Не будите спящих красавиц (СИ) - Кирова Таиска

— Это лягушка, а не жаба, — с легким превосходством в голосе заметил Мурз.

— Да какая разница, — отмахнулась старуха, — в зелье и те, и другие годятся.

— Как звать–то тебя, соколик, — поинтересовалась пожилая женщина, когда зеленая бунтарка вновь оказалась в плену.

— Мурзик, то есть — Мурза.

Ученик попытался пригладить непослушные вихры и отряхнуть джинсы. Правда, без особого успеха.

— А здесь как оказался? Илюшка вашего брата давно по буеракам разогнал, — в голосе бабки сквозило сочувствие, смешанное с едва заметным любопытством.

— Илья Михеевич? — не понял новоиспеченный басурманин.

— Муромец, — старушка вздохнула и представилась, — а меня зовут Ядвига Константиновна. Можно просто — бабушка Яга.

— Та самая? — уточнил стажер.

— Ага, — довольно кивнула старушка, — автограф дать?

— Не, — задумчиво протянул Мурз, — вы мне лучше лягуху отдайте. А я вам взамен, вот…

Он вытащил из рюкзака большое красное яблоко.

— Ух, ты, никак молодильное?

— Ну почти, — честно признался стажер.

Бабуся думала недолго.

— Эх, ладно. На вот, держи, — Яга вытащила лягушку из заключения, — целовать, только не советую.

Мурзик вспыхнул как маков цвет:

— Вот еще, очень надо. Я ее назад отпущу в дикую природу.

Мурз осторожно посадил лягушку в траву. Но она не захотела уходить. Может, места были чересчур дикими, а может, в будущем надеялась на взаимность.

Глядя, как зеленуха решительно запрыгнула в рюкзак, представительница народного фольклора даже обиделась:

— Ах, ты ж ё…

— Ку…

Пестрая птица порхнула на нижнюю ветку рядом стоящей березы и, наклонив голову, посмотрела на Ягу.

— …жики зеленые, — вывернулась та.

Мурзик невежливо указал пальцем на кукушку:

— Чего это она?

— Цензура, — важно пояснила Ядвига Константиновна. — К нам, в основном, дети заглядывают. Приходится соблюдать порядок. Кукушки следят за чистотой слова, а медведи — леса. Так что ты, милок, бутылочку–то не бросай где попало. Ты, видать, из далеких краев, раз регламенту не обучен.

Теперь до меня дошло, чего не хватало этому лесу. Мусора, который так любят оставлять после себя люди. С медведями, пожалуй, не забалуешь.

Ученик охотно закивал, подтверждая предположения Яги.

— А как сюда попал?

— Сначала, ехал на автобусе, потом два часа на электричке…

— Мне не интересно, как коней твоих зовут, — перебила его бабуся, — каким порталом ты прошел?

— Не знаю я, — сник Мурза, — я вообще спал. В дупле.

— А, так значит, дубом воспользовался. Я и забыла про него совсем.

— Ага, — закивал стажер, — дубом. Если вы меня к нему проводите, то я вернусь домой.

Старуха хмыкнула и заглянула в корзинку, словно опасалась, что яблоко тоже захочет убежать.

— Той дорогой ты не пройдешь, — наконец сказала она.

— Почему это?

— Разве Котофей тебе не объяснил?

— Кто? — лицо Мурза вытянулось от изумления.

— А, понятно. С тех пор, как цепь на реставрацию увезли, он совсем от рук отбился. Фальшивит в нотах, в историях безбожно врет. Утром, например, рассказывал мне, что на его дубе ковер–самолет перелетный ночевал. И как такое в голову пришло? Ладно, не будем о грустном. Лучше скажи, зачем ты в чащобу полез?

— Я увидел в кустах засланца, — охотно пояснил Мурза.

— Кто засранец? Леший? — старушка всплеснула свободной рукой. — Так это его лес. Он, где хочет, там и гадит. Даже медведи ему не указ. Он тебя на свое колесо обозрения завлек, ты разве не заметил, что кругами ходишь?

— Заметил, — вздохнул стажер, — и как теперь с этой карусели соскочить?

— А никак. Помрешь здесь, — захихикала зловредная старушенция и добавила. — Пошутила я, не порть воздух.

Мурзик, до этого осевший в траву, поднял поникшую голову и сказал:

— За такие шуточки и до пенсии не дожить можно.

Та прямо зарумянилась вся:

— Спасибо, конечно, что за молодку меня принял. Только я давно на пенсии, даже корочку ветерана труда имею. Коли так, вызволю тебя из леса. В дом к себе отведу, напою, накормлю, в баньке попарю, да спать с собой уложу.

От такой перспективы Мурзику заметно поплохело. Он поспешил откреститься от заманчивого предложения:

— Я не могу с вами спать.

— Почему? — на лице старушки читалось искреннее недоумение.

— Скажи, что я не разрешаю, — вклинилась я в беседу.

Ученик послушно повторил:

— Мне Маруся не разрешает, — и для убедительности соврал. — Она моя невеста.

— Ах, ты ж паскудник. Ты в этом смысле подумал. Да я тебя за такие мыслишки квазимордой сделаю. Раз отказываешься традиции соблюдать, я пошла отсюда.

Она развернулась, чтобы уйти. В этот момент на поляне появился сам хозяин леса.

— Мурзик, давай меняться, — никогда еще мое предложение не встречали с таким облегчением.

Мурз взял бутылку и сделал большой глоток. Как только я вселилась в тело Мурзика, то сразу поняла, намечаются серьезные проблемы. Коварный ученик не предупредил, что его оболочка в настоящее время испытывает естественные человеческие потребности. Причем немедленно, даже несмотря на угрозу в лице медведей.

Между тем, леший с края поляны гаркнул так, что мне захотелось тут же сдать анализы. Невероятным усилием воли я сдержалась и то лишь потому, что лесовик обращался не ко мне, а к Ядвиге Константиновне:

— Стоять. Ах, ты, хрычовка старая, опять браконьерствуешь. Всех лягух на болоте извела. А ну, давай лукошко на досмотр.

— Что ты, Валерьяныч, — старушка нацепила образ обиженной невинности, — а даже если и так, тебе что за печаль? Болото не твое, стало быть, и лягушки тоже.

— Пока болотник в отпуске, я здесь командую, — леший принял важную позу, уперев руки в бока.

— Я извиняюсь, что мешаю вашей беседе, — как можно демократичнее начала я, — но где у вас тут дамская комната?

Нечисть в лице двух колоритных представителей повернулась в мою сторону.

— А тебе зачем? — подозрительно спросил хозяин леса.

— Носик попудрить хочу, — я сжала коленки плотнее, всем своим видом демонстрируя, что одним носиком дело не обойдется.

Но лесовик оказался туповат. Он посмотрел на недавнюю подозреваемую и уточнил:

— Из западных земель добрый молодец?

— Это племянник мой, — неожиданно вступилась за меня бабка, — я за ним сюда пришла. На, смотри, пенек неотесанный.

С этими словами Яга сунула корзинку под нос лешему, предварительно сдернув тряпицу.

— Эй, я здесь, — я помахала руками над головой. — Можно я, пока вы спорите, вон в те кустики по малой нужде схожу?

— Сходи, сходи, — закивал бородой хозяин, — ежели по малой, то можно. А случайно на медвежий патруль набредешь, то и по большой разрешаю.

— Если появятся медведи, то ваше разрешение мне не понадобится.

Я подобрала бутылку и убежала в кусты.

Ненадолго вернувшийся в тело Мурзик, наконец, заметил, что слуховой аппарат исчез. Он ощупал оба уха, даже за пазуху заглянул и ужасно расстроился.

— Мурзик, ты его еще вчера потерял, — успокоила я нерадивого подопечного.

— И как я теперь с тобой разговаривать буду?

— Ой, не знаю, — я всплеснула руками, — давай с этого момента общаться на французском.

— Но я не знаю фра…, — запротестовал ученик и осекся. — Издеваешься?

— Ага. Ну что, поверил, что я говорила правду? Я тут слегка поколдовала, так, что звук из артефакта будет поступать в правое ухо, независимо от расстояния. Никто другой его не услышит, поэтому на людях мне не отвечай. А то подумают, что ты в детстве много падал. Нам пора возвращаться, старшее поколение заждалось, наверное.

Теперь, когда инстинкты не затуманивали больше разум и зрение, я хорошенько рассмотрела лесовика. При тщательном изучении на засланца он ничуть не походил. Одет в простую холщовую рубаху, длинную, почти до колен. Подпоясан широким кушаком, за который заткнут топор. Наточенное лезвие так и сверкает. Хоть осинки руби, хоть бабушек в посадке расчленяй. В бороде и кустистых бровях мох зеленью пушится. На голове картуз козырьком назад. На ногах, портянками обмотанных, лапти лыковые.