Не будите спящих красавиц (СИ) - Кирова Таиска

Хозяин леса вертел в руках яблоко, которое стажер отдал Яге за жизнь болотной попрыгуньи.

— Ты его еще на нитраты проверь, — язвительное замечание бабки рассердило лешего.

— И проверю. А еще потребую объяснительную написать, где взяла, коли во всей округе яблоневых деревьев нет. Да и не сезон.

— Говорю тебе, племяш гостинец привез из соседнего измерения. У них там этих яблок, как у тебя шишек в лесу, — Яга подумала немного и добавила, — а может и больше. Даже секта есть, в которой яблоку поклоняются.

— Врешь ты все, старая. Сказок Котофеевых наслушалась. Какой дурак будет на яблоко молиться. Хоть и редкостный, а все же фрукт.

— Зуб даю, хоть у него спроси, — бабуся кивком головы указала на меня.

Я молчком вытащила телефон, который Мурзик зачем–то взял с собой, и продемонстрировала заднюю панель.

Лесной хозяин в ответ плюнул под ноги, да пальцем у виска покрутил.

На том и разошлись каждый своим путем. Лесовик в чаще скрылся, мы же с бабушкой Ягой, новоиспеченной родственницей, к ней в избушку на курьих ножках отправились. Чтобы выйти из пороч… тьфу ты, замкнутого круга надо было всего–навсего обойти кривую осинку пять витков, причем затылком вперед. Затем два раза перекувыркнуться через голову и сказать заветные слова: «Шишел–мышел, взял, да вышел». Проще пареной репы.

Когда выбрались на тропинку, я поинтересовалась у Яги, почему нельзя вернуться домой через дуб.

— Он раз в сто лет в вашем мире появляется на последнее майское полнолуние. Его, кстати, поэт, как его…Плюшкин, Пушков, — старуха почесала тыковку через платок, — а, Пушкин встречал. Мне Котофей рассказывал, что он потом почитаемым человеком сделался у себя на родине.

— Ага, — согласилась я, — его стихами теперь детей в школах пытают.

Тропинка плавно вилась через лес. Мы шагали рядом: я неторопливо, а старушка семенила на полусогнутых и все время тяжко вздыхала, пока я не догадалась понести корзинку.

В одном месте под разлапистой елью я заметила покосившийся крестик. Ни таблички, ни имени на нем не оказалось. Проследив за моим взглядом, Ядвига Константиновна пояснила:

— Невинно убиенному колобку поставили. На выделенные из царской казны средства, между прочим. Кузнец обещался еще оградку сковать, да все никак.

Рассказ ее прервал на полуслове уже знакомый мне ежик с узелком. Он выглянул из росшего неподалеку малинника и спросил:

— Простите великодушно, как пройти в библиотеку?

Мы со старушкой одновременно разинули рты. Яга, надо отдать ей должное, опомнилась первой:

— А тебе зачем, ты же читать не умеешь?

— Мне сказали, там белая лошадь работает.

— Эх, колючка неугомонная, — вздохнула Яга, — и чего дома не сидится? Нету там твоей лошади. В командировке она. С Иваном Царевичем за невестой поехала. А когда вернутся, не знаю.

Ежик погрустнел, но не сдался:

— А медвежонок где живет?

— Это ты у его сородичей спрашивай, они тут лес патрулируют, все знают.

— А как мне их найти? — не унимался колючий.

— Они тебя сами найдут, — обнадежила его бабка, — просто бумажку мимо урны брось.

Когда ежик исчез за поворотом тропинки, Яга посетовала:

— Да–а–а, страшный диагноз — склероз. Каждый день к медвежонку ходит, и все время дорогу спрашивает.

Глава 9. Сказочное гостеприимство

Все мои попытки выяснить путь во вселенную Вольдемара не увенчались успехом. Баба Яга, ссылаясь на соблюдение традиций, отказывалась выдавать информацию до следующего утра. Придется заночевать в этом измерении, раз по–другому не обойтись.

Избушка на курьих ножках оказалась трехэтажным теремом в готическом стиле. Какой–то неумелый зодчий так густо украсил крышу горгульями, что черепицы почти не было видно. Даже на балкончике под крышей красовалось несколько фигурок.

Ядвига Константиновна, едва мы вышли из леса, рванула к дому рысцой, откуда только силы взяла. Она размахивала руками и выкрикивала неразборчивые слова. Я сначала подумала, что она так радуется родному углу. Мало ли, может недавно ипотеку выплатила и еще не привыкла дышать полной грудью. Но все оказалось совсем не так. Горгульи внезапно зашевелились, запищали на разные голоса и замахали крыльями.

Подойдя еще ближе, я разглядела, что те, кого мое воображение приняло за творение мастеров, на самом деле к горгульям никакого отношения не имеют. Это была стая маленьких ящеров или дракончиков, что почти одно и то же.

Они поднялись на крыло, сделали круг над крышей, пометили напоследок спутниковую тарелку и толпой улетели в закат. То, какими эпитетами их наградила сердитая старушка, наверное, не знал даже шеф. А уж его я считала экспертом в данном вопросе. Тут были и сомнения по поводу их родословной, и намеки на межвидовые связи, и прямые указания по поводу половой принадлежности.

Даже четыре прилетевшие кукушки не смогли закуковать столь проникновенную речь.

Ядвига Константиновна, войдя во вкус, в заключительной части не забыла пройтись и по самим цензорам с их высокими моральными принципами. Те в долгу не остались и произвели акт возмездия, причем так удачно, что старушку в будущем, несомненно, ожидала значительная денежная прибавка к пенсии.

Когда страсти немного улеглись, я вошла в калитку, украшенную резными маковками. На подворье у Яги царила домашняя атмосфера. Прямо у крыльца разместилась небольшая поленница, что наводило на мысль о камине долгими зимними вечерами. Розарий вдоль забора — образец порядка — без единого сорняка. Бутоны белых роз еще не распустились, но уже обещали будущее великолепие. В дальнем конце двора колодец–журавль, окруженный миниатюрным садом камней.

Был тут и сарай под красной черепичной крышей. Ворота распахнуты настежь, словно в этом измерении вовсе не опасаются воров. В глубине сарая гордо стояла оранжевая «копейка». Мурзик тихо охнул в ухо:

— Они и сюда добрались.

Интересно, в какой цветовой гамме предстало чудо отечественного автопрома для стажера, если он смотрит через бутылочное зеленое стекло?

Яга скрылась в доме, а я осталась стоять столбом на посыпанной белым песчаником дорожке.

Поскольку, в спа процедурах теперь нуждалось не только Мурзиково тело, но и персона самой хозяйки, перспектива совместного омовения замаячила на горизонте грозовой тучей. Пришло время сменить дислокацию на уют магического артефакта. Но бутылка в руках оказалась пуста.

Я неуклюже зачерпнула воду из колодца. Журавль так и норовил вырваться из рук. Подобным устройством я никогда не пользовалась, лишь видела картинки в книжках. Между тем, хозяйка дома с крыльца окликнула меня и помахала рукой, приглашая войти в помещение.

Яга успела переодеться и теперь красовалась в банном халате нежного персикового цвета. Отправив Мурзика разбираться с гостеприимной старушкой, я нырнула в бутылку. Пока он там намывается, приготовлю что–нибудь этакое.

Стажер не соврал, холодильник занимал полстены. Две морозильные камеры: отдельно для мяса, отдельно для овощей. Остальные три двери скрывали за собой полки с фруктами, хранилище для напитков и алкоголя, контейнеры с соленьями и всевозможными соусами.

Я в который раз подумала о том, кто был предыдущим владельцем бутылки. Очевидно, что бабушка Мурзика не сама сделала этот артефакт. Тот, кто проектировал внутренний дизайн, имел больше мужской склад характера. Это проявлялось во всем, начиная от строгих однотонных штор и заканчивая геометрическим узором на ковре. Даже фонтан перед особняком изображал из себя Посейдона с трезубцем в одной руке и витой раковиной в другой.

Жорик, и тот оказался под впечатлением от окружающей роскоши и согласен был переехать из будильника сюда, но шеф воспротивился. Как блуждающий дух, Георгий давно утратил связь с человеческим телом и не мог участвовать в обмене.

Готовлю я не очень, но от затеи отказываться не стала. Все равно заняться нечем. В бассейне не поплаваешь, вода из колодца ледяная, аж зубы ломит, когда еще нагреется. Мурз убрал бутылку в рюкзак, так что внутри наступила как бы ночь.