Аргентинское танго - Джанет Дейли

— Так вы из Коннектикута? — спросила Мэри.

— А разве Эндрю вам не рассказывал? Мы с ним из одного и того же города. У нас даже есть несколько общих знакомых.

— Разумеется, из различных эпох, — криво усмехнувшись, вставил Эндрю. — Когда я уехал оттуда, она еще не родилась.

— Не имеет значения. — Клодия пожала плечами, отметая в сторону разницу в возрасте. — Это лишний раз доказывает, как тесен мир.

— Да, мир тесен, — произнесла Мэри, продолжая заполнять провалы в беседе.

— Через десять минут у нас начинается посадка в самолет, — сказал Эндрю. — Пора трогаться к выходу.

— Отлично. Было очень приятно повидать вас, миссис Томас. — Клодия протянула Лес руку.

— Мне тоже, — Лес удалось собрать все свое самообладание и пожать протянутую руку.

Затем Эндрю нагнулся и поцеловал ее в щеку.

— Приятной поездки, — сказал он.

Но Лес не могла пожелать ему того же самого.

— Удачного полета, — произнесла она и, глядя вслед уходящим Эндрю и Клодии, почувствовала, как на душу ей ложится страшная тяжесть.

— Насколько я понимаю, ты не знала, что она собирается в Нью-Йорк вместе с Эндрю? — Мэри проницательно смотрела на нее.

— Нет, не знала. — Голос Лес, лишенный всяких чувств, звучал плоско и невыразительно.

— Похоже, что медовый месяц закончился.

— Для медового месяца нужны два человека. Может быть, он был медовым только для меня одной… но я этого просто не знала. — Ее глаза щипало от слез, и Лес, быстро сморгнув, смахнула их прочь.

— Лес! — В голосе Мэри звучала жалость, которую Лес была не в силах вынести.

Ее подбородок резко вздернулся вверх, когда она решительно отбросила и боль, и жалость к себе.

— Во всяком случае, во всем этом есть и своя хорошая сторона. Пусть он даже не сказал мне, что она тоже собирается лететь, но он и не прятал ее. Она встретила его здесь — с нами, — и они открыто говорили об этой поездке. Ничего подобного не было бы, если б между ними происходило что-нибудь, что надо скрывать.

— А сладости?

— Прекрати, Мэри, — сердито потребовала Лес. — У меня нет ответа на все эти проклятые вопросы.

Помолчав немного, Мэри сказала:

— Пойдем на посадку.

И они пошли по длинному, заполненному людьми коридору к выходу на посадку.

Глава 6

Две недели спустя Лес вместе с Мэри возвращалась домой, полная воспоминаний, впечатлений и… тревожных мыслей. На выходные в старый виргинский дом приезжала Триша, чтобы провести с матерью уик-энд.

День стоял свежий и ясный — холодный воздух и яркое солнце. После целой недели, которую Лес провела, сидя взаперти в доме и занимаясь разборкой и упаковкой вещей, Лес с нетерпением ожидала приезда дочери как предлога немного развеяться и прокатиться верхом.

Застоявшимся лошадям самим не терпелось пробежаться, и потому их не приходилось подгонять — они весело бежали легким галопом. Лес с наслаждением вдыхала свежий воздух полной грудью. Ей совсем не было холодно в тяжелом ирландском свитере ручной вязки. Они скакали мимо огороженных выгулов. Завидев их, молоденькие любопытные жеребята бежали к ограде, чтобы поглазеть на проезжающих, — совсем как ребятишки на улице. Лошади постарше в соседнем выгуле не проявили к ним почти никакого интереса и едва подняли головы, чтобы взглянуть на Лес и Тришу.

Лес придержала свою затанцевавшую на месте лошадь, чтобы оглядеть табунок.

— Стэн говорил, что в этой группе есть две четырехлетки, которые, как он считает, уже достаточно готовы, чтобы их можно было начать обучать. Чалая с белым пятном на лбу и гнедая с белыми чулочками, — объяснила она Трише, пытаясь отыскать глазами интересовавших ее лошадей. — Роб смог бы их использовать.

— У Роба не хватает терпения, чтобы работать с «зелеными» лошадьми. Он хочет получить все прямо сейчас же, не откладывая. В том-то его беда, — сказала Триша. Она не критиковала брата, а просто говорила то, что о нем думает.

— Я могу предварительно потренировать их, а затем, когда пони будут готовы для упражнений в медленной игре, передам их Робу. — Лес высказала вслух решение, которое только что пришло ей в голову.

— У тебя для этого терпения больше, чем нужно, это уж верно.

— Мне пришлось быть терпеливой, — улыбнулась Лес. — Я воспитала вас двоих.

— Но вот можешь ли ты удержаться с нами на прежнем уровне? — с вызовом спросила Триша и, толкнув лошадь ногой, послала ее в галоп.

Лес поскакала вдогонку. Они понеслись по пастбищу, распугивая удивленных коров. В ушах свистел ветер и громом отдавался топот скачущих копыт, и Лес охватило ликующее ощущение свободы и полноты жизни. Когда они приблизились к краю пастбища, поросшему деревьями, Триша пропустила мать вперед. В роще лошади замедлили бег и вновь перешли на кантер, легкий галоп, — скакать во весь опор по тропинке, извивающейся между деревьев, было невозможно. Лес хорошо помнила эти места, куда когда-то ездила на охоту с отцом и его товарищами: она пригибалась, чтобы проехать под низко нависавшими над тропой ветвями, и посылала свою гнедую в воздух, перепрыгивая через упавшие стволы, преграждавшие путь.

На вершине поросшего травой пригорка Лес перевела свою гнедую на шаг, чтобы дать ей передышку. Триша сделала то же самое. Это место, находившееся примерно на полпути всей охотничьей трассы, Лес любила больше всего. Она разгорячилась и слегка запыхалась от пьянящей скачки. Гладя выгнутую дугой шею своей лошади, она не отводила глаз от раскинувшихся перед ними виргинских просторов, испещренных видневшимися то тут, то там темными остовами обнаженных зимних деревьев и первыми заплатами распаханных полей.

— Осенью здесь очень красиво, — сказала она Трише. — Поля — золотые, а деревья — ало-красные и оранжевые. Все словно горит огнем.

— Верю, что это действительно красиво, но сейчас пейзаж выглядит не слишком зажигательно, — криво усмехнулась Триша. — Нам ни разу не удалось побывать здесь осенью. Когда вы уезжали в Виргинию, Роб и я всегда были в школе.

— Когда-то мне хотелось, чтобы твой отец открыл офис в Вашингтоне или Ричмонде, и тогда мы могли бы жить здесь. Но к тому времени у него уже была упрочившаяся практика во Флориде, так что такая перемена была бы не слишком разумной. Тогда он поговаривал о том, что, возможно, расширит свою практику, но теперь уже больше об этом не упоминает.

— Может быть, через несколько лет?

— Сомневаюсь. — Лес знала, что Эндрю не разделяет ее любви к этой части страны и всего лишь проявляет терпимость к тому, что он называет «лошадиными затеями», хотя и не афиширует своих чувств. Решение Роба в течение года заниматься исключительно поло Эндрю явно поддержал только затем, чтобы доставить Лес удовольствие или, что вернее, чтобы избежать споров.