Избранные труды. Том II - Олимпиад Иоффе

Логическим признается толкование, при котором смысл нормативного акта устанавливается путем выявления содержания употребленных в нем понятий и соотношения между ними.

Например, действующие законы пользуются нередко такими понятиями, как «предприятие» и «учреждение», устанавливая различный правовой режим для этих двух видов социалистических организаций. В большинстве случаев вопрос о том, считать ли данную организацию предприятием или учреждением, сомнений не вызывает. Ясно, что Кировский завод в Ленинграде – это предприятие, а Публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина – учреждение. Но вот перед нами такая организация, как театр, переведенный на хозяйственный расчет. Что это – предприятие или учреждение? По характеру деятельности как будто бы учреждение, ибо театр занимается не хозяйственной, а культурно-воспитательной работой, но по методу финансирования его следует, видимо, отнести к разряду предприятий, поскольку театр переведен на хозрасчет и работает на прибыльных началах. Значит, суть дела состоит в том, чтобы установить, на какой признак опирается законодатель, пользуясь понятиями «предприятие» и «учреждение», – на характер деятельности или на метод финансирования. Воспользуемся для решения этого вопроса приемом, который в науке логики называется доведением до абсурда (reductio ad absurdum).

Предположим, что решающее значение имеет не характер деятельности, а метод финансирования. Тогда пришлось бы признать, что театры, переведенные на хозрасчет, стали предприятиями, а театры, финансируемые за счет государственного бюджета, относятся к разряду учреждений. Уже одно это обстоятельство свидетельствует о том, что мы допустили ошибку, когда ориентировались на метод финансирования, ибо названный признак не обладает необходимой устойчивостью и меняется даже в пределах организаций одного и того же вида. Кроме того, не лишне вспомнить, что в первые годы после победы Октябрьской революции хозрасчет вообще не применялся и все госорганы финансировались за счет государственного бюджета. Поэтому если бы решающее значение для характеристики каждой данной организации как предприятия или учреждения имел метод финансирования, пришлось бы признать, что в первые годы после победы революции у нас вообще не было государственных предприятий. Вывод явно абсурдный. Следовательно, нужно руководствоваться не методом финансирования, а характером деятельности, и считать с этой точки зрения театр учреждением, а не предприятием.

Систематическое толкование опирается на тот факт, что всякая норма права занимает определенное место в общей системе советского законодательства и что поэтому при ее изучении нужно учитывать соотношение, в котором она находится с другими нормами права в их систематическом расположении. Обнаружение смысла нормы путем установления места, которое она занимает в общей системе законодательства, и называется систематическим толкованием.

Например, ст. 455 ГК гласит: «Лица, совместно причинившие вред, несут солидарную ответственность перед потерпевшим». Но в ней ничего не сказано об условиях, при которых возникает ответственность совместных причинителей, и, в частности, отвечают ли они только за виновное или также за невиновное причинение ущерба. Если ст. 455 ГК рассматривать обособленно, на поставленный вопрос вообще нельзя было бы ответить. Учитывая, однако, что ст 455 помещена в гл. 40 ГК, именуемой «Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда», и что она рассчитана на частный случай – совместное причинение, для установления общих условий ответственности нужно обратиться к соответствующим другим нормам той же главы – к ст. ст. 444 и 454. Тогда станет ясным, что совместные причинители отвечают только за вину, а при причинении вреда источником повышенной опасности – также и независимо от вины.

Историческое толкование исходит из того, что издание любого нормативного акта вызывается определенными причинами и служит достижению определенных целей, без ясного представления о которых иногда смысл правовой нормы понять невозможно. Историческим и называют такое толкование, когда смысл нормы устанавливается изучением причин и целей, ввиду которых она издана. Необходимо при этом предотвратить ошибку, которая нередко допускается в характеристике исторического толкования. Иногда говорят, что под историческим толкованием понимается изучение истории издания данного нормативного акта. Но ведь сам по себе, факт изучения закона в историческом разрезе отнюдь не обязательно должен быть связан с его истолкованием, с устранением обнаруженных в нем неясностей. Между тем без постановки подобной задачи нет и не может быть толкования. Поэтому историческое толкование – это не просто изучение истории издания данного нормативного акта, а такой его исторический анализ, который ставит цель устранить обнаруженные в нем неясности и выявить его подлинный смысл.

Например, ст. ст. 460–461 ГК устанавливают ответственность за причинение смерти. Но как быть, если убийство совершено по просьбе потерпевшего? Противоправно ли такое убийство и служит ли оно основанием для привлечения к ответственности? Прямого ответа на этот вопрос нет в нормах ни Гражданского, ни Уголовного кодексов. Однако путем исторического толкования закона необходимый ответ легко может быть получен. В процессе изучения истории советского законодательства об ответственности за убийство выявляются следующие факты: примечание к ст. 143 Уголовного кодекса 1922 года прямо говорило о ненаказуемости убийства, совершенного по просьбе потерпевшего; впоследствии на IV сессии ВЦИК IX созыва это примечание было из УК исключено; подобных указаний нет и в действующих уголовных кодексах. С какой целью законодатель исключил правило о ненаказуемости убийства, совершенного по просьбе потерпевшего? Это могло быть сделано только для того, чтобы признать подобное убийство наказуемым, а значит, оно должно влечь за собою ответственность также и по нормам Гражданского кодекса.

До сих пор мы рассматривали раздельное применение различных приемов толкования. Но зачастую только их совместное использование позволяет выявить подлинный смысл толкуемого закона.

Проиллюстрируем это на примере толкования ст. 454 ГК, в которой говорится: «Организации и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих (транспортные организации, промышленные предприятия, стройки, владельцы автомобилей и т. п.), обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего». Поскольку перечень источников повышенной опасности завершается в тексте ст. 454 словами «и т. п.», его следует признать примерным, не исключающим и иных особо опасных объектов (дикие животные и др.). Этот вывод получен в результате грамматического толкования. Применив систематическое толкование, т. е. сопоставив ст. 454 со ст. 444 ГК, согласно которой причинитель освобождается от ответственности, если докажет свою невиновность, мы приходим к выводу, что по ст. 454, где такой оговорки нет, к ответственности привлекается и невиновный причинитель. Затем анализ сущности понятия, употребленного в ст. 454 («повышенная опасность»), свидетельствует о том, что она имеет в виду лишь определенный вид деятельности, обладающий особыми признаками. Таков результат ее логического толкования. Наконец, при помощи исторического толкования выявляются несовпадения между ней и посвященной тому же вопросу ст. 404 ГК 1922 года. В последней, например, среди владельцев источников повышенной опасности упоминались «торговцы горючими материалами». Очевидно, что отсутствие указания на них в ст. 454 нового ГК вызвано несозвучностью такого словоупотребления современному этапу развития советского общества, хотя общим понятием повышенно опасной деятельности охватывается, конечно, и деятельность, связанная с горючими материалами, взрывчатыми веществами и др.

Необходимость в истолковании закона возникает в некоторых случаях вследствие того, что обнаруживается несовпадение между его буквальным текстом и подлинным смыслом. При расхождениях такого рода не ясно, к какому кругу случаев должен быть применен толкуемый закон. Поскольку задача толкования состоит в устранении этой неясности, говорят, что закон здесь толкуется по его объему.

Иногда смысл закона бывает уже, чем его буквальный текст. Например, согласно тексту ст. 58 ГК для признания сделки недействительной необходимо: а) чтобы лицо заключило сделку на крайне невыгодных для себя условиях и б) чтобы заключение такой сделки явилось результатом стечения тяжелых обстоятельств. Если, однако, обратиться к смыслу запрещения вступать с кем-либо в такие сделки, то нельзя не признать недостаточности отмеченных моментов, ибо необходима и определенная активность второго контрагента – использование им стечения тяжелых обстоятельств у другого лица для заключения подобной сделки. Если этого не было, то даже при наличии двух признаков, указанных в ст. 58, сделку нельзя считать порочной. Выходит, что смысл ст. 58 уже ее текста. Поэтому ст. 58 следует применять соответственно ее смыслу к более узкому кругу случаев, чем позволяет ее текст. Такое толкование закона называют ограничительным.