Лев Троцкий - Георгий Чернявский

Главное внимание в «Бюллетене» уделялось нараставшей волне террора после убийства Кирова. Смысл этого зловещего события Троцкий уловил сразу же. Ему был полностью посвящен январский номер «Бюллетеня оппозиции» за 1935 год, в котором опубликованы всего две статьи — обе принадлежали Троцкому.[1344] Автор еще не предвидел размаха, который вскоре примет сталинский террор, но отдавал себе отчет в том, что готовится грандиозная «амальгама», то есть «заведомо ложное пристегивание» к убийству Кирова людей, которые не могли иметь ничего общего с этим преступлением.

«Террором бюрократического самосохранения» назвал Троцкий происходившие в СССР события в заголовке одной из статей.[1345] Поднимавшуюся в СССР волну арестов и судебных процессов он включал в общую схему господства бюрократии, которая выделяла только из своей среды вожаков типа Сталина. В этом лидер оппозиционного коммунизма вступал в противоречие с собственными оценками, многократными указаниями, что бюрократия в СССР не является социальным классом, что в стране формируется сталинская тоталитарная система.

Троцкий оценивал внешнеполитические акции, предпринимаемые Сталиным по сближению с западноевропейскими державами, как капитуляцию перед мировым империализмом. VII конгресс Коминтерна, состоявшийся в 1935 году, был им охарактеризован как «ликвидационный конгресс»,[1346] что приближалось к объективной оценке, ибо на этом конгрессе под сталинскую диктовку было принято не только решение о создании народного фронта, но и о предоставлении компартиям большей самостоятельности. Такая ситуация, являвшаяся всего лишь формальной, ибо не был затронут аппарат контроля за компартиями со стороны московского руководства, сохранялась разведывательная сеть, курируемая советскими спецслужбами, рассматривалась как дополнительное обоснование курса на создание IV Интернационала.

Вместе с тем созревала крупная работа Троцкого, которая была завершена и опубликована в 1936 году. Выпущенная в ряде стран под названием «Преданная революция»,[1347] она была издана в том же 1936 году в Париже на русском языке под более спокойным наименованием «Что такое СССР и куда он идет?».[1348] Троцкий подписал предисловие к книге 4 августа 1936 года, находясь в Норвегии, еще до того, как стало известно о первом открытом московском судебном фарсе — суде над Каменевым, Зиновьевым и другими участниками объединенной оппозиции 1920-х годов, к которым в порядке «амальгамы» были пристегнуты мелкие фигуры, обвиненные в осуществлении шпионско-диверсионных заданий троцкистского центра.

В книге Троцкий доказывал, что в СССР существует рабочее государство, хотя для этого был привлечен только один аргумент — отсутствие частной собственности на средства производства. Однако, как подчеркивал автор, сложилось принципиальное противоречие между большевистской программой и советской действительностью: сохранение «буржуазного права», сохранение «буржуазного органа» в лице все более деспотичного государства, выделяющего и поддерживающего привилегированное меньшинство, правящий слой.

Специальная глава называлась «Советский термидор». Термидор, то есть, в понимании Троцкого, перерождение революции, превращение ее в собственную противоположность, рассматривался как победа бюрократии. Произошло политическое вырождение партии, которая стала средоточием бюрократии. Вывод, что сама большевистская партия превратилась в бюрократический инструмент, был для Троцкого нелегким и исключительно важным.

Троцкому особенно трудно было найти социальные корни «термидора», без чего он не мог обойтись. Он не был здесь последователен. Наряду с экономическими факторами он признавал чисто политические в лице самой бюрократии, «насадительницы и охранительницы неравенства».[1349] Но главным источником советской трагедии он считал бедность, культурную отсталость масс, которые привели к власти «повелителя с большой палкой в руках. Разжалованная и поруганная бюрократия снова стала из слуги общества господином его».[1350]

Весьма смелым было сравнение советского режима с национал-социалистическим режимом в Германии. Высмеивая «тайное голосование», намеченное в проекте новой конституции СССР (конституция будет принята вскоре, 5 декабря 1936 года, в промежутке между двумя крупнейшими судебными процессами в Москве), он отмечал, что «на тайное голосование не посягнул и Гитлер».[1351] В заключительной же части работы сопоставление проводилось более развернуто: «Мы приходим к неожиданному, на первый взгляд, но на самом деле непреложному выводу: подавление советской демократии всесильной бюрократией, как и разгром буржуазной демократии фашизмом (термин «фашизм» понимался расширительно; имелась в виду прежде всего нацистская власть в Германии. — Г. Ч), вызваны одной и той же причиной: промедлением мирового пролетариата в разрешении поставленной перед ним историей задачи. Сталинизм и фашизм, несмотря на глубокое различие социальных основ, представляют собою симметрические явления. Многими чертами своими они убийственно похожи друг на друга».[1352]

Отказываясь от прежних предположений, что возможно относительно мирное восстановление демократических порядков в СССР, автор становился на позицию необходимости новой революции. Существовавшая в СССР власть привела к такой деформации рабочего государства, которая может быть ликвидирована только силой. Троцкий призывал к политической, но не к социальной революции.

Он писал, что считает эту книгу «главным делом своей жизни».[1353] Действительно, по аналитическому уровню, по силе обобщений она намного выше, нежели публицистические произведения о Сталине, которые при всей своей яркости уступают в глубине анализа. В книге он пытался проанализировать ход советского исторического процесса, а не только интриги и «предательство» Сталина.[1354]

«Преданная революция», являясь работой программного характера, легла в основу многочисленных документов организаций сторонников Троцкого. Дискуссии по поводу термидора, господствующего слоя или класса, политической или социальной революции заполнили всевозможные съезды, конференции, совещания этих организаций со второй половины 1930-х годов по настоящее время, привели и приводят к всевозможным расколам, слияниям и новым расколам в среде крохотных объединений «троцкистов». Каждая из групп упорно утверждает, что именно ее толкование «Преданной революции» является единственно правильным. «Преданная революция» продолжает жить, оторвавшись от своего автора, но оставаясь его наиболее убедительным критико-аналитическим произведением, превосходящим по своему уровню остальную литературу об СССР, появившуюся в 1930-е годы.