Багровая смерть - Лорел Гамильтон

больше вреда, а затем краем глаза я уловила движение. Это был Эдуард. У меня была доля секунды на то, чтобы решить, что делать. Я прекратила отталкивать вампира и убрала руку, чтобы защитить свое лицо и глаза. Таким образом я перекрывала себе обзор, а когда почувствовала, что вампир подался вперед, моего колена не хватило, чтобы удерживать его на расстоянии, но в этот момент прозвучал еще один выстрел. Я ощутила, как что-то шмякнулось мне на руку и на другие части моего тела, но глаз не открывала. Я доверяла Эдуарду. Вампир уже не столь сильно напирал на мое колено. Мужчина, стоявший позади меня, схватил меня за плечи и, кажется, кричал. Прогремел еще один выстрел, но я не слышала ничего, кроме эха, отраженного металлическими стенами, и ощущала вибрацию в костях. В голове стоял высокочастотный гул, который не имел никакого отношения к звукам, происходившим за ее пределами.

Кто-то попытался опустить мою руку с пистолетом вниз, но это не было попыткой напасть — это было ради безопасности. Я опустила руку и поняла, что ранена, и все же теперь я смотрела в лицо Эдуарда. Я знала, что это будет он. Он что-то произнес, но я лишь покачала головой. Он, кажется, понял, потому что перестал пытаться говорить со мной, и осторожно прикоснулся к моей руке. Из нее торчал крупный осколок кости — кусочки вампира вонзились в меня. Если бы я не вскинула руку, чтобы защитить себя, она могла вонзиться мне в лицо, но я и раньше бывала так близко от выстрела в голову, и знала, что отдача может принести не только кровь и мозги. Только опыт поможет тебе обезопасить себя. Если бы это был не Эдуард, не знаю, доверилась бы я настолько, чтобы лишить себя зрения.

Фельдшер Герри протиснулся мимо меня и вывалился в открытые двери «скорой». Я подумала, он убежал, но, когда Эдуард помог мне выбраться, Герри стоял на коленях рядом со своим другом, которому Нолан пытался остановить кровь. По лицу Герри шрапнелью стекали кусочки обгоревшей плоти и костей, но он делал свою работу. Он остался. Не знаю, нашлось бы у меня достаточное количество очков, чтобы наградить его за это. Он не был ранен осколками костей так сильно, как я, так что мы позволили ему делать свою работу. Я заметила мерцающие огни прежде, чем поняла, что прибыла вторая машина «скорой». Я реально не слышала ее, а если и слышала, то звон в ушах не дал мне разобрать, что именно я слышала.

Никки вытащил тело вампира на свет. На улице оно практически мгновенно загорелось вновь. В этот раз, когда кто-то предложил всадить в тело дополнительную пару пуль из сострадания или чтобы предотвратить возможную атаку со стороны вампира — если честно, я не расслышала, чье это было предложение, но, чье бы ни было, Пирсон позволил этому случиться. Никки стрелял до тех пор, пока то, что оставалось от головы вампира, не исчезло, а обгоревшая грудная клетка не развалилась на части, вывалив наружу по-прежнему красное, окровавленное сердце — еще секунду оно пульсировало, а после занялось огнем.

68

На место происшествия прибыли новые машины «скорой» и новые фельдшеры. Они рассортировали тех, кто получил ранения, и я была рада оказаться не в начале очереди к медикам. Это означало, что я не умирала. Они забрали обоих мужчин с разорванным горлом, и я надеялась, что им помогут, но знала, что у нас, в Америке, в некоторых штатах бригада «скорой» не может объявить кого-то мертвым на месте происшествия, особенно если уже были начаты работы по их спасению. Я молилась, чтобы с ранеными все было в порядке, но это зависело от того, задел ли вампир яремную вену, и если да, то просто ли он ее вскрыл или вырвал вовсе. Если последнее, то они перевозили трупы, но не желали этого признавать. Два предыдущих варианта оставляли надежду. Я молилась на эту надежду. Молилась, даже если воспоминания о брызгах крови в здании участка заставляли меня в большей мере беспокоиться о первом мужчине. Я не знала, что еще, кроме разрыва яремной вены, могло спровоцировать такой мощный выплеск крови из области шеи. После такого долго не живут.

Я хотела молиться за них, и это отвлекало меня от моей собственной раны. Застрявшая в моей руке почерневшая кость саднила, но в основном это просто выглядело так себе. Так себе смотреть на свою руку и видеть, как из нее торчит что-то инородное. А если я подумаю о том, что именно из нее торчит — кусочек черепа, вернее, обгоревшего вампирского черепа, — будет как-то стремно. Ощущение того, что что-то застряло в твоем теле, и оно достаточно крупное, чтобы болезненно дергаться внутри при резком движении, выходит за пределы стандартных представлений о боли. А может, больно было как раз из-за этого ощущения?

Пока я ждала медиков и старалась не шевелить рукой, меня начало подташнивать. Эдуард разговаривал с полицейскими — он успел подружиться с ними за то время, пока работал тут без меня. Он пользовался навороченными берушами, которые рекомендовал и мне, и у меня была парочка, но я ведь была в полицейском участке. Я думала, мы тут в безопасности, и не воспользовалась берушами, так что пока у меня в голове стоял такой звон от выстрелов, что я даже не слышала, о чем говорят люди вокруг, да и вообще ничего толком не слышала, Эдуард был в полном порядке. Позже спрошу его, не живет ли он в этих чертовых берушах. Зная Эдуарда, вероятно, так и было. Звон в моей голове прекратился, и слух вернулся ко мне быстрее, чем я ожидала. Ура скоростному исцелению!

Нолан стоял рядом с Эдуардом, хотя я сомневалась, что он принимал участие в установке дружеских связей. Джейк и Каазим проверяли толпу на предмет опасности или старых знакомых. Не знаю точно, чем они там занималась, и не уверена, что меня это вообще волновало в достаточной степени, потому что я боролась с желанием блевануть. Во-первых, если это случится, я упаду в глазах ирландской полиции, а во-вторых, нереально блевануть, не дернув при этом большей частью своего тела, чем мне хотелось бы, в том числе и раненой рукой.

Домино, Никки и Дамиан были со мной, возле машины медиков, забрызганной кусками вампира вроде тех, что застряли в моей руке. Санитарные условия в «скорой» были нарушены, так что, пока