Прикосновенье - Константин Ваншенкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Предложил ей тут же сесть…»
Предложил ей тут же сесть,Извинясь, что сроки круты,Уточнив притом, что естьУ пришедшей три минуты.
Ощущая сквозь чулокХолод кожаного кресла,Улыбнулась лишь чутокИ надолго в душу влезла.
ПУТНИК
Книг в этом доме было мало,Читать их тоже было лень,Но радио зато играло,Как в парикмахерской, весь день.
Привычно действуя и мощно,Со лба сдувая тень волос,Хозяйка все, что было можно,Надраивала, как матрос.
Подушек разбирала штабель.Кровати белой ныл металл.И платья глаженого штапельСо стула венского свисал.
Спал путник в доме прочной кладки,И лишь сознание того,Что сроки жизненные кратки,Сквозь сон тревожило его.
«В длинных аллеях стоит полумрак…»
В длинных аллеях стоит полумрак.Дали и дачи.Вдруг он почувствовал: что-то не такВ этой задаче.
Понял до стона: куда ни ступи —Жутко и зыбко.Где-то в логической этой цепиСкрыта ошибка.
Чем она жжет? Наговором друзей?Девичьим платьем?Как мы за промахи жизни своейДорого платим!
Силясь понять, в середине онаИли вначале,Как ученик, он сидел у окна,Полон печали.
Собственной жизни ошибку найти —Мало быть магом.Нужно, вернувшись, все снова пройтиМедленным шагом.
Жесткой рукой он провел по лицу,Сникший до срока.Нужно искать, да подходит к концуВремя урока.
ХАРАКТЕР
Погладила утром белье,Усердно умылась.Однако в движеньях ееСквозила унылость.
Спокойна и даже мила,Прилежно оделась.В лице и фигуре былаЗаметна несмелость.
На каждом иная печать:У тех облегченность,У этих любовь обличать,А здесь — обреченность.
А как бы все славно велось,Когда б ее сбросить,Пока еще русых волосНе тронула проседь.
ГОРОДСКОЙ МОТИВ
Нас желтым светофором отсекло,Нас отсекло ударом светофора.Сквозь ветровое мокрое стеклоСмотрю, какая вам дается фора.
Как ваши тормозные огоньки,Чья жизнь для нас совсем уже чужаяНедолго тлеют, словно угольки,Навек в дожде и мраке исчезая.
Но кто вы мне, чтоб я жалел о вас,От вас не получая даже вести!Хотя в недавний миг, почти сейчас,Как равные, мы были с вами вместе.
ДВА ПОЛЮСА
Пошел с твоей легкой рукиТот слух, что, жестоко рассорясь,Вы стали теперь далеки,Как Южный и Северный полюс.
На все повторяют ладыНаивную версию тут же.Но ведь одинаковы льды.Полярные ночи и стужи.
ЖЕНЩИНЫ ВЕСНОЙ
Нарастающей волною,Словно вывешен приказ,Вышли женщины весною,Обнаружились при нас.
И на завистьВсем богиням,И на радостьВсем разиням,На крыльце или в окнеВозникали в чем-то синем —Просто в синем-синем дне.
«Переодевалась у окна…»
Переодевалась у окна, —Непонятно, что ее тянуло,Только, обнаженная, онаПодходила, платье взяв со стула.
Ей бы отдалиться в глубинуКомнаты — о скромности забота, —Но ее к широкому окнуСловно бы выталкивало что-то.
Женщины столь странная черта —Безразличной смелости минута.Но она спокойна и чиста,И не предназначена кому-то.
Всю себя сиянию открыв,Движется в задумчивости вроде.Острый неосознанный порыв —К листьям, свету, воздуху — к природе.
В МАСТЕРСКОЙ
Полотно стояло у стены,По нему синела эстакада.Стекла были вкось освещеныВспышками далекого заката.
На полу лежал батальный лист,А еще — чего не показали —Несколько похожих женских лицС влажными губами и глазами.
«Как будто бы с картины Грабаря…»
Как будто бы с картины Грабаря,Голубизна ударила большая.Друг другу ничего не говоря,Они стояли, головы сближая.
Ко лбу ее он так прижал свой лоб,Что для нее слились его два глаза.А где-то далеко, над синью снежных троп,Звучала недосказанная фраза.
«Темнея колонной ствола…»
Темнея колонной стволаНад крышей из толя,Огромная липа спала,Как принято, стоя.
Был весь ее облик суров, —Плыл полдень, рассвет ли,Чернели подобьем стволовВершинные ветви.
Но в память давнишних победДвухсотой весноюВдруг выгнала гибкий побегНад самой землею.
И были листочки на немСвежи и пахучи,Мерцали зеленым огнемЛишь каплю похуже.
Но в грозных законах родстваИ вешнего сокаШумела другая листваУж больно высоко.
«Сквозь цветение и вьюгу…»
«Сквозь цветение и вьюгу,Среди лета и зимы,Пребывание друг другуВ этом мире скрасим мы»…
Услыхала, обернулась,Ровным взором повелаИ согласно улыбнулась.Ничего не поняла.
«Эта женщина, здесь, на углу…»
Эта женщина, здесь, на углу,Так ступает по каменным плитам,Будто где-то она на балу,В звуках музыки, в платье открытом.
Выделяясь сиянием глаз,Мысль, быть может, лелеет благую.И рассеянно смотрит на вас,Принимая себя за другую.
«У нее точеные лодыжки…»
У нее точеные лодыжки,Стан прямой и гибкий, как лоза.Но ее ладошки как ледышки,И совсем холодные глаза.
Дремлют отопленья батареи,Вялостью предзимней только злят.И сидит она, ладони грея.Ну а кто согреет этот взгляд?
КРЫЖОВНИК
По виду — словно горстьРассыпавшихся бусин,Просвеченный насквозь,Крыжовник был так вкусен.Не к чаю, не в дому —В саду, в конце дорожки,Протянутый емуНа маленькой ладошке.
«Растерянный, остался у окна…»
Растерянный, остался у окна,Не сознавая в горе и обиде,Что у влюбленных логика одна:— Я вас люблю, и вы меня любите.
За что любить? Да именно за то,Что мне отдельно смысла в жизни нету.Что вытащил, как в картах иль в лото,Счастливую, к несчастью, долю эту.
ИЗМЕНА
Вот вошла к нему со света,С лета — в комнатку его,Не спросившая советаНа земле ни у кого.
И в каком-то странном раже,Отвернув слегка лицо,Все сняла с себя — и дажеОбручальное кольцо.
РАЗЛАД
В звоне томительных дней,После каникул,Вдруг он из жизни твоейС легкостью выпал.
Не из созвездья звездаВ гаснущем крике, —Выпал птенцом из гнезда,Строчкой из книги.
АРТИСТКА
