Redrum 2016 - Александр Александрович Матюхин

— Это местные мятежники! Они знают проходы в болотах и лесах. Хотят отбить Вольского.

Гетман побежал вниз по каменным ступеням. Валк следовал за ним, сжимая в руке саблю. На лестнице сидел татарин Карим. Сидел неподвижно и бормотал что-то на своем басурманском языке. Гетман попытался его растрясти, но тот никак не реагировал. В глазах татарина пылал ужас, гетман мог поклясться, что Карим молится. Оставив разведчика на месте, покинули башню. Ветки растущего возле входа дуба хватали за одежду. Выпутавшись, гетман оглядел пылающий лагерь. Валк что-то кричал ему в спину, но он не мог разобрать что.

— К оружию, братцы!!! — закричал гетман во всю мощь, — все ко мне! К башне! Пикинеры — в стенку! Кирасиры — по коням, обойдем их вокруг и ударим в тыл.

Никто его не послушал. Солдаты метались вокруг, как безумные, крича что-то каждый на своем языке, напоминая гетману стадо перепуганных овец. Валк вопил, оставшись где-то позади, у входа в башню. Гетман не мог разобрать, кто же на них напал. Лагерь был ярко освещен пожаром, но врагов он рассмотреть не мог. Мелькали только какие-то тени, которых будто и сам огонь боялся.

Одно было ясно — враг уже внутри. Не спасли ни ров, ни прочный частокол, ни огневая мощь мушкетов и княжеских пушек. Гетман видел своих солдат и не мог поверить, что совсем недавно считал их лучшими бойцами во всем королевстве. Они даже не пытались сражаться. Они спасали свои жизни. Но смерть косила их нещадно. Перед гетманом предстала картина бойни. Изуродованные тела, пронзенные мечами и стрелами. Частокол пик с насаженными на них головами.

— Что ж вы, братцы? — гетман был готов зарыдать от отчаяния и осознания своей беспомощности, своего разгрома. Про себя он тихо добавил:

— Кто вас убивает?

К нему подковылял раненый ландскнехт. Он тяжело опирался одной рукой на грозный двуручный меч, в другой сжимал короткий клинок — кошкодер. Он приблизился к гетману и с суеверным ужасом произнес по-немецки с сильным саксонским акцентом:

— Дас… тотен…

В следующее мгновение возле раненого ландскнехта возник темный силуэт. Он сделал быстрое движение, голова немца отделилась от тела и с тихим стуком упала на землю. Из раны хлынула кровь, несколько капель попали на гетмана. Обезглавленное тело рухнуло. Убийца приблизился к гетману, в руке он сжимал длинный клинок, с кончика капала кровь. Гетман стоял лицом к огню и не мог толком рассмотреть нападающего, на него надвигалась сплошная темная фигура, от которой, однако, воняло так, что кружилась голова и подкашивались колени. Гетман отступил на шаг и выхватил меч из ножен, заняв позицию.

— Я мог бы биться с тобой с закрытыми глазами, по запаху, — крикнул он нападающему, — от тебя смердит так, будто ты родился в свинарнике!

Однако воняло от противника совсем не свиньями. Это был запах, хорошо знакомый гетману, запах сражения, битвы и смерти. Такой смрад стоит над полем боя, когда хоронят погибших воинов. Противник не ответил: он быстро подошел еще ближе и занес меч для удара.

— Гетмана не трогать!!! — раздался за спиной знакомый голос, — Он должен дать присягу королю!

Гетман обернулся на крик и увидел Вольского — его уже освободили его сообщники. Теперь он стоял возле входа в башню, сжимая в руке меч. Он стоял гордо и прямо, насколько позволяла сломанная когда-то спина. Рядом с ним метался оруженосец Валк. Мальчишка запутался в низких ветвях дуба и кричал что-то невразумительное. На мгновение гетману почудилась безумная вещь: что это один из висельников вцепился в его оруженосца мертвой хваткой и не отпускает. Валк снова попытался вырваться, тогда Вольский метнулся к нему и пронзил парня насквозь одним мощным ударом меча в живот. Валк, наконец, выпутался из ветвей дуба и замертво рухнул на землю.

Гетман закричал и бросился на Вольского с мечом. Тот без труда парировал его удары. Несмотря на свою хромоту и многочисленные увечья, Вольский был превосходным бойцом. Он двигался ловко, грациозно и почти бесшумно, как лесной кот, чего трудно было от него ожидать. Зато в свирепости он не уступал разъяренному зубру или медведю-шатуну. Его удары были мощными и точными, атаки яростными и стремительными. Гетман только и успевал защищаться. Вольский теснил его от башни, вел туда, куда хотел. Только сейчас гетман по-настоящему почувствовал, насколько он стар. Краем глаза он отметил, что битва в лагере уже закончена. Гетманское войско разгромлено и перебито, теперь черные зловонные силуэты победителей обступили дерущихся плотным кольцом, безмолвно наблюдая за поединком. Кое-где еще в ужасе скулили раненые, но их быстро добили, прекратив мучения. Теперь зловещая ночная тишина нарушалась только звоном двух мечей и усталым, сбивающимся дыханием гетмана. Его противник даже не запыхался и будто вовсе не прилагал никаких усилий.

Подпрыгнув, Вольский совершил великолепный пируэт. Его меч описал красивую дугу и мощным ударом выбил клинок из ослабевших рук гетмана. Следующим приемом он подрезал противнику ногу, не сильно, но чувствительно. Гетман вскрикнул и рухнул на колени. Он закрыл глаза и прошептал про себя молитву. Что ж, прекрасная смерть, достойная рыцаря и воина.

— Я обещал тебе встречу с истинным королем, — услышал он над собой голос Вольского, — но сначала необходимо пройти церемонию. Ведь вы, рыцари, так любите красивые обряды.

Гетман открыл глаза. Теперь лагерь был освещен мертвенным неземным светом, благодаря которому он смог рассмотреть нападавших. Это была армия мертвецов.

Тесной толпой стояли они вокруг в ржавых доспехах, обратив на него пустые глазницы. Некоторые слизывали со своих выщербленных клинков еще горячую человеческую кровь. Тысячи сгнивших истлевших лиц — непобедимая бессмертная армия.

— Лучшие воины, которых знала эта земля, — прочитал Вольский его мысли, — восстали по зову своего короля. Над ними не властно время, не знают они иных богов, кроме всемилостивой смерти — ни Христа католического, ни православного, ни иного, ни Аллаха, ни Иеговы. Вставай, брат, сейчас ты вступишь в ряды самых прославленных рыцарей.

Вольский осторожно помог подняться раненому гетману. Тот посмотрел на каменную башню. Мертвецы, повешенные на дубу, шевелились. Они дергали руками, сталкивались и раскачивались на своих веревках, как будто играя.

Вольский повел гетмана вглубь толпы. Мертвецы почтительно расступались перед ними, некоторые даже неуклюже кланялись, над головами их реяли изодранные полотнища прохудившихся знамен. От них смердело гнилью, разложением и болезнями. Проржавевшие доспехи стучали друг о друга, рваные кольчуги открывали гниющую плоть.

Вольский вывел хромающего гетмана на