Искатель. 2009. Выпуск №06 - Андрей Пасхин

— А этот волосатый куда? — из-за Глафириного плеча крикнул милиционер.

— Тс-с! — развернулся Тарас.'— Это священник!

— А по мне хоть Папа Римский! — сказал и грозно поднял автомат.

— Меня-то не застрели с ними заодно! — замахала руками кадровичка.

Тарас Леонтьевич снова связался с управляющим.

Наконец священника пропустили. По стенам вдоль лестницы и коридора висели искусственные цветы, на площадках блестела мягкая румынская мебель.

— Вы куда? — из-за стола в приемной выскочила секретарша с круглыми глазами и согнутым клювом еврейским носом и преградила дорогу.

— Мы к Борису Антоновичу…

— Управляющий разговаривает по телефону…

Ожидая, когда освободится Манин, юрист и отец Феофил переминались с ноги на ногу и слушали, как поскрипывает факс, как летают возгласы в соседних комнатах, как шелестят по коридорам шаги банковских служащих.

Вот дверь открыл сам управляющий:

— Чего же вы не заходите?..

Войдя в чем-то освеженный кабинет с тремя телефонами на геобразном столе, шкафом с рюмками и кофейными сервизами, вазой на полу, отец Феофил чихнул.

— Как вам, неплохая работа? — закрутился у вазы Манин. — Думаете, излишество? А мы без этого не можем… Да и у вас у самих в церквях золота, куда ни глянь…

Когда Феофил рассказал, что ему под храм отдали заброшенный детский садик, где надо менять отопление, застилать крышу, возводить купол и ставить крест, управляющий взмахнул кистью:

— Откроем счет… И сами будем жертвовать!

Батюшка широко развел руки и трижды расцеловался с Маниным.

«Вот прохиндей! — подумал Тарас. — Сколько крови попам в свое время попил, а теперь лобызается».

— Ладушки! — Юрист проводил священника в коридор и столкнулся с Глафирой Львовной.

— Вечно вы перед собой не смотрите! — выпалила та и ястребом пронеслась в кабинет шефа.

Манин старался возникавшие перед ним проблемы решать миром. К этому его приучило партийное прошлое, когда основным в профессии аппаратчика считалось умение сглаживать углы. Так тише и спокойнее. Добивался он этого тем, что старался произвести нужное впечатление, а кому и понравиться. Понравиться начальнику, понравиться подчиненному, понравиться посетителю.

Сотрудники пользовались этой манинской чертой. Даже секретарша, зная, что Манин не окоротит ее резким словом, задрала нос. Кого захочет, того и пропустит к управляющему, а кого не пожелает — доведет до белого каления, но тот через ее приемную не пройдет.

С Тарасом Леонтьевичем секретарша обменялась любезностями сразу. Он с первого взгляда невзлюбил эту бывшую оперную певичку. Она ему платила взаимностью, при любой возможности, к случаю и без случая доставляя юристу неприятности.

Вот и теперь она, плотно закрыв за Глафирой дверь, подбоченилась перед Тарасом:

— Что же вы, проповедник закона, а жметесь к двери… Подслушивать неприлично!

В кабинете разгоралось:

— В общем, так, Борис! Если ты и на этот раз откажешь, я тебя ославлю на весь город! Все наши бывшие коллеги узнают, какой ты стал… — с надрывом говорила Глафира.

— О чем ты? — никак не мог понять Манин.

— Бери на работу мою дочь, и баста!

— Куда?

— В кассу.

— А, в кассу… Так бы сразу и сказала, а то я думал, в бухгалтерию…

— Баран думал, да в котел попал… Вот заявление… Подписывай! Ну, рожай же!.. Вот так… И учти, я тебе твоего свинского отношения к коллеге по партии никогда не прощу!..

От резкого удара в спину секретарша отлетела от двери.

— Чего ухи расставила? — Глафира сверкнула глазами.

— Что вы! Я вон Тараса Леонтьевича сдерживаю! — стала оправдываться секретарь.

— И верно! Не фига ему там делать… От него толку, что от козла молока…

Юрист остолбенел.

Глафира Львовна простучала каблуками по приемной, заглянула в открытый кабинет главного бухгалтера:

— И ты у меня, звезда балета, дождешься!

Тарас потянул ручку двери:

— Борис Антонович… Надо письмо должнику подписать…

Утро сочно облило улочки города. Из-за рассыпчатых крон деревьев появлялись модно одетые банковские служащие и спешили к ступенькам, на которых под высоким прозрачным навесом стояла Глафира Львовна.

Вот пробежал Жора Жигов и поприветствовал легким поклоном:

— Доброго здоровьица…

Гера Зыканов:

— Мое почтение…

Глафира, сложив руки на груди, молча встречала их и молча провожала.

Со стороны каланчи стал увеличиваться банковский «жигулек» и мягко замер на пятачке перед крыльцом. С сиденья поднялась Вероника Семеновна в курточке и безупречном костюме.

Кадровичка показно вытянула руку с часами и, когда та поравнялась с ней, произнесла:

— Опаздываете, моя хорошая, не к лицу это вам! — закачала головой. — Это ведь банк, а не шарашкина контора…

— Что-что?.. — приостановилась главбух.

— Время уже сколько? — повернула к ее глазам пятисантиметровый циферблат.

Вероника Семеновна секунду помолчала, а потом выдала:

— Да пошла тыке… м…!

— Й-а?! — перехватило дыхание у Безбородовой.

Как рыба хватала ртом воздух, подыскивая, что ответить, но Вероники Семеновны уже рядом не было. Ее шаги слышались с лестницы.

Вероника Семеновна открыла кабинет, сняла курточку, повесила на плечики. Расчесалась у зеркала и никак не могла сосредоточиться:

— Вот лахудра!.. Будет еще мне делать замечания… Я каждый день до десяти вечера задерживаюсь…

Возникло желание сразу пойти к управляющему и высказать ему все, что она думает о кадровичке, но, немного успокоившись, опустилась в кресло и занялась текущей работой, которой у главного бухгалтера всегда было непочатый край.

К ее кабинету вереницей тянулись сотрудники подписывать платежки, ставить печать на документы, сдавать отчеты.

Занятая бухгалтерской текучкой, она заметила, как мимо ее дверей прогромыхала Глафира.

«Кляузничать пошла… Ну, пусть только Манин рот откроет».

В течение всего рабочего дня шеф ее не вызвал, а вечером сам, зайдя, завел разговор о другом.

Вероника Семеновна смотрела на своего прощупывающего почву начальника и думала:

«Небось, ждешь, что я первой начну… Нетушки… А сам про ссуду обещанную забыл… Ничего, я тебе напомню».

Белодонский филиал быстро преображался и крепче становился на ноги. Огромные окна облепили решетки из прутьев толщиной в палец. Входная дверь обвесилась металлическими засовами. На первом этаже размножились белоснежные кабинки для кассиров. В холле второго этажа появились кожаные мягкие диваны и кресла. В бухгалтерии вытянулся и загнулся углом ряд из черных столов для операционистов. Шелестели вентиляторы. Гудели кондиционеры.