Невольница драконов. Семь дней на любовь (СИ) - Полынь Кира Евгеневна

Тайрос неожиданно расслабился, вальяжно уперся локтем в стол и повернулся ко мне почти всем телом.

— Вот скажи мне, почему ты решила, что можешь мне врать? А, постой… Похоже, ты думаешь, что Киррас купился на твою ложь. В этом все дело, верно? Он что-то сказал, ты соврала, вы разругались, и теперь ты свято уверена, что вложила нужную мысль ему в голову?

Пронизывающий взгляд приковывал к полу, и у меня невольно отказали ноги от страха перед этой интонацией.

Мне впервые за все время стало по-настоящему страшно. Тайрос говорил так, словно я глупая овечка, которая забрела в лес, полный волков, и пытается доказать им, что они одного племени, при этом продолжая ароматно пахнуть ужином. За каждым словом звучала такая расплата, заготовленная именно для меня, что я поежилась, вжимая голову в плечи и неосознанно отклоняясь.

— Мне слишком много лет, Ханнари. Я вижу тебя насквозь. Ты привязываешься к нам и продолжаешь упорно врать себе, что сможешь это пережить. Думаешь, я не замечаю, как часто печаль сверкает в твоих глазах? Ты еще ничего не понимаешь, несмышленый огонек. Мы драконы. Мы не отпускаем то, что принадлежит нам.

— Я вам не принадлежу, — выдавила сквозь дрожащие губы и попыталась отползти, упираясь руками в пол за спиной.

— Несмышленая, — повторил он, и серые глаза заполнил огонь, языками пламени переливаясь под зеркалом радужки. — А теперь будь умницей и повтори, что ты наговорила Киррасу.

Мужская рука хлопнула по полу у моей ноги, и я тихо вскрикнула, усилием потянув себя наверх. Тайрос ловко перехватил мою попытку побега и оказался сверху, грозно нависая над моей головой и сверля своим пронизывающим до костей взглядом.

— Говори, Ханнари. Или я вытащу это из тебя силой.

— Убьешь?

— Нет, трахну. И тогда ты точно во мне разочаруешься и будешь действительно считать тем, кем так стараешься. Этого хочешь?

Пол у головы жалобно захрустел, из-под огромных когтей вырвались короткие искры. Тайрос сатанел на глазах, наполняя меня ужасом до самой макушки.

— Не лги мне, Ханнари. Я хочу знать правду, какой бы она ни была.

— Не скажу.

— Говори, — потребовал он, и его красивое в суровости лицо начало приобретать животные черты.

Цепкий взгляд, короткие движения. Хищник на охоте.

— Нет. Хочешь меня трахнуть — давай. Ничего не скажу, ящерица-переросток!..

— Скажешь, — прорычал он и неожиданно… защекотал меня!

— Нет! Нет! Пусти!

— Говори правду, врунишка! Что ты сказала Киррасу?

— Отпусти! А-ха-ха! Перестань, пожалуйста!

— Что ты сказала? — упрямился он, и я сдалась, не в силах больше терпеть эту муку.

— Он хотел, чтобы я осталась с ним! Я отказала!

— И только? — Тайрос остановился, все еще продолжая надо мной нависать, а я пыталась отдышаться, приводя в порядок дрожащие легкие.

— Не только. Но это уже между мной и им. Тебя касается лишь частично.

— Сознавайся, упрямая негодница.

— Тайрос, прошу тебя, не заставляй меня все усугублять еще больше. Нам еще три дня жить под одной крышей.

Дракон хмыкнул и опустился на локти, придавливая меня всем телом к полу. Его лицо трещало по швам от улыбки, а к глазам вернулось нормальное холодное выражение, к которому я привыкла.

— Ты бросила в него условиями договора, я прав? — прошептал мне почти что в губы, вновь возвращая между нами опасное расстояние. — Грубо бросила. Припечатала его сухими фактами к стене.

— Вроде того, — фыркнула я. — Тебя это тоже касается.

— Я не верю тебе, Ханнари, даже не пытайся. Я знаю, чувствую, что ты неравнодушна.

— Это ничего не изменит. Я никого из вас не выберу.

Дракон принюхался к воздуху у моего лица и удивленно приподнял бровь, почувствовав правду.

— Почему?

— Я не буду выбирать, Тайрос. Я сказала вам об этом еще в первый день. Ничего не изменилось. И слезь с меня, мне тяжело, огромный ты бугай!

— Поплатишься, сладкая, — нехорошо улыбнувшись, прошептал он, и тут же прижался поцелуем к губам.

Глава 26

— Ну, Тайрос! Я не хочу! — протянула я, пытаясь сбросить с себя могучее тело. — Великий Огонь! Какой же ты тяжелый!

Дракон наконец-то оторвался от меня. Слегка приподнялся, подумал несколько мгновений и начал подниматься.

Заранее облегченно выдохнув, я вскрикнула, когда меня резко подняли в воздух и забросили на кровать.

— Я точно знаю, что тебе сейчас нужно, — шумно дыша, мужчина поправил замявшийся сюртук. — Посиди здесь.

— Ты куда? — проводив его взглядом, я любопытно вытянула голову, удивленно приподнимая брови.

Не дав мне ответа, Тайрос исчез за проемом, ведущим в кухню, и вернулся оттуда через пару минут, держа в руках пузатую чашечку с чем-то горячим.

— Вот, пей.

— Что это?

— Горячий шоколад, Ханнари, — улыбнулся он. — Ничего страшного и противозаконного. Я просто хочу, чтобы ты немного успокоилась и объяснила мне причины своего отказа.

— Вот еще, — фыркнула я, но кружку взяла. Обиженно подула на парящую поверхность напитка, чувствуя ее сладкий аромат. — И не подумаю.

— А надо бы. Хоть иногда, ради разнообразия, — продолжал подначивать он, усаживаясь на пол и лениво упирая локти в край кровати, словно придавал мне уверенности, оставаясь на дистанции. — Я хочу понимать, с чем связано столь упрямое решение.

— Какая разница, Тайрос? Я не хочу, вот и все. Не вам, рептилиям чешуйчатым, ставить мне ультиматум. А другого выхода из этой ситуации нет.

— А ты бы хотела остаться с нами двумя?

— Ха! Будто вы на это способны! Нет, все, забудь, это глупости.

— И правда, глупости, — согласился он, одной фразой заставляя меня ощутить, как грусть гнусно ковыряет сердце изнутри.

С двумя…

Он неправдоподобности этой мысли ребра сжало тисками, подливая масло в огонь сумасшедших желаний. Если бы у меня был такой выбор, я бы… я бы… дала себе шанс не быть такой категоричной.

Но нет, выхода нет. Один дракон, один огонь, никаких исключений. А принимать чью-то сторону не выбор вовсе.

Я обязательно напишу другой финал у этой сказки, обязательно. Но не стану ее публиковать, спрятав как можно дальше. Это будет моя тайна, мой секрет, который не должен предстать перед чужими глазами.

Увы, но даже горячий шоколад неспособен отогреть замерзшую душу.

Приятно молочно-коричневая жидкость поддавалась моему дыханию, рисуя на поверхности крохотную и недолговечную рябь.

Такую же, как и наши отношения с драконами.

Эх…

— Ты совершенно уверена в этом? — не сдавался Тайрос, глядя на меня, как и всегда, сурово и холодно.

— Да. И если так будет лучше, то проще разорвать наш договор прямо сейчас, чтобы не продолжать этот фарс и не тешить себя лишними надеждами.

— И вот опять я не понимаю, говоришь ты о нас или о себе, Ханнари. Но про договор — забудь. Все остается в силе.

— Да зачем?! — Стукнув чашечкой о прикроватную тумбу, я неловко разлила все еще горячий напиток, да так, что он больно обжег мне руку. — Никому так не легче, Тайрос! Вы только зря надеетесь, что я изменю свое решение, а я…

— А что ты, огонек?

Дракон медленно поднялся с пола и опустился на кровать. Поймал мою обожженную руку в воздухе и аккуратно смахнул с нее остывшие капли. Он бережно подул на заплывающую краснотой отметину, про которую я успела забыть, и посмотрел мне в глаза, ожидая ответа.

— Что «ты», Ханнари? Влюбишься, расстанешься, глядя на свое разбитое сердце, и до конца своих дней будешь убеждать себя, что сделала правильный выбор?

— Это единственный правильный выбор, — прошипела я. — Или все, или ничего.

— Я тебя услышал, девочка. Понял и проникся. Не сказать, что я в восторге, но, чтобы быть с тобой, пошел бы и на такое, если бы это было возможно. А сейчас дай мне помазать твою руку мазью и ложись спать. Уже поздно.

— Заживет.

Отняв ладошку, закуталась в плед по самые уши, чувствуя, как лицо горит от злости и непонимания. Продолжая вредничать, отвернулась лицом к стене, уползла в самый угол и закрыла глаза, вновь прогоняя щекочущие ресницы слезы.