Не бойся полюбить - Уинифред Леннокс

— Ты не врач, ты хирург.

— Который всегда решает сам, как поступить с тем, что несовместимо с жизнью пациента: отрезать и выбросить или зашить, не трогая. Так вот, можешь больше не трудиться, я вырезала свой страх и выбросила его в мусорное ведро…

Внезапно Джордж выдернул из кармана пневматический пистолет и отсалютовал длинной очередью этот счастливый момент.

— Ур-р-ра! — закричал он.

Вынырнув из воспоминаний, Джулия шумно вздохнула и открыла глаза. Солнце почти зашло за горизонт, как тогда, после салюта, который устроил Джордж. И надо признаться, что вместе с тем закатом ушел страх из души Джулии навсегда.

— Ваш чай, Джулия. — Эмма направлялась к ней, неся на маленьком подносике чашку зеленого чая.

— Эмма, посиди со мной.

— С удовольствием. — Эмма опустилась на траву подле Джулии.

— Скажи мне честно, чего именно хочет Кэрри?

— Она мечтает о своем деле. Хочет заработать денег и открыть туристическое бюро, направлять любителей охоты и рыбалки к отцу.

— А что, очень верная мысль, молодец девочка, — похвалила Джулия.

И подумала, что ничего лучшего она не хотела бы услышать.

Глава седьмая

Месть раненого зайца

«Боинг» стремительно набирал высоту, и у Кэрри заложило уши. Она тупо смотрела на мерцающие огни большого чужого города, которые становились похожими на звездочки, и ей вдруг показалось, что она больше не понимает, где земля, а где небо.

В чем дело? — спросила она себя. Неужели это первое разочарование в твоей жизни? Ведь нет? И ты сама знаешь, что все проходит. Со временем. Тебе ничего и делать не надо — время идет и все уносит, пыталась успокоить себя Кэрри.

Подушечкой указательного пальца она вытерла слезинку, готовую сорваться с ресницы.

Почему Люк не сказал, что между нами стоит не только его профессия, которую я, как теперь поняла, не могу принять? Между нами есть еще женщина, Мэрион, которая гораздо лучше, чем я, подходит на роль жены пастора.

— Люк, это она? — спросила Кэрри после службы, когда они вместе выходили с церковного двора, а Мэрион обогнала их и тихо попрощалась.

Мэрион смотрела только на Люка, и в глазах ее стояла не только укоризна, а что-то еще. Тоска? Боль? Такие глаза бывают у смертельно раненного животного.

Кэрри похолодела, она-то знала, на что способен даже раненый заяц: ударом задних ног он может выпустить кишку у замешкавшегося охотника, причем не самого хилого.

Кэрри, придя в церковь, увидела сияющие глаза этой девушки, глаза цвета осеннего неба, устремленные на Люка. Всю проповедь Мэрион не дышала и не сводила с него глаз, внимая каждому слову: в тот день ее отец, пастор Мэттью, разрешил Люку обратиться к прихожанам со своим словом.

На глазах Мэрион стояли слезы восторга, она слышала в каждом звуке, произнесенном Люком, истинное откровение, а Кэрри ловила себя на том, что видит спектакль, который разыгрывается на двух сценах сразу. Она не собиралась делиться своими мыслями с Люком, но и себя тоже не желала обманывать.

— Терпение в удовлетворении желаний, — вещал с кафедры красавец Люк, — это свойство зрелого человека. Но во имя зрелости каждому предстоит самоотверженный труд.

Кэрри исподтишка обвела глазами собравшихся. Неужели эти люди сами не знают того, о чем говорит Люк? Неужели подобная банальность — новость для них? Откровение? Кэрри поймала взгляд Мэрион, и ее осенило, о чем эта девушка думает. Она-то давно созрела, чтобы удовлетворить свои желания. Они написаны на лице, они в изгибе ее рта, который готов раскрыться и впустить язык возлюбленного…

Кэрри почувствовала, как тело ее загорелось. Она сама совсем недавно открывала губы навстречу Люку, а его сладкий возбуждающий язык делал свое извечное дело, разжигая ее отзывчивое тело, жаждущее слиться с его телом.

Они утолили эту жажду к обоюдному восторгу.

— Женщина испытывает потребность и желание быть послушной мужу, которого она уважает. В его главенстве реальным образом может проявляться его любовь и забота о ней… — долетело до Кэрри с кафедры.

Он что, на самом деле так считает? Кэрри уставилась на Люка, потом взглянула на Мэрион и поняла: похоже, эта малышка согласна с ним.

Кэрри физически ощутила силу притяжения Мэрион к Люку. Мог ли он устоять перед такой жаждой? Может ли мужчина вообще отказать женщине в столь страстной просьбе? Ведь Мэрион не впервые смотрит на Люка так, как сейчас. Она смотрела на него и прежде, когда Кэрри понятия не имела, что Люк вообще ходит по этой земле. Эта страна для нее существовала как название, как звук, как пятно на карте мира.

— Это… она? — спросила Кэрри, кивком указав на Мэрион, когда та обогнала их на тропинке церковного сада.

— Да, — честно ответил Люк. — Была бы она, если бы я не встретил тебя. — Он улыбнулся, как показалось Кэрри, с облегчением.

Кэрри кивнула.

— Понятно. Приятная девушка. И очень в тебя верящая. Она внимала каждому слову. Ну что ж, я поехала на другой берег Миссисипи.

Она улыбнулась Люку, помахала ему рукой и направилась к машине, которую Люк арендовал для нее. Это был красный «фольксваген-гольф».

— Прости, я сегодня не смогу тебя проводить, — сказал Люк. — У меня беседа.

— Ничего, все в порядке, — успокоила его Кэрри.

— Утром увидимся.

— Да, конечно.

Она ехала по Миннеаполису, устремляясь к мосту через широкую реку, и внезапно ощутила полное одиночество и пустоту в душе.

Люк снял для Кэрри квартиру в Сент-Поле, близнеце Миннеаполиса. Эти два города стояли друг против друга, разделенные рекой Миссисипи.

— Кэрри, — будто наяву услышала его низкий уверенный голос и непререкаемый тон, — поскольку я пригласил тебя как гостью нашей общины, тебе придется немного потрудиться ради общего блага, — сказал Люк, когда они приземлились в Штатах.

— А я справлюсь?

— Я буду тобой руководить, — пообещал он.

Остановив машину на красный свет светофора, Кэрри вспомнила слова Люка и поразилась своей наивности. Хорошо, что тогда она не сказала ему, но подумала, что, может быть, и она найдет тему для проповеди. Ведь каждый член общины, как объяснял Люк, может обратиться к собравшимся. Теперь, когда Кэрри достаточно долго прожила здесь, она понимала, что это просто смешно.

Они провели вместе много ночей, это верно, и под покровом ночи Люк был тем мужчиной, в которого Кэрри влюбилась теплой лондонской осенью и с которым хотела бы провести всю свою жизнь.

Она и теперь хотела этого, но только с ночным Люком. Не дневным, когда он просыпается помощником пастора, изрекает банальности, от которых у Кэрри просто сводит челюсти, и занимается проблемами прихожан.