Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории - Людвиг Мизес

В социалистической экономике учитываются только субъективные оценки государства, а люди лишены всяких средств выражения своих собственных оценок. Диктатора не волнует, одобряют ли массы его решения относительно того, что направить на текущее потребление, а что на дополнительные инвестиции. Если диктатор больше инвестирует и тем самым урезает текущее потребление, то люди должны есть меньше и держать язык за зубами. Кризиса не возникает потому, что подданные не имеют возможности выразить свое неудовлетворение. Там, где нет бизнеса, он не может быть ни хорошим, ни плохим. Могут существовать дефицит и голод, но не депрессия в том смысле, в каком этот термин используется при обсуждении проблем рыночной экономики. Там, где индивиды не имеют свободы выбора, они не могут протестовать против методов, применяемых теми, кто руководит ходом производственной деятельности.

7. Влияние дефляции и сжатия кредита на валовую рыночную ставку процента

Мы исходим из предположения, что в процессе дефляции вся сумма, на которую уменьшается предложение денег (в широком смысле), изымается с ссудного рынка. Тогда это оказывает влияние на ссудный рынок и валовую рыночную процентную ставку в самом начале процесса, когда цены на товары и услуги еще не изменились под воздействием перемен, происходящих в денежном отношении. Мы можем, например, исходить из того, что государство размещает заем и уничтожает полученные бумажные деньги. На протяжении последних 200 лет такая процедура осуществлялась неоднократно. Идея состояла в том, чтобы после длительного периода инфляционной политики поднять национальную денежную единицу до существовавшего ранее металлического паритета. Разумеется, в большинстве случаев дефляционные проекты очень скоро отменялись, так как их осуществление встречало растущее сопротивление и, кроме того, ложилось тяжелым грузом на казначейство. Либо мы можем предположить, что банки, приобретшие печальный опыт в ходе кризиса, вызванного кредитной экспансией, стремятся увеличить резервы против своих обязательств и поэтому ограничивают фидуциарный кредит. Третья возможность состоит в том, что кризис привел к банкротству банки, предоставлявшие фидуциарные кредиты, и полное уничтожение инструментов, не имеющих покрытия, выпущенных этими банками, уменьшило предложение на ссудном рынке.

Во всех перечисленных случаях формируется временная тенденция повышения валовой рыночной процентной ставки. Проекты, казавшиеся ранее прибыльными, больше таковыми не выглядят. Формируется тенденция снижения цен на факторы производства, а затем происходит снижение цен и на потребительские товары. Производство становится вялым. Застой заканчивается только тогда, когда цены и ставки заработной платы в общем и целом приходят в соответствие с новым денежным отношением. Ссудный рынок также приспосабливается к новому положению вещей, и валовая рыночная ставка процента больше не подвергается возмущающему влиянию дефицита денег на ссудном рынке. Таким образом, повышение валовой рыночной ставки процента под действием денежных факторов приводит к временной стагнации производства. Дефляция и сжатие кредита нарушают ровный ход экономической жизни. Однако было бы серьезной ошибкой считать дефляцию и сжатие просто зеркальным отражением инфляции и экспансии.

Экспансия сначала порождает иллюзию процветания. Она крайне популярна, поскольку кажется, что она делает богаче всех вместе и каждого в отдельности. С другой стороны, сжатие немедленно создает условия, которые все готовы осудить как зло. Его непопулярность даже больше, чем популярность экспансии. Сжатие порождает яростную оппозицию. Очень скоро политические силы, борющиеся с ним, становятся неодолимыми.

Инфляция бумажных денег и дешевые займы государства приносят дополнительные средства казначейству; дефляция опустошает хранилища казначейства. Кредитная экспансия для банков благо; а сжатие утрата. Инфляция и экспансия манят, дефляция и сжатие отпугивают.

Несходство двух противоположных способов денежно-кредитного манипулирования состоит не только в том, что один из них все любят, а другой все ненавидят. Дефляция и сжатие несут с собой меньшее опустошение не только потому, что к ним прибегают гораздо реже. Они приводят к менее катастрофичным последствиям. Инфляция безрассудно растрачивает дефицитные факторы производства в ошибочных инвестициях и чрезмерном потреблении. После ее окончания необходим долгий и утомительный период выздоровления, чтобы ликвидировать оставленное ею после себя обнищание. Сжатие не стимулирует ни ошибочные инвестиции, ни чрезмерное потребление. Временное ограничение деловой активности, порождаемое им, может быть в общем и целом компенсировано снижением потребления со стороны уволенных наемных работников и владельцев материальных факторов производства, продажи которых упали. Не остается никаких глубоких ран. По завершении периода сжатия не требуется специального процесса корректировки, чтобы восполнить потери, вызванные проеданием капитала.

Дефляция и ограничение кредита никогда не играли заметной роли в экономической истории. Самые знаменитые примеры это возвращение Великобритании после инфляции военного времени во время наполеоновских войн и первой мировой войны к довоенному золотому паритету фунта стерлингов. В каждом случае парламент и правительство приняли политику дефляции, не взвесив все за и против двух способов возвращения к золотому стандарту. В 20-х годах XIX в. это можно было оправдать тем, что к тому времени денежная теория еще не прояснила все сопутствующие проблемы. 100 лет спустя это стало просто демонстрацией непростительного невежества и в экономической науке, и в денежной истории[См. с. 735736.].

Невежество проявлялось также и в смешивании дефляции и сжатия с процессом корректировки, к которому должен привести любой бум. Приведет или нет кризис к ограничению количества инструментов, не имеющих покрытия, зависит от институциональной структуры кредитной системы, породившей бум. Такое ограничение может произойти, когда кризис приведет к банкротству банков, предоставляющих фидуциарный кредит, и это не уравновешивается соответствующим расширением со стороны оставшихся банков. Но это не обязательно является сопутствующим феноменом депрессии. Без сомнения, этот эффект не возникал в течение последних 80 лет в Европе, а сила, с которой он проявился в Соединенных Штатах после Закона о Федеральной резервной системе 1913 г. [63], была чрезвычайно преувеличена. Кредитный голод как отличительная черта кризиса вызывается не сжатием, а воздержанием от дальнейшей кредитной экспансии. Он наносит вред всем предприятиям не только тем, которые обречены в любом случае, но и тем, чей бизнес здоров и мог бы расцвести, будь соответствующий кредит доступен. Если просроченные долги не выплачены, то банкам не хватает средств для предоставления кредитов даже самым солидным фирмам. Кризис становится всеобщим и заставляет все отрасли производства и все фирмы ограничивать размах своей деятельности. Не существует способов избежать этих вторичных последствий предшествующего бума.

Как только возникает депрессия, начинают раздаваться жалобы на дефляцию, а люди начинают настойчиво требовать продолжения экспансионистской политики. Надо признать, что даже без всякого ограничения предложения собственно денег и инструментов, не имеющих покрытия, депрессия формирует тенденцию увеличения покупательной способности денежной единицы под действием денежных факторов. Все фирмы стремятся увеличить свои остатки наличности, что оказывает влияние на отношение между предложением денег (в широком смысле) и спросом на деньги (в широком смысле) для остатков наличности. Строго говоря, это можно назвать дефляцией. Но было бы серьезной ошибкой считать, что причиной падения товарных цен является стремление к большим остаткам наличности. Здесь обратная причинная обусловленность. В ходе бума цены на факторы производства как материальные, так и человеческие стали чрезмерными. Прежде чем производство станет прибыльным, они должны упасть. Предприниматели увеличивают свои остатки наличности, поскольку воздерживаются от покупки товаров и найма рабочих до тех пор, пока структура цен и заработной платы не придет в соответствие с реальным состоянием рынка. Таким образом, любая попытка государства или профсоюзов помешать этой корректировке или отсрочить ее просто продлевают стагнацию.

Даже экономисты часто не могут понять эту взаимосвязь. Они рассуждают следующим образом: структура цен, сложившаяся во время бума, является результатом экспансионистского давления. Если прекращается дальнейшее увеличение массы инструментов, не имеющих покрытия, то повышательное движение цен и заработной платы должно остановиться. Но если бы не было дефляции, то падение цен и заработной платы не смогло бы произойти.