавцев можно и нужно разгромить! - И, не дожидаясь ответа, положил трубку.

Да, нужно морально поощрять людей. Каждый день донесения, печать говорят о том, что тысячи солдат, командиров, политработников, жертвуя жизнью, бьются за каждый рубеж...

Кроме чисто военных дел Сталину ежедневно по нескольку часов приходилось заниматься и хозяйственными, и организационными вопросами. Вот на днях они с Маленковым и Жуковым рассмотрели вопрос, поставленный Ленинградской партийной организацией, о создании ополченческих дивизий. Сталин еще не мог знать, что этот почин выльется в мощное движение и к концу года будет создано около 60 дивизий народного ополчения, 200 отдельных полков, сыгравших заметную роль в обороне Отечества.

4 июля Вознесенский и Микоян доложили проект решения ГКО "О выработке военно-хозяйственного плана обеспечения обороны страны". Сталин подписал проект почти без рассмотрения: в приемной толпились военные. А он уже ждал с фронтов все худших и худших вестей. Вознесенский, торопясь, успел доложить Сталину, что 30 июня СНК СССР утвердил общий мобилизационный народнохозяйственный план, предусматривавший в кратчайшие сроки перестроить экономику на военный лад. Перед Вознесенским у Сталина был Шверник, председатель Совета по эвакуации, докладывавший, как идет выполнение постановления ЦК ВКП(б) и СНК "О порядке вывоза и размещения контингентов и ценного имущества". По плану в первую очередь эвакуировались на восток лишь предприятия, расположенные вблизи границы. Но уже через несколько дней военные неудачи заставили коренным образом пересмотреть расчеты. Никто еще тогда не знал, что за предельно короткие сроки (к январю 1942 г.) будет перевезено и вскоре введено в строй 1523 промышленных предприятия, в том числе 1360 оборонных. Переоценить этот факт невозможно. Только неимоверными, фантастическими по самоотверженности усилиями советских людей целая индустриальная держава переместилась за тысячи километров на восток и быстро начала восстанавливать утраченный военный арсенал. Достаточно сказать, что, несмотря на великое переселение, часто под бомбежками, в 1941 году оборонная промышленность выпустила 12 тысяч боевых самолетов, 6,5 тысячи танков, около 16 тысяч орудий и минометов.

...Приняв на полтора часа военных, Сталин вновь вернулся к партийным и государственным делам, подписав предложение Маленкова о назначении на 1170 крупных военных заводов и предприятий тяжелой промышленности парторгов ЦК. Сталин написал записку Маленкову:

"Советую подумать о создании этою института и в политотделах МТС" и совхозов".

Сегодня мы знаем, что в ноябри 1941 года было принято решение о создании нескольких тысяч политотделов в МТС и совхозах. На сельское хозяйство, в результате потери огромных территорий и ухода рабочей силы на фронт, легла тяжелейшая задача обеспечить армию и страну продовольствием...

Так складывался почти каждый день у человека, занимавшего все мыслимые высшие должности. Война еще больше утвердила его в положении абсолютного диктатора.

Вот что рассказывал мне И.В. Ковалев, бывший нарком путей сообщения: "Помню, пригласили меня, тогда начальника Управления военных сообщений, на совещание в Кремль. Смотрю: железнодорожники, военные, работники ЦК. Здесь же Каганович, Берия, который курировал одно время транспорт. Зашел Сталин. Все поднялись. Он без предисловий: ГКО принято решение создать Транспортный комитет. Предлагаю избрать председателем комитета товарища Сталина... Так сам и сказал. Помню одну фразу с того далекого совещания: "Транспорт - это вопрос жизни. Дела фронта в руках транспорта. Запомните: за неисполнение директив ГКО - военный трибунал". Так негромко, с акцентом сказал, но мурашки по спине побежали..."

Иван Владимирович продолжал: "За войну мне пришлось десятки, а то и сотни раз докладывать Верховному о подаче эшелонов к какому-то району фронта. Бывало, об отдельных эшелонах (с особо важным грузом) докладывал Сталину по его указанию через каждые два часа. Был случай, когда я "потерял" один эшелон. Сказал, что на такой-то станции... А его там не оказалось... Сталин едва сдерживал гнев:

- Не найдешь, генерал, пойдешь на фронт рядовым... (К слову сказать, угроза не для красного словца. Работая в архиве, я однажды столкнулся с фактом, когда Н.А. Москвин, генерал-майор, был разжалован приказом Сталина в рядовые и направлен на фронт729. Но это - отступление.)

А Поскребышев мне, бледному как мел, добавил:

- Смотри, нарвешься. "Хозяин" на пределе...

Когда я приходил докладывать Сталину, - вспоминал Ковалев, - у него, как правило, были Молотов, Берия, Маленков. Я еще про себя думал: мешают только. Вопросов никогда не задают. Сидят и слушают. Что-то записывают. А Сталин распоряжается, звонит, подписывает бумаги, вызывает Поскребышева, дает ему поручения... А они сидят. Сидят и смотрят то на Сталина, то на вошедшего... И так я эту картину заставал десятки раз... Видимо, Сталину нужно было это присутствие. То ли для выполнения возникающих поручений. То ли для истории... Кагановича там обычно не было: этот работал по 18 часов в сутки. Ругань, шум, угрозы. Каганович ни себя не жалел, ни других. Но у Сталина сидящим, как тех троих, я его не видел. Когда Сталин говорил по телефону, я заметил, что он всегда произносил лишь несколько фраз и клал трубку. Сам говорил коротко и требовал коротких докладов. Ему нельзя было докладывать что-то приблизительное; сразу зловеще понижал голос: "Не знаешь? А чем ты занимаешься?"

Много, очень много раз был я у Сталина, - завершил свой рассказ Иван Владимирович, - но ни разу не приходил к нему спокойным. Всегда ждешь вопроса, на который не знаешь, как ответить. Был страшно сух. Вместо "здравствуйте" едва кивнет головой. Доложишь, нет вопросов, и скорее уходи с облегчением. Быстрее! Поскребышев так и наставлял. Я заметил, что своей властью, памятью, умом Сталин всех как-то подавлял, принижал... Человек, приходящий к нему, чувствовал себя еще более незначительным, чем он есть на самом деле..."

Думаю, что наблюдения Ковалева интересны и позволяют глубже понять интеллект, чувства, волю Сталина. Анализ документов, разного рода совещаний, проходивших у Сталина, показывает, что и в войну очень немногие отваживались спорить с ним, отстаивать свою точку зрения. Он действительно подавлял всех своей властью. Повторю, к счастью, во время воины около Сталина находились выдающиеся военачальники, которые умели, были способны сделать такие предложения и так подать, что он их, как правило, принимал и одобрял.

Если взять любой день по часам работы Верховного в первые полгода войны, то за столом, в кабинете он проводил, как я уже упоминал, по 16 - 18 часов. Но справедливости ради скажу, что так тогда работали почти все. Львиная доля времени посвящалась вопросам военным. Поскребышев, однако, находил "окна", чтобы Сталин принимал не только отдельных членов Политбюро, курировавших конкретные участки государственной деятельности, но и наркомов, конструкторов, даже директоров крупных заводов. В роли Верховного Сталин нашел себя далеко не сразу. Первые месяцы войны он нередко сбивался на самую настоящую мелочовку: занимался распределением мин и винтовок, давал указания направить гражданское население на рытье противотанковых рвов, просматривал проекты сообщений Информбюро. Например, один из документов Ставки, адресованный ВВС, поступил в шифровальный отдел и пролежал там 8 часов 15 минут. Сталин, узнав об этом, приказал срочно подготовить приказ наркома обороны, в котором полковнику И.Ф. Иванову и старшему лейтенанту Б.С. Краснову объявлялись взыскания, и они изгонялись из Генштаба. Сталин, подписав приказ, наложил еще и резолюцию: