Ночь кровавой луны - Светлана Алешина

– На чем? – переспросила я, не веря собственным ушам.

– На кар-ме, – повторил Ванцов. – Какая-то хрень из репертуара некоего Лазарева. Не читала?

– Я такое не читаю, – ответила я. – Я все больше стихи читаю. Сам знаешь.

– И слава богу! А то у меня последнее время такое ощущение, что у всех крыша съезжает. Хоть ты останешься нормальной.

У меня тоже создалось ощущение, что все помешались на карме.

– Кстати, я пообщалась тут с Аббасовой, – вспомнила я.

– Ну и как? Она напичкала тебя бесценными сведениями?

– Ага, – рассмеялась я. – Как раз о карме. И эгильоте.

– Очень полезно для здоровья, – насмешливо сообщил Ванцов. – И для следствия.

– Это как посмотреть, – ответила я. – Если учесть, что в последнее время, как говорят девочки из Центра помощи, Тумановская была весьма обременена мыслями о карме, то для следствия эти сведения не так уж бесполезны. Кстати, сделаешь мне доброе дело?

– Какое?

– Дашь посмотреть протоколы допросов Саввина и Багдасарова?

– Не имею права.

– Послушайте, Ванцов, бросьте трепаться! Если уж на то пошло, ты и меня не должен допускать к допросу подозреваемого, а тем не менее…

– Ладно, хитрюга, я подумаю. Слушай, кстати, ты рыжая, потому что хитрая, или наоборот – хитрая, потому что рыжая?

– А ты? – холодно парировала я.

Он расхохотался.

– Ладно, до завтра, – сказала я и повесила трубку.

Что ж, завтра так завтра.

Я не очень-то верила, что Воронцов начнет изливать передо мной душу, мгновенно расслабившись под магическим воздействием моего очарования. Но – это был шанс. И я должна попытаться.

Если он заговорит, возможно, мои дальнейшие усилия будут не нужны, и все будет хорошо.

Я налила себе чай, добавив туда несколько листочков мяты, чтобы заснуть сегодня. После таких дней, как этот, я подолгу не засыпала, а ведь завтрашний день вряд ли окажется легче!

На кухне было тихо, спокойно, лишь изредка из комнаты, где стоял телевизор, доносились выстрелы. Ирландская революционная армия воевала с Харрисоном Фордом. Харрисон Форд воевал с ИРА. Все нормально. Как сказала бы Оля Аббасова, у каждого своя карма…

Фу. Опять эта карма. Наверное, это какой-то особенный вид психического расстройства – заразный.

Откуда-то за кармой следом выплыли Багдасаров и Саввин. И я застыла с чашкой в руке. Потом я ее и вовсе опустила на стол и пододвинула к себе телефон. Мысль, которая, выражаясь высоким «штилем», молнией озарила мое сознание, была такой простой, что только это объясняло, как же она раньше не посетила меня. Конечно, конечно – как можно-с! Такая примитивная, такая простенькая – и такую сложную, такую умную меня!

Ванцов был еще на месте, по счастливому стечению обстоятельств. Правда, меня это удивило.

– Слушай, – спросила я. – Ты что там, ночевать собираешься, на работе?

– Мы ж не частники, – парировал он. – Мы люди подневольные…

– Ладно, – отмахнулась я. – Я еще тоже не помышляю о сне, нечего прикалываться!

– Что за мысль тебя посетила? Почему ты решила мне позвонить в глухую и беспросветную ночь?

– Мне нужно встретиться с Саввиным и Багдасаровым.

На другом конце провода воцарилось молчание. Было слышно, как Лешка судорожно вздохнул.

– Та-а-ак… – протянул он. – А маленькая девочка знает, кто они такие?

– Да знает, – подтвердила я. – Один сутенер, другой бандит с мировым именем. Но мне-то это неинтересно! Мне надо на них посмотреть. И задать им один вопрос.

– Какой?

– Я же не тебе его задавать собираюсь!

– Может, сначала ты все-таки его на мне отрепетируешь? – осторожно сказал Лешка. – Или на своем Ларикове. Ты знаешь, у меня есть слабое подозрение, что с нами разговаривать проще… И безопасней!

– Насчет опасности – ты будешь рядом со мной, – заявила я. – А насчет вопроса – пожалуйста! Только не падай со стула, ладно?

– Постараюсь, – с сомнением в голосе ответил Лешка. – Учитывая твою способность опрокидывать людей со стульев вопросами, обещать этого я тебе никак не могу!

– В каких отношениях ты был с Марией Тумановской? – спросила я.

Он долго молчал и потом честно сказал:

– Ни в каких. Я ее вообще плохо знал. Скажем так – она была мне симпатична. А почему тебе это пришло в голову?

– Потому что, моя радость, Маша Тумановская была убита своим странноватым любовником. И сейчас у меня родилось подозрение, что этим самым любовником может оказаться кто-то из нашей парочки. Или Саввин, или Багдасаров! Все ведь началось после того, как она столкнулась с ними, не так ли?

– Да с таким же успехом им может оказаться и твой драгоценный Берман, – рассмеялся Ванцов. – Почему ты его отметаешь?

– Оставь в покое бедного старика! – рассвирепела я. – На него и так возвели кучу поклепов…

– Ну, это твое личное к нему отношение!

– Он приличный человек, Ванцов! И я не знаю, почему вдруг Маше пришло в голову обвинять его в таких мерзких деяниях!

– Вот завтра и выясни.

– Вот и выясню, – пообещала я. – Только помни – за это ты обещал мне Багдасарова и Саввина.

– Принесу их головы на блюде прямо в ваш офис, – ответил он. – Теперь все, начальник? Можно пойти по кроватям?

– Иди, – милостиво разрешила я. – Спокойной ночи!

– А кстати, почему ты думаешь, что они тебе так запросто ответят?

– Не думаю. Просто есть надежда вытянуть из них хоть немного правды по крупицам.

– Что ж, давай попробуем. Но учти – вряд ли эти личности приятны в общении!

– Я и не думаю, – ответила я честно. – Даже склонна считать их довольно мерзкими и скользкими. Но куда ты от этого денешься? Если надо, – значит, надо!

Он помолчал и сказал потом:

– Иногда ты меня удивляешь. Откуда в тебе, такой юной филологине, столько от сыскаря? Может, тебе все-таки перейти к нам?

– Кем? – рассмеялась я. – Переводчиком, что ли? И к тому же, прости уж меня, но у вас мало платят!

Ночь была совсем неспокойная.

Сначала я долго не могла заснуть. На улице поднялся ветер, который завывал, как голодный волк. Я ворочалась с боку на бок, пытаясь расслабиться, но ничего у меня не выходило.

За окном – вой ветра. Идиотская музыка по приемнику, потому что по неизвестным причинам отключили «Серебряный дождь», и теперь на меня безжалостно обрушилась попса. Выключишь приемник – слушай вой ветра, включишь приемник – извольте откушать какую-нибудь новую «шедевру» Кати, или Фени, или Алладины, или еще кого-то там невнятного. И не знаешь, что лучше.

Просто какая-то «ночь Кровавой Луны»!

Выход я нашла. Порылась в шкафчике с кассетами и вставила одну в магнитофон.

Включив кассету с «Блекморс найт», я облегченно вздохнула. Теперь я могла спокойно отдаться музыке, не слышать зловещих завываний весенней ночи и отплывать вдаль – туда, где нет ни извращенцев с садистскими наклонностями, ни убийц, которым глубоко наплевать, что они делают…

Я засыпала.

И, слава богу, засыпала без снов, потому что все они наверняка оказались бы в такую ночь кошмарами.

Уж, это точно, честное слово!

Глава 12

Утром я проснулась рано почему-то с весьма неожиданным чувством радостного ожидания.

Вообще я чрезвычайно странно устроена – вокруг «бушуют ураганы злые», а Саша вдруг ни с того ни с сего начинает улыбаться и выражать буйную радость по поводу собственного бытия!

Может быть, это у меня такой инстинкт самосохранения?

Солнце светило вовсю, больше не собираясь обманывать нас, – а вот и я, заявляло солнце. Я тут вам, ребятишки, принесло весну, хотите уж вы того или нет!

А мы-то как раз по ней очень соскучились, так что весьма хотели. Это вот летом ты меня ужасно раздражаешь, поскольку я не знаю, куда спрятаться от жары. А весной ты очень даже милое!

Нажав на кнопку магнитофона, я вскочила с кровати и проделала несколько танцевальных па, искренне радуясь, что меня в данный момент не видит преподавательница классического танца. Поскольку с тех пор, как я ему обучалась, прошло без малого десять лет, и мои движения стали неуклюжими, да и фигурка была совсем не как у балерины. Однако меня никто же не видел, а себе я весьма нравилась.

Вот такой сегодня выдался денек с утра – он мне нравился, себе я тоже нравилась, и хотелось верить, что это радужное настроение я сохраню, несмотря ни на какие чрезвычайные обстоятельства!

А все-таки интересно, почему на моих губах сияет такая бессмысленно-радостная улыбка?

Я посмотрела на фотографию Даймона Хилла, и губы невольно дрогнули, пытаясь оставить мою улыбку в пространстве, заполнить его ею.

– Ну, конечно, – усмехнулась я. – Сегодня ты просто его увидишь, да? Маленькая, ты опять решила влюбиться?

Можно было посмеяться над собственным идиотизмом, но факт при этом все равно оставался фактом – сегодня я собиралась на своеобразное свидание, и даже не так важно, где оно будет происходить – в мрачном ванцовском кабинете или в светлом замковом зале, украшенном канделябрами и рыцарскими доспехами.