Две вдовы Маленького Принца (СИ) - Калько Анастасия

- А я шел мимо, - улыбнулся Уланов, - смотрю, человек массажем увлекся, а на свой пакет даже не смотрит. Дай, думаю, присмотрю. А потом вижу: ба, знакомое лицо, где же я вас видел! А потом вспомнил: на новой афише "Развязки", в роли меня.

"Слепец, - подумал Вячеслав, - если опасения Наташи верны, и ты действительно увлекся какой-то Агнией, ты просто слеп или глуп. Твоя жена - ТАКАЯ женщина, равных которой нет. И в самом ли деле он случайно шел мимо и увидел меня? Вполне может быть, они тоже живут недалеко от Боровой. Знает ли он что-то конкретное, или только подозревает неладное, видя фейки в интернете? Только бы не подставить Наташу..."

Он призвал на помощь все свои артистические таланты и посмотрел на собеседника прямым открытым взглядом - так не смотрят люди с нечистой совестью. "Вот и я: других осуждал за такое, а сам попал. И теперь неловко вспоминать о своей гордыне, о том, как я думал, что вот я бы никогда... Бывает так: знаешь, что поступаешь неправильно, но совладать с собой не можешь. "Все ж сердце у меня в груди, а не кремень"... Опять слова из роли! Но все о том же!"

- Приходите после локдауна, - пригласил он, - посмотрите спектакль, если что - сделаете замечания. Вот так встреча. Не думал, что, выйдя в магазин, встречу свой прототип...

Уланов тоже пристально изучал сидящего напротив парня. Он не знал, верить ли честному лицу и открытому взгляду Вячеслава. Артисты и в жизни могут сыграть что угодно. Но этот парень был не похож на тех же Вяземского или Чиркова, избалованных и пресыщенных женским вниманием бонвиванов.

- Приду немедленно, - сказал он. - А то весной Наташа обиделась, когда я вынужден был уехать к подзащитному в день первого показа "Развязки" с вами в роли Уманского. До этого я смотрел спектакль еще с Чирковым и должен сказать, что он не годится для этой роли.

- У него было иное прочтение образа Уманского, - вступился за коллегу Томилин.

- Да, но на мой взгляд, он просто не годился на роль адвоката-интеллектуала. Неубедителен. Уманский - интеллигентный молодой человек, тихий и зажатый, и раскрепощает его только опасность, угрожающая любимой женщине; тогда он, забыв обо всем, бросается в бой и сбрасывает с себя оковы своей прежней робости. А Чирков изначально играл какого-то мачо, только бицепсами поигрывал и при каждом удобном случае распахивал рубашку, чтобы показать атлетичный торс...

Вячеслав хмыкнул:

- Насчет рубашки написано в сценарии, он не сам это придумал. Я тоже по ходу действия ее распахиваю... Но каждый артист играет одну и ту же толь по-своему. Он увидел Уманского так, я - иначе. Вот и все.

- Судя по фрагментам спектакля в ютубе, вы больше похожи на Уманского, как его задумала Наташа, говорю вам, как его прототип, - шутливо вскинул руки Уланов.

Вячеслав чувствовал, что обстановка начинает разряжаться. Но не расслаблялся. В такой ситуации он оказался впервые. "Он ее тоже любит, это несомненно... Но и я люблю! И как быть, если я не могу перестать любить Наташу, не могу быть вдалеке от нее? Нельзя перестать любить. Бросить курить было проще... Наверное, сейчас я выгляжу некрасиво. Как Тартюф в сцене после скандальных разоблачений Дамиса... Да, вот почему произведения классиков живут в веках и не устаревают даже спустя пять веков - затронутые в них темы вне времени, никогда не устареют!"

- Спасибо, - вымученно улыбнулся он. - Я рад это слышать.

- А как ваше здоровье? - поинтересовался Уланов. - Я слышал, что недавно вас "скорая помощь" увезла прямо со спектакля.

- С репетиции. Спасибо, жить буду.

- Смотрите же, обещали! - шутливо погрозил ему пальцем Виктор Анатольевич. - Я ведь сгораю от любопытства, хочется хотя бы через полгода увидеть "Развязку" с вашим участием.

- Кстати, я тоже вас хочу поздравить. Следил в интернете за делом Агнии Найденовой в Ростове. С победой вас!

- Спасибо, Вячеслав Вячеславович.

- Коллеги в кулуарах говорили, что выиграть такой процесс априори невозможно - дело политическое, явно заказное, глупая девчонка что-то сболтнула неосторожно; не с тем человеком пококетничала, и ей решили устроить громкую показательную порку, чтобы другим неповадно было и приговор, якобы, написан заранее. А вы сделали невозможное, добились оправдательного вердикта!

- Школа моего наставника и руководителя, - скромно улыбнулся Виктор, - Коган сам не умеет проигрывать и нас этому не научил.

Они распрощались вполне доброжелательно. Шагая по набережной Обводного канала, Вячеслав несколько раз останавливался, чтобы отдохнуть, и гадал, знает ли Наташин муж что-нибудь конкретное о них или действительно их встреча была случайной.

А Уланов, вернувшись в офис, подумал о том, что зря, наверное, уделяет такое внимание фейкам в интернете. О знаменитостях на самом деле чего только не пишут.

***

Когда Вячеслав свернул на Московский проспект, в кармане его желтой куртки затренькал телефон. Вячеслав поставил пакет на скамейку, потер замерзшие руки и только тогда достал трубку, охваченный тоскливым предчувствием: опять?!

- Томилин, - раздался неприятный, какой-то безликий, как у телефонного робота, голос, ни мужской, ни женский, - тебе что сказали? Перестань совать нос куда не следует и трепать языком. А то эдак недолго лишиться и того, и другого. И третьего, кстати, тоже! - пронзительный квакающий смех. Короткие гудки. Номер снова скрыт. Вячеслав убрал телефон обратно во внутренний карман и потер лоб. Опять. Похоже, его в покое не оставят. И их угрозы не беспочвенны - когда людям есть, что терять, они становятся неразборчивы в средствах...

Но и он понимает, чем может обернуться его молчание, его бездействие, если он поддастся на попытки запугать его. Готов ли он заплатить ТАКУЮ цену за свою безопасность? Ответ очевиден. Нет.

Он покосился на яркую витрину табачного ларька, чувствуя, как по спине пробегает противный холодок. Несколько лет продержался, а теперь так и тянет снова закурить...

Снова зазвонил телефон, и Томилин не сразу потянулся за трубкой. "Опять они? Что-то еще не договорили?"

Но это оказалась Соня.

- Слава, где ты? - спросила она. - Все нормально? Тебя уже долго нет.

- Все нормально, Соня. Я скоро приду.

О встрече с Фетюковой, ее злых глазах и остервенело бросаемых на ленту покупках; о встрече в зоне отдыха с мужем Наташи, и о звонке с угрозами Томилин Соне решил не рассказывать. Во-первых, он не любил излишней открытости и старался не выставлять свои личные дела на обозрение; оберегал личное пространство. А во-вторых, нельзя говорить Соне о том, ЧЕМ обернулась его осведомленность. Не хотелось ее пугать.

Снова заныл правый бок, к щекам жарко прилила кровь. Вячеслав скрипнул зубами: до общежития еще довольно далеко, а у него, похоже, поднимается температура. Добраться бы до комнаты и лечь. Запереться и побыть в одиночестве. И желательно даже телефон выключить на пару часов - так ему скорее полегчает. Почему-то лучше всего он восстанавливал свои силы именно в уединении. Или рядом с Наташей. Снова пришло на ум сравнение, что она - сама жизнь, наполненная силой и неистощимой энергией и щедро делится этим с другими - как Солнце щедро отдает свое тепло, и не истощает его запасов. Вот бы она пришла... Вячеслав вспомнил, как они лежали, обнявшись, в день его возвращения из больницы. Он чувствовал даже через плед ее сильное тело; от Наташиных волос пахло горьковатыми духами и дождем, и он испытывал такое умиротворение от ее близости, какого давно не помнил. И Наташе он мог бы открыться, попросить совета, точно узнать, что ему делать...