Дети бури - Дин Кунц

Она знала, что осталось не больше одной секунды. Почти бессознательно, инстинктивно, как зверь, загнанный в угол, девушка сделала единственное, что оставалось: подняла правую ногу и резко вонзила длинный и острый каблучок туфли ему в ногу, нажала. На убийце были только парусиновые туфли, которые совсем не защищали от такого рода нападений.

Он вскрикнул и отдернул одну руку от горла своей жертвы, схватившись за больное место.

Соня рванулась, уперлась руками в грудь мужчины и высвободилась из его хватки.

– Эй!

Истерично рыдая, она побежала, наткнулась на дальнюю стенку аркады, сменила направление и выскочила на открытый воздух, туда, откуда пришла.

Мужчина схватил свою жертву за плечо и снова ударил ее о стену. Каким-то образом, даже с пораненной ногой, он ухитрился за ней угнаться.

Соня оттолкнулась от стены, избежала протянутой руки и снова побежала.

Как ни странно, хотя руки больше не сжимали горло девушки, она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание; бесформенное черное облако подбиралось все ближе и ближе, мягкое и теплое, обволакивало сознание. Она с трудом продолжала двигаться, потому что мысль об обмороке в тот момент, когда спасение уже близко, вызвало настоящее бешенство – из него удалось получить те самые недостающие крохи энергии.

До конца аркады оставалось всего-навсего футов тридцать, а каждый шаг казался равным серьезному путешествию. Потом воздух стал холоднее, тьма поредела... На выходе из мрачного коридора он снова схватил ее за плечо одной рукой и развернул к себе так неожиданно, что жертва потеряла равновесие.

Она задохнулась, пошатнулась и чуть не упала.

Еще секунда – и мужчина снова сжал бы ее горло, и тогда уже наверняка все было бы кончено. Соня не дала ему этой секунды: она лягнула ногой и со второй попытки достала уже пораненную ногу. Сильно ударить не удалось, но хватило и этого.

Он взвизгнул, запрыгал на одной ноге, упал.

Соня повернулась и снова побежала.

Ночной воздух был холоднее, чем помнилось, по-настоящему холоднее, почти пронизывающим.

Горло девушки полыхало так, как будто кто-то разжег внутри костер, и слишком сильно пересохло, чтобы хоть попробовать издать крик о помощи.

Она миновала скамейку, на которой сидела до прихода незнакомца, и продолжала бежать.

В дюжине шагов от края сада, на границе открытой лужайки, куда ярче всего падал свет из окон "Морского стража", Соня зацепилась ногой за камень и упала.

Она пыталась подняться.

И не могла.

Сердце отчаянно колотилось, она с трудом могла дышать и наконец потеряла сознание.

Глава 10

Очнувшись, Соня не поняла, где находится, хотя могла сказать точно, что не в своей комнате. Она лежала не на огромной полинезийской кровати на втором этаже дома, не на мягком, толстом матрасе, где провела последние одиннадцать ночей. Поверхность под ней оказалась твердой и какой-то холодноватой.

Девушка довольно долго лежала спокойно, пытаясь припомнить, что случилось и где она находится. Больше всего на свете она не любила просыпаться в незнакомом месте и хотя бы самый короткий промежуток времени не понимать, как это получилось. Когда родители погибли в автокатастрофе, маленькой девочке пришлось пройти через множество подобных сцен: сперва ее среди ночи, спящую, перенесли в дом к соседям, потому что мама и папа уже час как были мертвы, а сиделка ушла домой; утром, когда она проснулась, сердце екнуло и чуть не выскочило из груди при виде незнакомой комнаты, где ничего нельзя было узнать. В следующий раз девочку забрала тетя, и она же разбудила на другое утро смущенного, напуганного ребенка, мечтающего оказаться в своей спальне рядом с куклами, которых так хорошо знала, с кучей мелочей и сувенирчиков, неизменно успокаивающих и придающих уверенность в начале дня. За день до похорон Соню отправили к бабушке, где ей пришлось остаться. В третий раз она оказалась в чужой комнате, к которой ей еще только предстояло привыкнуть. Она помнила, как испугалась, проснувшись утром и посмотрев на незнакомый потолок, обнаружила, что лежит в постели, которую никогда раньше не видела, помнила чувство странности происходящего, накатывающегося, как большое черное облако...

Внезапно ей припомнилась тьма туннеля в аркаде бугенвиллей, мрак, который сомкнулся у нее над головой и заставил упасть в обморок. Открыв глаза, она увидела звездное небо над головой. Всходила луна, в ее бледном свете все выглядело нереальным.

Кажется, она, как это ни странно, была еще жива.

Соня лежала у края сада, наполовину на выложенной камнем дорожке и наполовину в траве, там, где упала. Одна рука была откинута в сторону, другая лежала под головой, так что если бы девушка стояла, то выглядела бы собирающейся танцевать фламенко. Несмотря на ужас ситуации, мысль показалась забавной. Она пошевелилась и, почувствовав себя более или менее хорошо, села.

Это была ошибка. В голове поднялся такой стук, будто туда забрался маленький человечек с молотком и колотил им прямо по черепу. Пространство над бровями сковало жуткой болью, и, судя по всему, она не собиралась скоро пройти. Кроме того, в горле пересохло, сжалось, хотелось пить.

Она дотронулась до своей шеи – нежно, осторожно. Горло еще болело, но боль оказалась не такой уж сильной.

Соня медленно поднялась на ноги и попыталась сделать так, чтобы лужайка перед глазами кружилась хоть немного меньше. Когда головокружение немного успокоилось, ей удалось сохранять равновесие примерно с тем же успехом, что и девушке-канатоходцу. Она повернулась к "Морскому стражу" и, чуть вздохнув, начала долгий путь через северную лужайку.

Хорошо оказалось быть живой. Она не знала, как смогла убежать от мужчины из аркады, почему он не стал продолжать преследование и не нашел ее, но понимала, что это просто великолепно – быть живой. Девушка надеялась, что сумеет еще некоторое время продержаться в этом же состоянии.

Глава 11

– Вы ничего не видели?

– Совсем ничего, Рудольф.

– Даже мельком не рассмотрели его лица?

– Нет.

– Подумайте.

– Я думала.

– Раз вы стояли к нему так близко, то что можете сказать о волосах? Лысый? Коротко стриженный? Длинные волосы?

– Я не заметила.

– Может быть, у него были усы?

– Не думаю.

– Откуда вы знаете, Соня? Вы касались его лица, когда пробовали вырваться? Вы почувствовали, что он хорошо выбрит?

– Может быть, да.

– Насколько он был высоким?

– Мне казался огромным.

При воспоминании об этом ее передернуло.

Рудольф искоса бросил на девушку такой взгляд, как будто мечтал хорошенько ударить ее одним из своих громадных кулаков. Вместо этого он стукнул по крышке кухонного стола и сказал:

– Я не спрашивал о том, каким он казался. Меня интересует, какой он был. Это крупный мужчина или маленький? Толстый? Тощий? Может быть, среднего телосложения?

– Он не был ни толстым, ни тощим, – ответила Соня, – никаких крайностей, но довольно сильный, мускулистый.

Голос девушки был тонким, дыхание вырывалось из груди со свистом, напоминавшим проколотую камеру. Каждое слово причиняло боль, заставляло пересыхать рот и измученное горло.

– Какого он был роста?

– Я не знаю.

Лицо телохранителя перекосилось.

– Я правда не знаю.

Он спросил:

– Не выше вас?

– Да, выше меня.

– Вот видите, вы знаете!

Она ничего не сказала.

– Выше меня?

Она посмотрела на стоящую у стола фигуру ростом в шесть футов и четыре дюйма, а то и выше, и ответила:

– Не такой высокий, как вы.

– Около шести футов?

– Может быть.

– Подумайте. Вы не можете сказать точно?

– Нет.

– Ради бога, Рудольф, – фыркнул Билл Петерсон.

Телохранитель взглянул на него, терпеливо дожидаясь конца фразы.

Петерсон продолжал:

– С девушкой произошел совершенно кошмарный случай. Вы же видите, что ей больно, что она все еще напугана. Прежде всего, она устала, и все же вы продолжаете этот допрос, как будто она может сказать нам что-то жизненно важное...

– Это действительно жизненно важно, – ответил Сэйн. У него был твердый, холодный голос, подводящий итог сказанному; он кивнул своей массивной головой с видом мудреца, который не желает иметь возражения на только что сказанные слова.

– Со мной все в порядке, – ответила Петерсону Соня и попыталась улыбнуться. Эта попытка вызвала вспышку новой боли под подбородком; потом она потянулась и взяла мужчину за руку.

– Значит, шесть футов ростом, – заметил Сэйн, серьезно задумавшись над этим крохотным обрывком информации, с помощью которого можно было попробовать решить загадку. – Это хоть что-то.

– Чертовски мало, – ответил Билл. – Я примерно этого же роста, и Генри, и Кеннет Блендуэлл. Если Соня ошиблась на пару дюймов в ту или другую сторону, – а это легко сделать, учитывая ситуацию, в которой она оказалась, вполне понятная вещь, – то сюда же можно включить и вас, и Лероя Миллза.