Купание голышом - Карл Хайасен

Таким его и нашел Ред Хаммернат – в ржавой ванне за трейлером Тул в чем мать родила яростно скоблил лопатки одноразовой бритвой.

– Привет, – сказал Тул. – Давно не виделись.

– Был в Африке, за тарпоном гонялся. – Прерывисто вздохнув, Ред Хаммернат опустился на ободранный стул. – Только утром вернулся в Тампу, от джетлага черепушка раскалывается. Могу я спросить, во имя Христа, что ты делаешь?

– У тя для мя работа?

Вот что Реду Хаммернату нравилось в Туле: сукин сын всегда попадает в точку.

– Домоешься – поговорим, – сказал Ред. – Кстати, а где мой старый дружище мистер Дэниэлс?

– Где-то в спальне бутыль валяется.

Спальня Тула была последним местом на земле, которое Ред Хаммернат желал бы исследовать, поэтому он предпочел достать пиво из холодильника. Когда он вернулся на улицу, Тул поливал себя водой из шланга.

Ред показал на поле белых памятников за трейлером:

– Сколько их уже у тебя?

– Шийсят с гаком. Мож, семьсят. – Тул отряхивался, как мокрый бизон. – Слушь, Ред, брось мне вон полотенце.

Полотенцем оказалась скомканная тряпка, испачканная чем-то похожим на машинное масло. Ред Хаммернат швырнул его Тулу, и тот соорудил из полотенца кривой тюрбан.

– Все равно не пойму, зачем ты собираешь это дерьмо. По-моему, на редкость удручающее зрелище, – сказал Ред.

Тул повернулся и обозрел ровные ряды крестов. Плевать он хотел на жертв аварий, ему просто нравилась визуальная симметрия сей конструкции.

– Эт типа как солдатское кладбище в Вашингтоне, знаменитое, как бишь?

– Арлингтон?

– Да. Типа маленький Арлингтон.

– О господи.

– Ну, лучше Арлингтон, чем, етить их, помидоры.

– Вот тут ты прав, – засмеялся Ред Хаммернат. Они познакомились четыре года назад, когда компания

Реда Хаммерната купила овощную ферму, где Тул присматривал за бригадами сборщиков и упаковщиков. Понаблюдав за его специфическими методами управления, Ред предложил Тулу несколько халтур, для которых требовалась физическая сила и не требовалась совесть. Выяснилось, что Тул надежен и сосредоточен, как дикий хищник, хоть и не столь беспощадно фанатичен, сколь его предшественник, Кроу Бичем. Кроу сам с готовностью вызвался избавиться от молодого идиота-мексиканца, который жаловался на грязь в сортирах и бурую воду в лагерях переселенцев. Девятнадцатилетний юнец донес свой протест до этих красных гомиков, сельскохозяйственных адвокатов, а те как раз собирались поделиться соображениями с федеральным судьей, и тут их ключевой свидетель пропал. Минуло почти два года, прежде чем скелет мексиканского отродья нашли в фосфатной шахте за сотню миль отсюда, но к тому времени Кроу Бичем уже помер от сифилиса и глистов. Тул получше заботится о себе, отметил Ред Хаммернат, хотя и ненамного.

– Чё за работа, – спросил Тул, – и скоко платишь?

– Пять сотен в день.

В Туле боролись радость и опасение:

– Кого грохнуть или чё?

– Вряд ли.

– Не морочь голову, Ред, я не в настроении. И пуля в жопе тоже. – Он ввалился в трейлер и пару минут там чем-то громыхал. Он вышел в черном джинсовом комбинезоне с замороженной пиццей в руках. Когда Тул откусил, раздался треск, словно выстрел из.22.

Хаммернат решил не спрашивать о трех телесного цвета пластырях, которые Тул наклеил на свежевыбритые полянки на спине. Чем меньше знаешь о личных привычках этого парня, тем лучше.

– Ну, послушаем, – сказал Тул.

– Дело такое. Есть парень, он для меня кое-что делает, пару дней назад потерял жену. Он сейчас маленько не в себе, и надо за ним присмотреть.

– Чё с ней случилось? – Из Тулова рта текла кровь: пицца расцарапала десны.

– Упала с круизного лайнера в океан.

– Чё, правда? Она чё, дебилка, или чё?

– Вовсе нет. – Ред Хаммернат по опыту знал, что лучше не нагружать мозг Тула избыточной информацией. – Короче, нервишки у парня шалят. Жена пропала в море, копы задают вопросы и так далее. Утром я получил сообщение на автоответчик. Парень считает, что кто-то прокрался к нему в дом, переворошил барахло, в общем, пытается его напугать. Лично я думаю, что он слегка двинулся. В любом случае ему нужен ангел-хранитель, и это будешь ты.

Тул кивнул, яростно грызя пиццу.

– Гришь, на ферме работает?

Ред Хаммернат вовремя заслонился от кусочка пепперони. взявшего курс ему в лоб.

– Нет. Живет в Бока-Ратон.

– Ох ты ж блядь, Ред.

– Я знаю, это ужасно. Отсюда и пять сотен в день.

Тул снова сплюнул, на сей раз нарочно, и потопал в трейлер. Он вылез оттуда с мешком вяленого мяса.

– Дай-ка мне штучку. – Ред Хаммернат угостился.

– Бока! Это ж полный кирдык, Ред.

– Мне правда жаль, парень.

– Чё он для тя делает, этот чувак?

– Ничего такого, что мне хотелось бы афишировать, ясно? Заметишь что чудное – звони сей момент.

– Само собой, – отозвался Тул.

– И никого не трогай, – сказал Ред Хаммернат, – если только я не велю.

Однажды, когда федералы разбирались с потенциально опасными (хотя и обоснованными) претензиями к Реду – дескать, он обращается с сельхозрабочими как с рабами, – Ред послал Тула к пострадавшим, отговорить их от сотрудничества с властями. Никто не исчез и не умер, однако те немногие, кто осмелился дать показания, описали Хаммерната как праведника, второго отца, что выдернул их из трясины нужды и ведет в светлое будущее современного сельского хозяйства.

Судя по тому, что Ред видел в рабочих лагерях в Иммокали и Бель-Глейд, можно не сомневаться: Тул легко управится со слабым, изнеженным белым пижоном Чазом Перроне.

Хрюкнув, Ред потянулся и заявил, что сейчас отправится домой и проспит четверо суток. Тул проводил его к мощеной дороге, где ожидал серый «кадиллак». Как обычно, водитель Реда держал мотор включенным, а термостат – на отметке в шестьдесят восемь градусов по Фаренгейту.

– Она красотуля? – спросил Тул.

– Кто, жена? Да, была красивая.

Тул поскреб шею.

– Мож, он ее и кокнул.

– Мне положить с прибором, – сказал Ред Хаммернат, – и тебе тоже.

Девять

Однажды весенним вечером 1896 года знаменитый пенсильванец Гамильтон Дисстон в ванне пустил себе пулю в лоб. Он был серьезно подавлен после того, как растратил наследство в грандиозной кампании по осушению четырех миллионов акров флоридского болота, известного как Эверглейдс.

Хотя Дисстон умер, считая себя неудачником, позже оказалось, что он – первопроходец и вдохновитель. В последующие годы его алчной фантазии так или иначе следовали легионы жадных дельцов – застройщики, банкиры, железнодорожные магнаты, продавцы недвижимости, цитрусовые плантаторы, скотовладельцы, сахарные воротилы, и – последними в списке, но не в жизни – купленные ими всеми политики.

Эти заболоченные территории, которые невозможно было осушить, замостить или засадить, Инженерный корпус армии США в конце концов превратил в огромные водохранилища. Миллиарды галлонов пресной воды, которые целую вечность свободно текли широкой болотной рекой к Флорида-Бэй, теперь были взяты в плен для нужд сельского хозяйства, промышленности и расцветающих муниципалитетов. Сначала одна магистраль, а за ней и другая отсекли южную оконечность полуострова, фатально преградив путь последней струйке из озера Окичоби. Та драгоценная вода, что все же добиралась до сердца болот, нередко прибывала загрязненная пестицидами, удобрениями и ртутью.

Дабы защитить фермы и мелкие хозяйства от частых наводнений – предсказуемого последствия заселения болот, – были вырыты сотни миль каналов, которые в дождливые летние месяцы уносили избыток воды к морю. Инженеры использовали цепочку насосных станций, чтобы регулировать уровень воды в зависимости от погоды и собственных капризов, невзирая на исторически сложившиеся природные циклы. Эверглейдс и их великолепная живая природа неизбежно начали умирать, но никто из власть предержащих даже не попытался предотвратить эту гибель.

В конце концов, это всего лишь здоровенное болото, черт бы его взял.

Во второй половине двадцатого века несколько жестоких засух пошатнули самодовольное мнение, что воды всегда будет хватать – воруй не хочу. Те, чьи состояния зависели от привлечения в Южную Флориду новых жильцов и туристов, обдумывали ужасное: что, если эти клятые репоголовые защитники природы всю дорогу были правы? Если Эверглейдс высохнет или падет под натиском загрязнения, то же самое произойдет с широким водоносным горизонтом, который снабжает питьевой водой все побережье от Палм-Бич до Кис. Рост захлебнется, и грязные деньги испарятся быстрее, чем вода на сковородке.

Этот апокалиптический сценарий выложили на стол перед флоридскими политиками, и со временем даже самые отпетые взяточники стали превозносить Эверглейдс как национальное достояние, которое необходимо сохранить любой ценой. Чиновники, которые десятилетиями подстрекали к разрушению болот, ныне толкали трепетные речи, оплакивая их гибель. Во время избирательных кампаний они ухитрялись бесстыдно попасться фотографам в процессе гребли на каяке вокруг Восточного мыса или похода в Акулью долину, с непременными сонными аллигаторами и белоснежными цаплями на заднем плане. Спасение Эверглейдс стало лакомым кусочком, за который ухватились обе политические партии, и избиратели жадно заглотили наживку.