Ангел-стажёр (СИ) - Ирина Буря

А вот первое впечатление от Стаса я, как сейчас, помню — я тогда была абсолютно уверена, что к нам в дом бандит-громила ввалился.

И соблазнителя Макса … нет, он тогда Денисом был! — я была готова своими руками задушить, даже когда узнала, кто он. Это он потом довольно достойной личностью оказался, хотя темное нутро, как показывают последние события, нет-нет да и выйдет наружу.

С другой стороны, неприязнь моего ангела к внештатникам мне и сейчас кажется преувеличенной. Встречалась я с ними пару раз, и ничего особенного не заметила — молчали, глазами хлопали, когда я их за стол усаживала и чай предлагала…

До меня вдруг дошло, что я говорю. Все эти воспоминания оказались настолько яркими, что я и не заметила, как начала описывать их вслух. И тут же на меня накатило очередное ощущение дежавю: в первое исчезновение моего ангела, когда я уже смирилась с ним, я точно также перебирала и перебирала в памяти все самые крохотные моменты нашего недолгого тогда знакомства. Главное тогда было намертво впечатать каждое из них в память, чтобы никому не удалось стереть их.

Ха, вот и не удалось — мой ангел здорово, конечно, с воспоминаниями придумал, но и я не зря тогда старалась!

Так я и проговорила весь день, переходя от одного события в своей земной жизни к другому, в ответ на расспросы Тени. Сейчас тоже было очень важно заново прожить их в памяти — больше, правда, для уверенности в том, что эта жизнь не закончилась, а просто перешла в вечность. Нашу общую с моим ангелом вечность.

Мне все больше нужна была эта уверенность — никаких новостей от моего ангела не было. Каждый день я пыталась связаться с ним, дважды в день — перед сном и утром, как только просыпалась. И каждый раз я ощущала все ту же, уже доводящую меня до бешенства, комбинацию присутствия и глухого молчания.

Ночью ко мне снова вернулся тот сон, в котором я мучительно и безуспешно искала моего ангела в лесу и над которым он хохотал с таким довольным видом. Если бы только в лесу — там бы я его уже давно отыскала! А потом задушила бы, чтобы больше никогда над предчувствиями не смеялся.

Чтобы отвлечься, все время бодрствования я проводила с Тенью, строя, перестраивая, репетируя и испытывая на слух свою речь на аттестационной комиссии. Накануне заседания я почувствовала себя в целом готовой и решила сообщить, наконец, о своем завтрашнем выступлении на землю. Раньше я сознательно держала всех их в потемках, чтобы они тут же не начали разбирать по кирпичикам мою решимость.

И вот ее-то я чуть сама не растеряла, когда в разговоре выяснилось, что мой ангел принял обет молчания только в отношении меня.

Не успев толком дослушать мое сообщение, они все заорали, перебивая друг друга.

— Ты, что, вообще с ума сошла? — Марина.

— Тебе нужно немедленно на землю перебираться! — Стас.

— Мам, пожалуйста, тебе там опасно оставаться! — Игорь.

— Татьяна, что ты опять придумала? — Тоша.

— Спасибо, что поинтересовались, — ядовито ответила я на последний вопрос. — Мне нужен повод, чтобы дождаться Анатолия. Это — самый надежный.

— Какое дождаться?! — взорвался Стас. — Какое дождаться, если он сам даже примерно не знает, когда это будет?

— Что? — не поверила я своим ушам.

Марина сделала страшные глаза, Тоша прикрыл рукой свои, Игорь — потупил, а Стас — отвел. Один только Макс продолжал смотреть на меня, качая головой.

— Он общается с вами? — тихо спросила я, переводя взгляд с одного на другого.

— Общается?! — опять взвился Стас. — Он мне ценные указания раздает, как тебя отсюда побыстрее вытащить!

— Ему так не терпится спровадить меня подальше? — еще тише уточнила я.

— Татьяна, не перегибай палку! — вмешался Тоша. — Пока ты в безопасности не окажешься, он не может говорить. Он сейчас наизнанку выворачивается, дурачком прикидываясь — никаких официальных объяснений не дает, чтобы за тебя не взялись для их проверки.

— Они знают о возвращении моей памяти? — напряглась я.

— Да вроде, нет, — неохотно признал Стас.

— Так с какой стати они за меня браться должны? — от облегчения я обрела, наконец, свой обычный голос. — Если до сих пор не тронули? Значит, они поверили, что меня все это не очень-то интересует! И что может быть лучше моего дальнейшего желания учиться, чтобы окончательно убедить их?

— Где учиться? — вновь подал голос Стас. — Этих отделов нет в программе для новобранцев. Я ни разу не слышал об их хотя бы инструкторах, не говоря уже об учебных помещениях. А если таковые и есть, то я понятия не имею, где они находятся.

— Вот и расширишь свои познания! — с готовностью откликнулась я. — Я тебе лично докладывать буду. А Анатолию передай, чтобы не беспокоился — я намерена серьезно заниматься и надоедать ему своими вызовами больше не буду.

— Мам, это нечестно! — сорвался на фальцет Игорь. — Легче ему, что ли, станет, если ты неизвестно где окажешься?

— Нет, ему станет проще, — саркастически заметила я. — Я ему руки развяжу. И себя полезным делом займу, пока он не вспомнит, что его дело — не дурачком прикидываться, а освобождаться, чтобы мы вместе побыстрее к тебе вернулись.

— А если тебе откажут? — снова вставил свои пять копеек Тоша.

— Тогда еще хоть неделю выторгую, на дальнейшие раздумья, — поморщившись, допустила я уже не раз приходившую мне на ум возможность. — Но надеюсь, что не придется. Я, между прочим, не одна новых знаний жажду — у меня группа поддержки есть.

— Какая еще группа поддержки? — Весь подался к экрану Стас. И, как ни странно, Макс.

Я рассказала им о Тени. Издалека. О его давнишнем стремлении выйти за рамки программы, о дополнительных занятиях, его блестящих результатах во всех курсах — и о том, как все это повышает шансы моей просьбы на успех. И, между делом, упомянула о том, что он знает о себе все.

Обрушившуюся на меня в ответ тишину я отнесла сначала на счет своего совершенно необычного красноречия. И приободрилась — похоже, я случайно провела генеральную репетицию завтрашнего действа, и с весьма многообещающим результатом. И только потом заметила, насколько разные лица были у этой тишины.

У Игоря на лице застыло мечтательное выражение — казалось, он уже видел себя, осваивающего ангельскую науку.

Тоша как будто повторял про себя каждое мое слово и, время от времени, слегка кивал, словно