Соседи (СИ) - Drugogomira

«Как я тут с ума схожу, например…»

— Что там твой мальчик? Всё хорошо у него? — аккуратно поинтересовалась баб Галя.

«Мальчик…»

С высоты такого возраста любой будет мальчиком казаться.

— Да вроде да, ба, — поведя плечами, как можно беспечнее отозвалась Уля. — Коржик у него там прописался, бдит.

Бабушка у неё прозорливая, в первый же вечер просекла, что к чему. Сказала потом, что по глазам догадалась и, скорее всего, не покривила душой. В общем, в очередной раз продемонстрировала удивительную проницательность, чем несказанно Ульяну смутила. Она-то была убеждена, что с ролью соскучившейся внучки в день встречи справилась прекрасно: телефоном перед бабулей не светила и вообще вовсю улыбалась. Захочешь – не придерешься. Хотя перелет прошел довольно-таки хреново: в слезах, соплях, прострации и наушниках. Вырубиться удалось лишь ближе к посадке, и расплатой за это стали пропущенные сумасшедшие виды, которые наверняка открывались из иллюминатора.

— Не переживай, Ляна, если любит, дождётся, — перехватывая её растерянный взгляд, изрекла бабушка. — Куда денется?

«А если не любит?»

— А если не любит, то зачем он нам нужен? — засмеялась она, впрочем, по-доброму. — Не волнуйся. Конечно, любит, как такую можно не любить? Тем более вместе росли, столько прошли. Тебе этого мальчика Бог послал. Надо же, как бывает… — покачала она головой.

Бабушке про Егора Уля кое-что рассказать успела. Почти всё, если точнее, опустив лишь жуткую историю прошлого, о которой сама до сих пор не могла думать без подступающих к горлу слёз и горького ощущения бессилия и опустошенности. Касательно этой темы Ульяна, кое-как сдержавшись, ограничилась короткой ремаркой, сообщив, что его детство прошло в трудных условиях, и это наложило серьезный отпечаток на восприятие жизни и отношения с людьми. Душа требовала выплеснуть всё, просила совета, но голова понимала, что от бабушки информация может попасть к матери, которой и так до конца дней хватит «весомых» аргументов против её выбора.

— Да? Ты так думаешь? — зачем-то спросила Уля. Не знает зачем. Просто слушать бабушкины рассуждения было куда приятнее, чем мамины нотации.

— Да. Ты очень изменилась, — констатировала ба, подкладывая в Улину тарелку ещё один блин. Эта привычка, пожалуй, единственная, что Ульяну в бабуле немного раздражала: ни на секунду ведь нельзя отвлечься. Еда возникала под носом, словно по волшебству. И попробуй только не съешь – расстроится.

Не будет ругаться.

— Ты когда последний раз меня видела? — усмехнулась Уля, благодарно улыбаясь, но всё-таки возвращая блин туда, откуда его изъяли – в стоящую на подставке посреди стола сковородку. — Конечно, изменилась.

— Видела давно, а слышу-то регулярно, — не согласилась баб Галя, вновь доставая блин. Бабулино упорство не знало границ, как и бабулина любовь. — Что ж я, по-твоему, совсем слепая, что ли? Тебе это общение только на пользу идет. Только на пользу!

В подтверждение сказанного бабушка вновь покачала головой и цокнула языком. А Уля не удержалась.

— А вот мама думает иначе, — уткнувшись взглядом в тарелку, пробормотала она. Не знает, что хотела от бабушки услышать, но ядовитые слова матери до сих пор не шли из головы. В мамином представлении хуже выбора Ульяна сделать просто не могла. И непременно поплатится за это в самом скором времени.

— Мать свою ты не слушай, — раздражённо махнула рукой бабушка. — Собственную жизнь устроить не может, нечего в чужую нос совать. Прямо копия деда твоего, царствие ему небесное, — перекрестилась она поспешно, — нахваталась дури. Уже давно пора выпорхнуть из гнезда, Ляна, иначе жизни тебе не будет. Помяни мое слово…

— Ты о папе? — нахмурилась Ульяна. Ну а о ком еще? Сейчас, когда Уле стала известна версия отца о причинах распада их семьи, бабушкины слова оказались понятны без расшифровки. С папой у бабушки всегда были прекрасные отношения, но до этого момента Ульяне не доводилось слышать её мнения о жизненной позиции собственной дочери. Видимо, за минувшие дни ба пришла к заключению, что девочка выросла и можно говорить с ней по-взрослому.

— И о нём тоже… — закивала она энергично. — Это ж надо так – выкурить из семьи святого человека! С ребенком разлучить! Сколько я Наде на эту тему ни втемяшивала, ей хоть кол на голове теши! Без толку всё, завела свою волынку… — на несколько секунд бабушка расстроенно замолчала, воздух наполнился горечью. — Но то дела давно минувших дней. О хахале её я сейчас говорю.

— А что с ним? — подняла голову Уля, недоумевая, что успело случиться с Виктором Петровичем. К Зое Павловне она уезжала в его компании… И всё вроде было в порядке. А после Уля и дома не бывала.

— Да вот, говорит, разругались в пух и прах, — расстроенно вздохнула ба. — Привиделось ей, видите ли, что он глаз на кого-то положил. Пару раз при ней по телефону не стал разговаривать, а ей тут же всё и ясно. Вот так она отца твоего подозрениями своими чуть в могилу и не свела. Дурная голова.

— Я… знаю, — чуть помолчав, отозвалась Уля. — С папой мы недавно совсем виделись, я спросила…

Бабушка чуть посветлела лицом, но уже спустя пару секунд вновь нахмурилась:

— Тогда делай выводы, внучка. Я до правнуков дожить хочу, а кроме тебя мне надеяться не на кого… Вот дождусь, и помереть можно будет.

Не стала баб Галя выведывать обстоятельства встречи с отцом. Может, решила подождать, когда Ульяна сама решится рассказать об этом подробнее. Ба у неё тактичная. А правнуки…

Уля почувствовала, как щёки заливает краска.

— Перестань, ба…

— А что нам, старикам, надо? — мягко улыбнулась та, реагируя на проступившее смущение. — Чтобы у детей, у внуков всё ладилось… И чтобы не забывали. Ты куда сегодня?

Всё, кажется, на этом бабуля тему решила сворачивать. Может и хорошо, а то беспокойно что-то стало. Ульяна неопределенно повела плечами.

— В город… Нужно кое-что купить, и в Кафедральном соборе ещё не была… Может, экскурсию какую-нибудь интересную найду на завтра.

На экскурсии Уля, вообще-то, растрачиваться не планировала, рассудив, что деньги ей понадобятся на учебу, но сидеть сиднем круглыми сутками тоже считала преступлением. Тем более что такие выезды помогали немного отвлечься от извечного состояния скучания. Впереди ещё пять дней на полуострове, и провести их надо так, чтобы потом ни о чём не жалеть. Егор там точно времени зря не терял: как ни спроси, чем занят, выяснялось, что или на базе, или на фотосете, или в поле – сезон закрывает. Домой приезжал, похоже, только спать.

Так что нечего рассусоливать. Вперед!

..

Домой Ульяна приползла. Часы показывали восемь вечера. Солнце уже успело закатиться, возвещая о завершении ещё одного дня. В полупустом рюкзаке болтались сувениры для её москвичей и покупки посерьёзнее, и Ульяна пыталась предугадать реакции: если с бабушкой всё понятно – всплеснёт руками, схватится за сердце и запричитает, что делать Уле больше нечего так тратиться, то Егор… Что ей скажет Егор, оставалось абсолютной загадкой. А ещё вдруг заволновал вопрос о том, насколько всё-таки уместным будет такой «привет». Но всё-таки пижамка с мишками с самого утра не шла из головы. А до кучи днём ей вдруг вспомнился насмешливый взгляд, которым он её окатил, возвращая пиалу из-под сырников. Тогда она имела неосторожность открыть ему дверь в пижаме. Этой самой. Что ж…

Теперь ему предстояло оценить другую пижамку. Угольно-чёрную, шёлковую, невесомую, на тончайших бретелях. С деликатным нежным кружевом, пущенном по треугольному вырезу, который приличным назвать не хватало наглости. Купленная комбинация состояла из топа и коротких шортиков. Но шортиков Егору сегодня не видать, только верхнюю часть. Топ сел превосходно, будто специально на неё шит.

А вообще, если отбросить щекочущие фантазию мысли и сосредоточиться на итогах дня, то можно сказать, что прошёл он насыщенно: после двухчасового шоппинга по бельевым и салонам связи Уля отправилась гулять. Что она видела сегодня? Из нового – Кафедральный собор и Нулевую версту. Там, у версты, расположен туристический магазинчик, где она и закупилась сувенирами, наслушалась рассказов об истории края и притесалась к завтрашней экскурсии, организованной для группы путешественников. Завтра в девять утра необходимо быть на том же месте: поедут вглубь полуострова смотреть горячие источники Малки. А через день эта же турфирма повезёт другую группу на Вертикальный мыс, и Уля размышляла, не составить ли им компанию. Сам же Петропавловск-Камчатский за эти дни она успела облазить вдоль и поперёк. Он не отличался захватывающими дух архитектурными решениями, однако же потрясающие пейзажи всё компенсировали. Особенно ей нравились крутые склоны Авачинской сопки, у подножья которой и раскинулся город, и морские прогулки по Авачинской бухте. Папа рассказал, что по размерам эта бухта считается второй в мире – в неё впадают аж две реки: Авача и Паратунка. От видов, что открывались с лодок, перехватывало дыхание, а три стремящиеся к небу прямо из воды базальтовые скалы, наверное, навсегда врежутся в память. Одна из визитных карточек Камчатки, как-никак…