Товарищ сержант - Сергей Мацапура

22 июля бригада вышла к пригородам Люблина. До окраины оставалось километра два, когда вражеская артиллерия открыла сильный огонь. Впереди шли машины лейтенанта П.И.Болотова, где находился и комбат капитан А.Н.Кульбякин, и лейтенанта И.И.Борисова, за ними — наша. Прорваться на окраину удалось только этим трем машинам. Здесь нас опять встретил массированный огонь орудий, поставленных на прямую наводку. Вижу, как болотовская машина выскакивает на перекресток, сбивает газетный киоск и, подмяв прятавшуюся за ним противотанковую пушку, скрывается за поворотом. Прорваться за нею вслед нам не удалось. Сперва была подбита машина Борисова, потом моя. С огромным трудом под непрерывным огнем вывели мы из боя свои танки, причем в наш попал еще один снаряд, пришлось на ходу сбивать пламя. Весь экипаж получил сильные ожоги.

Отходя, мы видели в поле перед городом много подбитых танков. Атака явно не удалась. Наступили сумерки, а машина Болотова все еще не вернулась. По всем расчетам и горючее у нее давно кончилось, и боеприпасы. Застряла она где-то на обратном пути. Живы ли наши товарищи?

Хлынул дождь, под дождем мы ремонтировали машины, когда кто-то крикнул:

— Комбат вернулся!

В медсанчасти мы их увидели. Механик-водитель Иван Базунов лежал, прикрытый плащ-палаткой. Погиб. Его на своих плечах вынесли остальные четверо. Двое из них — комбат и заряжающий Михаил Зорин — были серьезно ранены. Лейтенант Павел Болотов и стрелок-радист Виктор Пенин отделались царапинами.

Оказалось, их машина пробилась к городскому саду, где разгромила зенитную батарею, потом более часа сражалась в одиночку на городских улицах. Прямое попадание снаряда вывело танк из строя. Расстреляв все снаряды и патроны, экипаж задними дворами выбрался из города.

Дождь все лил. Болотов, отдохнув с полчаса в нашей машине, стал собираться. Попросил кое-какой инструмент.

— Зачем тебе?

— Машину ремонтировать.

— Отдыхай. Мы сами управимся.

— Да не вашу. Свою.

— Шутишь?

— Нет. Пойду в Люблин. Дождь прикроет.

Пытались его отговорить, он и слушать не захотел. Рассказал подробно, что и как повреждено в танке, спросил совета. Ну мы коллективно обсудили это дело, дали советы, он ушел. Подробности его путешествия в тыл врага, в ночной Люблин, не стану рассказывать. Скажу только, что танк стоял на центральной улице, что мимо время от времени проходили немецкие патрули, а внутри машины, стараясь не шуметь, ремонтировал пробитый топливный трубопровод Павел Иванович Болотов. Потом завел двигатель от аварийных баллонов со сжатым воздухом (аккумуляторы были разбиты) и часа в два ночи вернулся на танке в расположение бригады. На броне боевой машины мы насчитали 68 снарядных отметин. Пушка и оба пулемета также были повреждены.

Утром 23 июля бои за Люблин возобновились, однако нашему экипажу участвовать в них не довелось. Лейтенант Погорелов, вернувшись от начальства, сказал:

— Есть особое задание. Пойдем встречать немецкий бронепоезд.

В назначенный пункт западнее Люблина вместе с четырьмя танками Т-34 прибыла и батарея самоходных установок СУ-85. Заняли позиции на лесных опушках, по обеим сторонам железнодорожного полотна. Не знаю, кто приказал встретить бронепоезд именно в этом месте, но сам выбор позиций был очень удачным. Железная дорога проходила здесь по высокой насыпи, а наши танки встали внизу, в ложбине, в мертвом пространстве для орудий бронепоезда.

Уже далеко за полдень со стороны Демблина показался бронепоезд. Шел в сторону Люблина, видимо, на подмогу окруженному гарнизону. Был он темно-серого цвета с черно-белыми крестами на бортовой броне, пушки короткие, но крупного калибра. Ползет, не очень спеша, вид грозный.

Как было приказано, мы сперва открыли огонь по середине бронепоезда, по тепловозу. Надо было вывести из строя его двигатели. Фашисты тотчас ответили. Сильно рявкнули тяжелые пушки. Позади нас, метрах в ста, стояла вековая сосна. Снаряд сшиб ее, и она свечкой пошла вверх. Однако ближе к нам снаряды не рвались — мертвое пространство, тут уж противник ничего не мог поделать. Между тем пушки наших танков и самоходных установок били точно. Тепловоз загорелся, все окуталось черным дымом. Орудия и пулеметы бронепоезда смолкали одно за другим. Слышно было, как внутри, под броней, рвались боеприпасы. Немцы выкинули белый флаг, стали выскакивать из дверей бронеплощадок. Наши десантники сгоняли их в кучу и тут же отправляли в тыл.

В это время по радио нам передали, что город Люблин очищен от противника, 16-й танковый корпус идет к Висле, к Демблину. Свою бригаду мы нагнали уже близ Демблина, когда за город шел жестокий бой. На следующий день, 25 июля, освободили Демблин, вышли на Вислу. За образцовое выполнение заданий командования в боях за Люблин и Демблин 107-я Вапнярская Краснознаменная танковая бригада была награждена орденом Суворова II степени.

Не задерживаясь в Демблине, наша бригада двинулась по правому берегу Вислы на северо-запад, к Варшаве. 3-й батальон опять шел головным по шоссе, наш взвод — во фланговой разведке проселочной дорогой. Ночью в назначенном пункте присоединились к батальону.

Встретил нас комбат капитан Кульбякин. Он был ранен в ногу, но лечь в госпиталь отказался. Так и ходил и ездил: правая нога обута в сапог, левая — в толстой бинтовой повязке. Капитан приказал мне отвести танк с дороги, чтобы не врезался в него кто-нибудь в темноте. Все танки были уже рассредоточены по обе стороны шоссе. Только машина лейтенанта Сихарулидзе еще стояла на дороге. Опершись о лобовую броню, лейтенант поторапливал механика-водителя Василия Минакова, который, лежа под днищем танка, затягивал лючок масляного бака.

Отогнав машину с дороги, я включил плафон внутреннего освещения, проверил, все ли у меня в порядке. Такая уж доля механика-водителя. Ребята, пользуясь передышкой, выбрались наружу, курят, башнер Иван Воробьев травит очередной анекдот, а я копаюсь в своем хозяйстве. Иначе нельзя. Хочешь, чтоб твоя машина всегда и всюду была на ходу, отдавай ей каждый свободный час и каждую минуту.

Слышу у нас в тылу (если можно назвать тылом местность, по которой только что прошел передовой танковый батальон) характерный вой мотора. Это тяжелая немецкая самоходка «фердинанд». Шла она на такой высокой скорости, что никто из нас не успел ничего сделать. В открытый люк я увидел промелькнувшую черную громаду, снопы красных искр из выхлопных труб, услышал мощный удар брони о броню. «Фердинанд», не заметив стоящий на шоссе танк старшего лейтенанта Сихарулидзе, с ходу врезался в него. От удара у тридцатьчетверки лопнула задняя броня, машина сдвинулась вперед, сбив с ног Сихарулидзе. А Василий Минаков, лежавший под днищем, отделался, как говорят, легким испугом.