Музыка для Повелителя (СИ) - Потёмкин Сергей

— Двоих, — сказал Глеб. — И я знаю, кого.

Лёжа в лазарете, Глеб и не думал, что уже вечером вспомнит о нём с ностальгией — и что скоро кто-то спасёт ему жизнь… А пока этот «кто-то» тоже имел дело с врачами.

Пройдя по коридору, Дзиро встал у сёдзи. Сквозь бумагу лился свет; всё как в обычном доме, каких в Танабэ полно.

Но обычным этот дом не был.

— Ей хуже, — сказала санитарка.

От её кимоно несло лекарством; халатов тут не носили ради комфорта пациентов — недаром же на сайте больницы был слоган: «Психиатрическая клиника с домашним уютом».

Большей глупости Дзиро в жизни не слышал.

— Насколько хуже? — спросил он.

— Вы сами поймёте, — санитарка глядела в пол. — Только говорите отсюда… Так ей будет спокойнее.

Она поклонилась и ушла. Дзиро хотел сдвинуть сёдзи и поднял было руку… Но после раздумий опустил.

— Мама?..

За стеной зашуршало.

— Не входи!

Голос был надрывный, резкий. Дзиро вздохнул:

— Ладно. Давай поговорим через стену.

За сёдзи темнел силуэт — фигура над низким столиком. Руки суетливо двигались, будто что-то перебирая.

Дзиро знал, что.

— Ты достала амулеты? Опять?

— Они очень нужны мне! — прозвучало с испугом. — Твой чёртов отец послал спиритусов… Хочет избавиться от меня!

— Мама, — как можно спокойнее сказал Дзиро, — здесь нет спиритусов.

— Ложь! Я им мешаю… Он снова со своей пассией! Послать убийц кишка тонка, решил духов отправить? Ну ничего — так легко я не сдамся!

Силуэт склонил голову: мать вешала амулеты на себя. Дзиро уставился в пол. Насчёт спиритусов она, конечно, ошибалась… Насчёт «пассии» — нет.

Он помнил, как всё началось: ей мерещился тэнгу — в ванной, в кухне, в саду, куда она перестала выходить… Дух её якобы преследовал. Потом появился карлик без глаз. Врачи нашли причину: опухоль в мозгу. Удалить не смогли, но рост остановили… Только ни тэнгу, ни карлик не исчезли.

Сначала её лечили в Близборе (мать Дзиро родилась там, хоть он и был вылитый японец — русских корней не заподозришь). Потом стали лечить в Танабэ… Но итог был одинаков.

Фигура за стенкой прекратила возню:

— Я просила удвоить охрану — её удвоили?

— Ещё вчера, — соврал Дзиро; говорить, что она не дома, было бесполезно. — Может, я всё-таки войду?

— Не смей!.. Откуда мне знать, что ты не спиритус? Многие духи меняют обличья!

Дзиро сглотнул выросший в горле ком:

— Я твой сын.

— Но ты говорил, у тебя есть фамильяр — значит, ты заодно с духами!

Первый ком сменился вторым — и Дзиро не был уверен, что с ним совладает.

— Моего фамильяра больше нет, — сказал он тихо. — Ты разве не помнишь — я Дзиро… Я тут бываю через каждые два дня.

Долгая пауза пробудила надежду: она его впустит!.. Но надежду погасил ответ:

— Дзиро… Так ведь это наш повар.

Он ничего не смог сказать — приместился, не прощаясь… Чтобы третий ком не прорвался наружу.

Место, куда пришёл Дзиро после клиники, пользовалось дурной славой.

«Самая грязная баня в Танабэ», — так о нём говорили. Баня принадлежала семье Дзиро, и являлись сюда не за помывкой. Впрочем, приходилось и мыться — иначе тот, кто обитал здесь, не предстал бы перед гостем.

Разувшись, он сдвинул перегородку, миновал служителя (тот читал, но при виде Дзиро вскочил и поклонился) и прошёл в дацуиба — то есть в раздевалку, где — ясное дело — разделся. Шкафчик для одежды был грязным, как и татами; Дзиро сложил в него одежду и проследовал в банный зал.

Зал был обложен плиткой — тоже грязной. Подавив брезгливость, Дзиро взял ведёрко с табуретом, стоявшим у входа. Прошёл к стене с кранами, сел на табурет, вымылся и ополоснулся. Залез в деревянную ванну и стал ждать.

Сначала было тихо. Дзиро закрыл глаза: тот, к кому он пришёл, не явится, пока не расслабишься. Раздался шорох, но глаза он не открыл — рано.

Шорох постепенно перешёл в топанье: липкие лапы семенили по полу. Дзиро разомкнул веки:

— Мог бы и раньше появиться.

— А ты мог бы быть и повежливей, — сказал аканамэ.

Он был низкорослым и сутулым, но в глаза это не бросалось — дух стоял на четвереньках. Волосы спадали до пола, на коже — гладкой и зелёной — блестел жир. Изо рта, извиваясь змеёй, свисал длинный язык. Им аканамэ лизал грязь; из любви к ней он в грязных банях и селился.

— Мне нужно предсказание, — сказал Дзиро.

— Раз нужно, получишь, — спиритус слизнул с пола пятно. — А ты стал другим.

Дзиро не спрашивал, что имелось в виду — аканамэ вечно говорил загадками. Зато мог быть полезен, потому что предсказывал будущее: среди своих собратьев лишь он обладал таким даром.

— На параде ёкаев, — произнёс Дзиро, — я видел женщину с тремя глазами. За этой женщиной сила… Думаю, принадлежащая не ей.

В глазах аканамэ мелькнул страх:

— Ты хочешь, чтобы я рассказал про неё? Я не могу… пожалуйста, не заставляй меня!

Аканамэ попятился, и Дзиро испугался, что он исчезнет:

— Подожди — давай так: мне очень надо найти ту женщину… Просто предскажи, где можно её встретить. Это тебе по силам?

Дух остановился:

— Лучше бы тебе с ней не встречаться…

— Я пришёл не за советом, — перебил Дзиро. — Или мне сделать тут уборку? Такому, как ты, найти новый дом будет трудно.

Аканамэ засопел, и Дзиро поторопил его:

— Я слушаю!

— В башню серую отправляйся, — изрёк дух. — Но пройдёт в неё не каждый — артефакты хранятся в ней.

— Серая башня с артефактами… — повторил Дзиро и, поразмыслив, догадался: — Её строили потомки Мерлина?

Спиритус нехотя кивнул: «Да».

— Ясно, — Дзиро вылез из ванны. У сдвижной перегородки остановился. — Сказав, что я стал другим — что ты имел в виду?

Аканамэ поднял на него свои большие глаза:

— У тебя появился враг.

— Я знаю… — буркнул Дзиро. — А ещё у меня умер друг.

Через час он был у храма — с трёхъярусной пагодой, декоративными карнизами и фигурными скатами на крыше; стоял тот на всхолмье, среди цветов азалии. Пройдя через ворота, Дзиро свернул к мосту и встал у перил.

В храмовом пруду резвились карпы. Дзиро смотрел на них, пока не услышал:

— Можешь его забрать.

Он обернулся. Старик-оммёдзи* в белых одеждах протягивал предмет, похожий на яйцо — только покрытый мхом.

Дзиро поклонился:

— Благодарю вас, Сакаи-сэнсэй.

Яйцо Дзиро взял с радостью и грустью. С радостью — потому что в нём теплилась жизнь. С грустью — потому что оно напомнило о фамильяре.

Он положил яйцо в карман:

— Спасибо, что присмотрели за ним.

Старик коротко кивнул:

— Храни его рядом с сердцем, а ночью держи в тепле. Под открытым небом не оставляй. Если оставишь, разведи рядом костёр.

— Я запомню.

Вновь поклонившись, Дзиро пошёл к воротам. Вслед ему донеслось:

— Тепло сердца — тропа в наш мир. Но если в сердце холод, тропа терниста… А месть — это всегда холод.

Дзиро притворился, что не услышал.

За воротами он извлёк из кармана зерфон и подумал: «Харада-сан». Ответили почти сразу:

— Дзиро-кун?..

Лицо в зеркале принадлежало мужчине средних лет. Дзиро сказал:

— Не спрашивайте, как я узнал ваш номер.

Харада-сан напрягся:

— Ты взломал зерфон отца?

— Зерфон отца взламывать не надо — он не запаролен.

Последовал вздох:

— Я же его предупреждал…

— Мне нужна информация, — бросил Дзиро. — Вы ведь спец по зеркальной магии.

Опять вздох:

— Какая информация?

— На клан работал хакер — крал данные в чаросети. Прозвище Паук… Вы единственный, кто может с ним связаться.

Лицо «спеца» вытянулось:

— Зачем он тебе?

— Я кое-кого преследую… — Дзиро помедлил. — И мне понадобится хакер.

— Это из-за случившегося в парке? Знаю, фамильяр был тебе дорог, но…

— Жалость мне не нужна, — отрезал Дзиро.

— Тогда ничем не могу помочь, — Харада-сан потёр лоб. — Я подчиняюсь боссу, а не его детям.