Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Предупредите Алайток о нашем приближении! — скомандовала капитан. — Из портала выходим на полной скорости.
— Будем надеяться, что ни одно судно не попадется навстречу, — вставил Арадриан, и комморритка нехорошо посмотрела на него при этом упоминании очевидной опасности.
Алайтокец не справлялся с напряжением — как физическим, так и психическим беспокойством, вызванным течением пси-энергии через «Наэстро». Хотя изгой мучился от бессилия, наблюдая за происходящим, он не мог просто уйти и ждать исхода. Арадриан жил каждым мгновением погони, и силуэты двух черных хищников отпечатывались у него в памяти сильнее, чем что-либо иное.
«Это возмездие, — подумал корсар при виде комморритских звездолетов. — Это расплата за принятые мною решения».
Изгой знал, что рано или поздно рок настигнет его. С самого Гирит-Рислейна алайтокец оставался на один шаг впереди погибели, изо всех сил стараясь перехитрить судьбу, но сейчас от него уже ничего не зависело. Умрет или выживет Арадриан, определят действия Маэнсит и прочих эльдар.
Смотря в прошлое, корсар понимал, что жаждал свободы, но так и не насладился ею. Он всегда оставался под властью кого-то или чего-то иного: сначала это был страх смерти, затем влечение к Афиленниль. Любовь к опасности и страсть, направленная на Маэнсит, создали пьянящую смесь, вызывающую привыкание, и она какое-то время определяла поступки Арадриана. А затем алайтокец оказался в темнице собственного стыда, запертый там не только дремолистом, но и собственными страхами.
— Свобода — это миф, — сказал он в пространство.
Тут же Арадриан вздрогнул, осознав, что крейсеры на голоэкране уменьшаются. Внезапно на их месте возникло оскаленное лицо Кхиадиса.
— Бегите, жалкие черви, бегите! — прорычал иерарх, правый глаз которого дергался от тика, прежде незаметного изгою. — Ты не сможешь вечно оставаться на Алайтоке, вероломная сучка! Или я, или Багровый Коготь отыщем тебя!
Изображение растворилось, превратившись в золотое колесо энергий; врата Паутины сияли так ярко, что изгой часто заморгал и прикрыл глаза рукой. Когда зрение восстановилось, он увидел, как мимо проносятся возносящиеся ввысь башни, отчетливо видимые на фоне медленно вращающегося диска — входного портала мира-корабля. «Наэстро» летел над куполами и мостами, почти касаясь силовых полей и гравитационных сетей, покрывающих Алайток.
Никогда прежде Арадриан не воспринимал мир-корабль вот так, во всем блеске его славы. Раньше корсар был слишком сосредоточен на пилотировании, чтобы оценить величие и грандиозность картины.
— Я вернулся, — прошептал он и понял, что плачет.
Глава 14
Развязка
Алайток
Обитатели Алайтока, одного из крупнейших миров-кораблей, переживших Грехопадение, известны строгим следованием философии Пути. Для некоторых эльдар столь жесткий режим оказывается невыносимым, и они, покинув родину, ведут жизнь Изгоев. Таким образом, алайтокцы составляют внушительную часть странников, корсаров и прочих искателей приключений, разбросанных по Галактике и другим мирам-кораблям. Название же Алайтока происходит из мифа о Кхаине и означает «Меч Небес».
Совет Алайтока заседал на ступенях Зала Единения, схожего по виду с амфитеатром. Этот купол с колоннадами располагался неподалеку от края мира-корабля, и Арадриан, стоявший в самом центре, чувствовал себя очень маленьким. Изгоя окружало лишь прозрачное полушарие силового поля и звезды Галактики. Присутствовали на собрании провидцы и автархи Алайтока, а также несколько избранных персон, отличающихся мудростью прожитых лет.
Говорить от их имени предоставили ясновидцу Анатхарану Алайтину, но, по правде, роль старейшины совета больше заключалась в ведении допроса, чем оглашении мнений. В коже и глазах древнего псайкера мелькали точки кристалликов, а волосы его были белыми, как снег. Арадриана расспрашивали на протяжении нескольких циклов, с перерывами только для естественных нужд; собравшиеся интересовались всеми деяниями изгоя с момента, когда он покинул мир-корабль. Корсар до сих пор не понимал, почему всех так заботят его поступки, и в начале четвертого круга слушаний дал волю раздражению.
— Что вам нужно от меня? — требовательно спросил Арадриан, поворачиваясь, чтобы окинуть взглядом всех членов совета. — Мне кажется, что я на каком-то суде, где ещё не оглашено обвинение!
— В некотором роде, так и есть, — это произнес эльдар, сидевший на самом нижнем ярусе амфитеатра. Вызвав в памяти долгие представления, с которых начинался допрос, изгой вспомнил его имя: Келамит. — Вольно или невольно, твои действия послужили причиной великого разорения, грозящего Алайтоку. Мы здесь, чтобы прозреть истоки этой угрозы и определить, кто ты — виновник её появления или просто жертва обстоятельств.
— Разорение? — корсар снова огляделся, разведя руки в невинном жесте. — Не вижу никакого разорения. Что же я совершил?
— Люди придут сюда, — ответил Анатхаран. — Боимся, что уже скоро. И они принесут с собой войну.
— И какое отношение это имеет ко мне?
— Тот имперский командующий, Де’вак… Расскажи нам больше о нем, — вновь Келамит. — Мы увидели, что ваши нити туго скручены вместе. В сплетении нам открылось, что кровопролитие исходит от твоей пряди, но сейчас нужно изучать слишком много других судеб. Арадриан, нам нужна твоя помощь, чтобы отвести катастрофу от нашего мира-корабля.
Застигнутый врасплох просящим тоном ясновидца, корсар кивнул. Алайтокец стыдился сотворенного с Де’ваком, понимая теперь, что на противостояние с губернатором его толкнули не здравый смысл или жажда свобода, но гордость и самомнение. Арадриан осторожно разъяснил обстоятельства, при которых столкнулся с имперским командующим, делая основной упор на то, что первым в сношения с людьми вступил Иритаин. Однако же, Алайтин углубился в тему, потребовав рассказать о случившемся в системе Даэтронин. Несколько досадуя, изгой сообщил подробности встречи на яхте Де’вака, и советники зашептали и забормотали с мест. Им показалось, что в истории пирата скрывается нечто, способное помочь им разгадать природу погибели, надвигающейся на Алайток.
— Значит, ты держал его сына в заложниках до тех пор, пока флот не отошел достаточно далеко? — уточнил Анатхаран. — Тогда ты в последний раз видел имперского губернатора?
Арадриан судорожно сглотнул, охваченный мучительными воспоминаниями о том, что случилось дальше. Затем он посмотрел на Алайтина, который сурово изучал изгоя грифельно-серыми глазами.
— Произошло нечто иное, — произнес корсар, отчаянно желая проснуться. Эта греза слишком затянулась, и из утомительной постепенно становилась пугающей.
— Что именно, Арадриан? — вопрос Анатхарана, подобно клинку пронзив плоть, кости и сердце алайтокца, проникнул в глубину его души. Изгой мысленно представил облако плазмы и пылающих газов, ощутил, как Галактика содрогается от оскорбления, нанесенного им Де’ваку. Эльдар сам не верил собственной жестокости; от воспоминаний у него закружилась голова.
— Что ты сделал, Арадриан? — не отступал Алайтин, впиваясь в него взглядом.
— Мы убили их, — тихо ответил корсар, встречаясь глазами с кем-то из собравшихся в зале. Говоря, он видел смятение и отвращение на лицах сородичей. — Я убил их: сына Де’вака и его телохранителей. Я разнес их челнок на куски и развеял их пепел в пустоте. Это была бессмысленная жестокость и худший удар, который я мог нанести имперскому командующему.
Арадриана окутало молчание, более жуткое, чем грозные обвинительные выкрики. Изгой ощущал волны презрения, которые исходили от членов совета и срывали с него последние клочки истрепанной гордости. В голове корсара вновь и вновь звучали отголоски их бессловесного обвинения: «хладнокровный убийца».
— Что ж, теперь мы, возможно, получили ответ на вопрос «почему?» — сказав это, Келамит положил руку на плечо Арадриану и посмотрел на него с тихой печалью. — Благодарю тебя.
— Но ещё нет объяснения, «как?», — вмешался высокий, хорошо сложенный эльдар, который сидел напротив ясновидца. На бледном, узком лице советника выделялись раздувающиеся ноздри и ярко-голубые глаза, а облачен он был в голубые и синие одеяния с белым шитьем. Изгой знал его — все жители мира-корабля знали Архатхайна, первого среди автархов. Поднявшись, воин приблизился к Арадриану, не отводя от него взгляда.
— Командующему Де’ваку, как я понимаю, ничего не известно о том, что ты связан с Алайтоком, или о том, где можно найти мир-корабль?
— Именно так, автарх, — ответил корсар, который хотел бежать от этого пронзительного взора, но не мог, прикованный к месту его мощью. — Место моего рождения никогда не упоминалось в разговорах с ним или Дарсоном, и Алайток находится вдалеке от людских глаз. Я не понимаю, как…