Пациентка - Родриго Кортес

Рональд поднял глаза и, было видно, понял, что она знает, что происходит.

Если бы разговор происходил при отце, он наверняка бы втянул голову в плечи, начал бы лгать, изворачиваться… но матери он не боялся, а потому насупился еще больше, прошел мимо нее в холл и уселся в кресло перед телевизором. Нэнси последовала за ним, отметила, что сын с отсутствующим видом смотрит какое-то дурацкое шоу, и поняла, что разговор снова не состоится.

«И что мне теперь делать?»

Все выходило в точности так, как только что говорил ей по телефону Левадовски, — Ронни не собирался смотреть своим страхам в лицо. И что бы она ему сейчас ни сказала, все окажется бесполезным. Точь-в-точь как все уговоры Левадовски были бессмысленны для нее самой.

Сравнение самой себя с Левадовски привело Нэнси в ярость. Она до боли прикусила губу, две или три минуты стояла безо всякого движения, а затем прошла мимо замершего перед экраном телевизора сына к лестнице, спустилась по крутым ступенькам в подвал, сбросила стопку картонных коробок на пол и достала уже проверенную в деле «беретту». Снова поднялась по лестнице, аккуратно притворила за собой дверь и вернулась в холл.

— Ронни…

Рональд не отзывался.

«Обижается, глупый», — болезненно улыбнулась Нэнси и подошла ближе. Навела ствол на телевизор, расслабила плечи и мягко потянула за спусковой крючок.

Рвануло так, что на некоторое время Нэнси словно выпала из времени и пространства. И только потом, когда телевизор пыхнул, зачадил, а из покореженных внутренностей вырвался язычок пламени ядовитого зеленого цвета, она как очнулась. Быстро подошла к розетке, выдернула шнур и развернулась к так и сидящему в кресле с открытым ртом сыну.

— Хочешь, мы с тобой вместе к этим братьям сходим? В пять минут все и решим.

Рональд ошарашенно глянул на «беретту» в ее руках, затем — на чадящий телевизор и, как был, — с открытым ртом, отчаянно замотал головой.

— Не-е, мамочка. Я сам.

Из полицейского управления ей позвонили, едва Рональд убежал решать свои проблемы, буквально спустя пару минут.

— Миссис Дженкинс? Вам звонит дежурный по городскому управлению полиции лейтенант Шеридан. Не могли бы вы подойти к нам?

Внутри у Нэнси противно заскребло. Она кинула взгляд на безвинно пострадавший телевизор и почему-то подумала, что это наверняка позвонил кто-нибудь из соседей.

— Да, конечно. А когда?

— Лучше прямо сейчас, — дружелюбно отозвался полицейский. — Комната двадцать два. Спасибо, миссис Дженкинс.

Нэнси бросила трубку на рычаги, поморщилась от досады и присела в кресло — напротив укрытого мокрой тряпкой, но все еще воняющего горелыми проводами телевизора.

«А если это не из-за выстрела? Тогда из-за чего? Неужели кто-то видел меня у офиса Маньяни?»

Сердце тревожно и одновременно сладко стукнуло. Нэнси сосредоточенно прикусила губу и вспомнила, что заметила какую-то машину, проезжавшую мимо как раз напротив покинутого ею пустого, разгромленного офиса. Кажется, автофургон… Она не стала оборачиваться, чтобы рассмотреть поточнее, — ей было не до того.

«Нет, в лицо они меня не опознают», — тотчас же решила Нэнси.

«А если меня видели соседи, когда я возвращалась?»

Сердце снова стукнуло — еще более тревожно и еще более сладко.

Нэнси чертыхнулась и решительно поднялась из кресла. Находиться в неизвестности, пугая себя домыслами, когда можно просто пойти и узнать, чего от нее хотят копы, было глупо.

Для Бергмана эта ночь стала настоящим проклятием. Нет, пока в городе все было тихо, но ни Карлос — по поводу убитой проститутки, ни итальянцы — по поводу разгромленного офиса ни на мэра, ни на полицию не выходили. И это означало только одно — полулегальные этнические кланы вовсе не намерены решать взаимные претензии законным образом и готовятся к войне.

Естественно, что Бергман торопился, и расследование зверского убийства семнадцатилетней Марии Перес и ответного погрома в офисе итальянской сети аптек «Маньяни Фармацевтик» не прекращалось ни на минуту. И первые результаты он получил еще до рассвета.

Так, подзадержавшийся этим вечером на работе пожилой продавец-мексиканец из придорожного магазинчика показал, что слышал звук бьющихся стекол на протяжении нескольких минут. Поначалу он сильно испугался и даже выключил в магазине свет, а когда все-таки решился выглянуть на улицу, то увидел копошащихся на дороге четверых молодых ребят и автомашину «Корвет», кажется, зеленого цвета.

Старик так и не понял, что там делали на дороге мальчишки, но в полицию на всякий случай позвонил, и теперь главной задачей Бергмана было найти этих четверых.

Он тут же подключил дорожную полицию, вместе с полицейским тщательно изучил данные по всем городским «Корветам» и сразу же обратил внимание на одну автомашину, фигурирующую в деле о драке пару недель назад. Выехал с нарядом по указанному в сводке адресу и в четыре утра уже изымал первые, спрятанные под матрасом сына владельца «Корвета» купюры.

Понятно, что поначалу мальчишка упирался, твердил, что деньги собрал, экономя на школьных завтраках, требовал, чтобы его допрашивали в присутствии родителей, адвокатов и проч. и проч. Но Бергман не мог тратить столько времени впустую.

— Слушай, малыш, — мягко улыбнулся он. — Ты хоть на вывеску смотрел, когда деньги собирал? Большая такая, светится вся…

— А что? — растерялся тот.

— Значит, ты не знаешь, чей офис вы ограбили?

Парень облизнул губы и снова затянул старую песню о том, что он ничего такого не знает, и вообще он еще несовершеннолетний. Но Бергман знал, что делает.

— Висенте Маньяни. Тебе знакомо это имя? — еще мягче улыбнулся он. — А поэтому я немедленно удовлетворяю все твои требования и просто отпускаю тебя домой.

Парень растерянно моргнул.

— Как — Висенте Маньяни?

— А вот так, — Бергман оторвал листочек и выписал мальчишке пропуск на выход из полицейского управления. — Вот, держи, но чтобы завтра был у меня как штык, и вместе с родителями. Если, конечно, вы все доживете до завтра…

Парень побледнел.

— Я никуда не пойду!

Бергман сразу посерьезнел.

— Тогда не морочь мне голову и говори, где твои дружки и остальные деньги.

С этого момента все вроде пошло как по маслу. Парень мгновенно выдал еще три адреса и имена всех трех своих дружков. Бергман выслал полицейский наряд, и они взяли одного, затем второго, и, хотя парни брать на себя разгром итальянского офиса не собирались, дело стремительно набирало обороты.

А потом Бергману позвонили.

— Сэр, вам лучше приехать.

— Что такое? — сразу почуял недоброе Бергман.

— Четвертый убит.

Бергман нахмурился. Этот четвертый — Джонни Биллингем — был главарем этой четверки, и, в принципе, можно было допустить, что Маньяни добрался до него раньше полиции. Но только в принципе.

Дело в том, что Маньяни давно уже не был приверженцем идеи «все или ничего»; крупный бизнес, в который он стремительно входил, приучил Висенте быть осторожным и решать проблемы скорее торгом, чем пулей. И убивать мальчишку только потому, что за тем никто не стоит, итальянец не стал бы. По крайней мере, сейчас…

— Выезжаю, — буркнул Бергман и в половине седьмого утра уже здоровался с бледными, все еще пребывающими в глубоком шоке родителями Джонни Биллингема.

— Где он, сержант? — повернулся Бергман к подчиненному.

— Пойдемте, сэр… Осторожнее, здесь кровь.

Бергман вошел в спальню и оторопел.

— Матерь божья!

Пацана явно застали врасплох, прямо в постели и убивали шилом. Десятки — нет, сотни! — багровых точек и множественные потеки запекшейся крови покрывали его тело почти целиком, но не это было по-настоящему страшно.

Деньги, которые Джонни Биллингем подобрал на дороге, так и лежали нетронутыми в приоткрытом ящике стола, а на его окровавленном животе лежала раскрытая, повернутая обложкой вверх Библия. Точь-в-точь такая, какую он менее полусуток назад видел на животе убитой колумбийской проститутки Марии Перес.

Нэнси собралась менее чем за четверть часа. Смыла копоть, одела скромное деловое платье, навела неброский макияж, а вскоре уже парковала машину на стоянке возле управления. Приветливо кивнула разгоряченно жестикулирующему, окруженному офицерами Бергману, сообразила, что тот ее даже не заметил, и, всем своим существом переживая идущее снизу вверх жаркое томление, поднялась по ступенькам и прошла на второй этаж. Отыскала взглядом нужную комнату, постучала и вошла.

За столом сидела Роуз.

Внутри у Нэнси все оборвалось.

— Проходите, миссис Дженкинс, — мгновенно опустив глаза в стол, пробормотала сверхпреданная напарница Джимми и виновато добавила: — Все офицеры на выезде, и протокол поручили составить мне.