Тарзан неукротимый - Эдгар Берроуз

– Что вам от меня надо? – спросил Шнайдер.

– Вы заплатите за то, что совершили в маленьком бунгало в стране Вазири! – сказал Тарзан и, обратившись к девушке, спокойно добавил: – А вы не подходите близко, сейчас Тарзан из племени обезьян будет убивать!

Шнайдер взмолился:

– У меня жена, дети, не убивайте меня, я ни в чем не виноват!

– Вы умрете так, как умирают все вам подобные: с кровью на руках и с ложью на устах, – ответил Тарзан и двинулся на немца.

Гауптман Шнайдер, крупный плотный человек, был примерно одного роста с Тарзаном, но значительно тяжелее. Поняв, что угрозы и мольбы бесполезны, он приготовился к бою, как борются за жизнь загнанная в угол крыса и все животные, подчиняясь главному инстинкту природы.

Набычив свою большую голову, он бросился на человека-обезьяну, и они сцепились в центре комнаты. На короткий миг противники замерли, обхватив друг друга, но вскоре Тарзану удалось повалить своего врага спиной на стол. Не выдержав тяжести двух борющихся тел, стол рухнул.

Девушка стояла, забившись в угол, и наблюдала за схваткой расширившимися от страха глазами. Она видела, как двое мужчин катаются по полу, с ужасом слышала тихое рычание, срывающееся с губ человека-обезьяны. Шнайдер пытался схватить своего противника за горло, Тарзан норовил впиться ему в шею зубами.

Шнайдер, кажется, тоже понял это и удвоил усилия. Наконец, ему удалось оказаться сверху и вырваться из стальных объятий. Он вскочил на ноги и рванулся к окну, но не успел он перевалиться через подоконник, как тяжелая рука схватила его за плечо и отбросила назад. Шнайдер отлетел через всю комнату к противоположной стене. Тарзан бросился за ним, и они снова схватились, нанося друг другу ужасные удары. В конце концов Шнайдер не выдержал и завопил: «На помощь! На помощь!»

Тарзан схватил немца за горло и вытащил свой охотничий нож. Шнайдер стоял спиной к стене, и, хотя колени его подгибались, в таком положении его удерживал Тарзан. Он поднес острие ножа к животу немца.

– Так ты зарезал мою жену, – прошипел человек-обезьяна, – так сдохнешь и сам! Девушка кинулась вперед.

– О Боже, нет! – вскричала она. – Только не это! Вы мужественный человек, вы не можете быть таким зверем!

Тарзан обернулся.

– Что ж, – сказал он. – Пожалуй, вы правы, я не немец и не могу поступать, как они.

С этими словами Тарзан поднял лезвие и вонзил его прямо в сердце Фрица Шнайдера. Хлынула кровь. Задыхаясь, немец успел прошептать:

– Я не делал этого! Он не тут… Тарзан вновь повернулся к девушке и требовательно протянул руку.

– Мой медальон, – сказал он.

Девушка жестом указала на труп Шнайдера.

– Он у него.

Тарзан обыскал немца и нашел медальон.

– А теперь, – продолжил он, – документы. Безропотно девушка передала ему сложенные бумаги. Он долго стоял и смотрел на нее, прежде чем вновь заговорить.

– Я пришел также и за вами, – промолвил он. – Я не могу забрать вас с собой. В этом случае я собирался убить вас, так как поклялся уничтожать всех представителей вашей нации, но вы были правы, когда сказали, что я не такой зверь, как этот убийца женщин. Я не смог убить его тем же способом, каким он убил мою жену, тем более не смогу лишить жизни вас – женщину.

Он подошел к окну и спустя миг растворился в темноте. После этого фрейлейн Берта Кирчер быстро подошла к трупу, распростертому на полу, сунула руку в потайной карман и вытащила маленький листок бумаги. Она надежно спрятала его и лишь затем подошла к окну и позвала на помощь.

VII. ЗОВ КРОВИ

Тарзан из племени обезьян корил себя за то, что пощадил Берту Кирчер, немецкую шпионку. Он, который убил гауптмана Шнайдера и молодого лейтенанта фон Госса; он, который разными способами отомстил убийцам, грабителям и насильникам, орудовавшим в его бунгало в стране Вазири. Осталось расквитаться с последним офицером – лейтенантом Обергатцем – но тот как в воду канул. По слухам, немцы послали его то ли в Африку, то ли обратно в Европу. Уточнить его местонахождение не удалось, те, у кого он справлялся, либо ничего толком не знали, либо не желали разглашать военную тайну.

Тарзан никак не мог объяснить своего поведения по отношению к Берте Кирчер. Он стыдился своей слабости, несмотря на то, что содержащиеся в захваченных документах сведения позволили англичанам сорвать немецкое фланговое наступление. Человек-обезьяна не переставал досадовать на себя, ибо подспудно подозревал, что, доведись ему вновь встретить Берту Кирчер, он снова не сумел бы причинить ей зла, как это случилось в ту ночь в Вильгельмстале.

Бичуя себя за непростительную слабость, Тарзан мотивировал свой поступок тлетворным влиянием цивилизации. В глубине души он презирал как собственно цивилизацию, так и ее представителей – и мужчин, и женщин. Будучи существами слабыми, порочными, лицемерными и тщеславными, они резко отличались от своих простодушных и примитивных диких сородичей из джунглей. И вместе с тем в большом сердце человека-обезьяны наряду с презрением коренилось и другое сильное чувство – любовь и преданность, которые он испытывал к своим друзьям из цивилизованного мира.

Воспитанный диким зверем и выросший среди лесных животных, Тарзан не спешил сближаться с кем бы то ни было. Знакомых у него были сотни, друзей же наперечет. Ради последних он не задумываясь отдал бы жизнь, как, впрочем, и они за него. Но в британских войсках, расположенных в Восточной Африке, у Тарзана не было ни одного друга. К тому же, он устал от жестокости и бесчеловечности людей, ведущих войну, и в итоге решил последовать настойчивому зову джунглей, тем более, что военные действия в Восточной Африке шли к своему завершению, а значит, его дальнейшие услуги англичанам вряд ли понадобятся.

Моральных обязательств по отношению к англичанам Тарзан не имел, так как не принимал присяги, а потому он исчез из британского лагеря столь же неожиданно и внезапно, как и появился несколько месяцев тому назад.

В свое время Тарзан не раз наведывался к диким собратьям, однако всякий раз возвращался в цивилизованный мир к своей любимой жене. Но теперь, когда ее не стало, он решил окончательно порвать с людьми и до конца своих дней жить среди зверей, к которым сызмальства испытывал духовную близость.

Перед ним раскинулась безлюдная дикая местность без каких-либо следов цивилизации, где, судя по всему, не ступала нога человека. Перспектива стать первопроходцем не пугала, а, наоборот, влекла к себе Тармангани, в жилах которого текла благородная кровь, побуждающая к поискам и новым открытиям, благодаря чему большая часть Земли стала обитаемой.

Вопрос о пропитании и воде, имевший бы первостепенное значение для любого путешественника, перед Тарзаном не вставал. Дикая местность была для него естественной средой, которую он знал как свои пять пальцев. Подобно любому обитателю джунглей, он мог почуять воду с большого расстояния, а там, где мы с вами умерли бы от жажды, человек-обезьяна безошибочно нашел бы место, где копать, чтобы добыть живительную влагу.