Недолгие зимние каникулы - Владимир Добряков

Почти весь следующий день я снова провел с Алешей и Мариной. До обеда пришлось заниматься с малыми ребятишками возле елки. А что поделаешь — ходят следом и канючат: загадки хотим, хороводы… Потом надумали мы устроить ледяную горку. Помощников нашлось хоть отбавляй. Одни подвозили на санках или тащили просто в руках снежные комья, а другие из этих комьев сооружали горку. Ладная вышла. Высотой в человеческий рост и длинная. У Виктора Санеева олимпийский рекорд в тройном прыжке больше семнадцати метров был. Так вот, может, только Санеев и мог бы тройным прыжком сигануть от начала и до конца нашей горки.

Сначала думали горку водой обливать, но мороз совсем упал, и неизвестно, сколько бы пришлось ждать, пока вода превратится в лед. А ждать никто не хотел. И не надо было ждать. Через час горку так укатали — кто ногами, кто штанами, что блестела не хуже ледяной.

Хорошо на горке, весело! Но не целый же день как заведенным крутиться на ней. Главное сделано — стоит горка. А желающих продолжать укатывать ее ледяную спину хватало и без нас. Мы пошли к Марине. Поиграли у нее в шашки, в «балду». А там и вечер подступил.

На другое утро я подумал, что надо бы проведать Греку. Все-таки ранен человек. Да и вообще следовало быть в курсе событий. Я же — разведчик.

Надо бы… Но опять с неудержимой силой потянуло к новым друзьям. Ладно, вечером навещу Греку, решил я.

И снова, как в кино, пролетел день. В городском парке катались на санках с настоящих гор, извозились все, как чертенята, устали, думал, домой не доплетусь. А поел, с полчаса поломал голову над кроссвордом на четвертой странице газеты, и усталости как не бывало. Сунул в карман газету л помчался к дому 48.

Втроем мы этот кроссворд одолели в два счета… Чем бы еще заняться?

— Полезным, — уточнила Марина. Она подошла к окну и стала смотреть во двор. И мы с Алешей подошли к окну.

Все же елка хороша именно в Новый год. Хоть и стоит она, по-прежнему красивая и нарядная (странно: игрушек на ней почти не уменьшилось), но уже не толпятся вокруг ребятишки. Подойдет один, другой, постоит и уходит. А еще через несколько дней, когда в квартирах елки начнут осыпаться и станут их безжалостно выволакивать во двор, то эту красавицу и замечать никто не будет.

— Каток бы залить, — сказала Марина.

— Щиты нужны, — отозвался Алеша. — А щитов не достанешь. Ребята ходили в жэк. Бесполезно.

— Без щитов залить.

— Что ты! — Алеша замотал головой. — Мальчишки на хоккее помешались. Всех малых и прохожих шайбой побьют. И вообще не получится. Двор с уклоном, воду без щитов не удержишь.

— Раньше тимуровцам легче было, — печально заметила Марина. — То дров какой-нибудь одинокой старушке напилить, то воды в бочку натаскать.

Я что-то собирался выдать умное насчет цивилизации, которая мешает тимуровской работе, но тут Алеша хлопнул рукой по белому подоконнику, будто муху хотел придавить.

— Старушка! — воскликнул он. — Слышите, старушка! Она и сейчас выручит нас. Я карикатуру видел: снежная баба, только на голове не ведро у нее, а модная шляпа с пером и в руке не метла, а зонтик. И подпись: «Снежная модница»,

— Леня! Ты — гений! — Марина даже подпрыгивать стала. — Здорово-то как! Бежим лепить модницу!

— Вылепить недолго, — заметил я. — Сначала надо модное снаряжение приготовить.

— Ой, правда! Зонтик, зонтик… У нас где-то был порванный.

— Порванный еще смешней, — сказал я.

— Дедушка! — Марина выскочила в дверь.

— В общем, вы тут соображайте, а я пойду бабу лепить. — Алеша тоже вышел из комнаты.

Ну, смешить так смешить! Сейчас Марина увидит, на что я способен!

Может, минуты три и не было всего Марины, а я, сидя за ее письменным столом, уже набросал на листке целый список предметов для снежной модницы.

Сияющая Марина влетела в дверь, раскрыла над собой зонтик и вихляющей походкой прошлась по комнате. Я чуть не свалился со стула: так смешно было смотреть на нее. А главное — зонтик. Старый, дырявый, с одного края материя обвисла.

— Зонтик великолепен! — похвалил я и подал Марине листок. — Почитай. Тебе не кажется, что наша бабуся просто мечтает о таких вещах?

— Зонтик, — прочитала Марина. — Хорошо, зонтик есть. Лакированная сумка, сережки, модный пояс с пряжкой, транзистор на ремешке… Борь, ты шутишь. Где все это достанем?

Во мне проснулся стратег, руководитель:

— Бумагу! Ножницы! Краску! Клей!

— Смотри, генерал какой! — удивилась Марина.

— Теряем дорогое время! — Я не выдержал тона и рассмеялся — Представляешь, у бабуси через плечо на ремешке транзистор «ВЭФ—201»! Все от смеха попадают. Нет, без этих вещей на бабусю и смотреть никто не захочет.

У Марины и самой глаза разгорелись:

— А сумку обклеим целлофаном. У Лени есть зеленый. Как лакированная получится…

Через полчаса вспотевший Алеша постучал в дверь.

— Где же вы? Баба готова.

Марина подскочила к нему, сняла с головы шапку.

— Раздевайся. Бабуся подождет. Еще спасибо Смотри, какие туалеты ей готовим…

Алешу уговаривать не пришлось. Да что там сам Маринин дедушка заинтересовался. Сидел на посмеиваясь в белые усы, подавал советы:

— Пряжку-то побольше крои. Да золотом ее…

Стемнело давно, а мы все возились с «туалетами» для нашей снежной бабуси.

Когда же было в этот вечер идти к Греке? Не пошел… Сказал себе твердо: «Завтра».

Слово я сдержал. Но не утром попал к нему, как собирался, а часов в двенадцать. Утром никак не получилось. Думал, что нарядим бабусю и побегу к предводителю «Клуба настоящих парней». Где там! Когда начали подпоясывать нашу модницу, «транзистор» вешать, зонтик приспосабливать да красные губы налепливать, то ребятишки даже из других дворов посбегались. Прохожие с улицы заходили, а какой-то дядька раз двадцать щелкнул своим аппаратом нашу славную бабусю. Смеху было, разговоров!

Вот и задержался с визитом.

Взбежал я на третий этаж, позвонил, как условлено. Наверное, Грека и до меня на диване валялся. Как только открыл мне дверь, то улегся на диван и загородился журналом. Зачитался или обиделся?.. Снял я пальто, шапку, повесил и все на диван через дверь поглядываю. Лежит. Видно, все-таки обиделся. К тому же и на «привет» мой не ответил.

Я в комнату вошел, увидел его лицо и чуть не ахнул. В передней-то не разглядел. Вокруг глаза чернота у Греки разлилась, будто тушью покрашено. Мне даже совестно стало: мы там веселимся целыми днями, а человек дома лежит, тоскует. Куда с таким синяком покажешься! И пришел ни с чем, хоть бы кусок наполеона догадался захватить.

Опустил Грека журнал, уставился на меня страшным глазом.

— Явился? Привет.

— Я с тобой здоровался. Не слышал разве?

— А может, я слышать не хотел. Друзья, называется! Подохнешь тут — никто не узнает. И этот, как провалился, Котька. Носа не кажет. Телевизор еще перегорел. Совсем хорошая жизнь! Зимние каникулы! — Грека кинул в ноги журнал. — Вот, прошлогодним «Огоньком» развлекаюсь. Третий раз про Антарктиду читаю…

Я покорно молчал. Чувствовал — Греке надо выговориться. И верно: поворчал Грека и уже мягче спросил:

— Ну, что там, как говорится, на большой земле?

скажет.

— Там? — Я посмотрел в окно. — Ничего. Снег идет.

А что оставалось отвечать? Не стану же рассказывать, как весело провел эти дни.

— Снег! — передразнил Грека. — Сам вижу, что снег.

— Скучновато. — Я деланно зевнул, похлопал пальцем по губам и решил, что настал момент попытаться прощупать Греку. — Скучновато, — повторил я. — Уроков ты больше не даешь…

Грека снова помрачнел и уставился в потолок.

— До сих пор понять не могу: что там застучало? Будто кто поджидал нас.

— Говорю же: сигнализация тайная. Даже по телевизору показывали. Уезжаешь, например, в отпуск, приходишь в милицию: так и так — опасаюсь воров. Платишь деньги, и у тебя в квартире устанавливают сигнализацию. Никто уж не залезет.

Слушал Грека с интересом. Я еще больше вдохновился:

— Мы ведь не знали о сигнализации. Вдруг там по стенке проводок натянут? А я рукой задел. Темно же, за стену держался.

— Ты наговоришь! — Грека сел на диване. — Кто это станет по стенке тянуть провод? Много ли таких дураков, кто за стенку держится!

— Кто дурак — еще неизвестно! Вдруг ты сам на что-то наступил. Или рукой дотронулся. Я же не знаю.

— Да ну тебя! — Грека снова лег. — Если это сигнал был, то звонок бы зазвенел или там сирена какая. А тут — не поймешь что. Как в барабан забухали.

— Давай сменим пластинку. Надоело. — Я шагнул к буфету, просунул за стекло руку и взял самого маленького, стоявшего последним, слоненка. — Забавный какой. Гладенький…

— Не цапай! Поставь, где стоял!

Я прямо опешил: чего это Грека так взъелся?

— Будет психовать, — сказал я примирительно и поставил слоненка на место. — Синяк пройдет. А что газовая атака сорвалась — наплевать. Люди Новый год зато нормально встретили. Что плохого?