Кошки-мышки (сборник) - Каспари Вера

– Ничего личного?

– Может, звонили пару раз, но ничего не просили передать. Хозяйка помнит только то, что записала в блокноте.

Знавал я в Нью-Йорке таких девушек. Ни дома, ни друзей, ни денег. Дайан была красавицей, однако красавиц между Шестой улицей и Девяносто шестой хоть пруд пруди. Доклад Муни отражал факты и цифры, а также давал представление о примерном заработке Дайан – эти данные предоставил профсоюз фотомоделей. На заработанные деньги она могла бы содержать мужа и детей, но только когда у нее была работа, что случалось не так уж и часто. К тому же, по грубым подсчетам Муни, одежда в шкафу Дайан стоила целое состояние. Двадцать пар туфель! Тем не менее неоплаченных счетов, как на столе Лоры, в комнате не нашлось – Дайан вышла из простонародья и платила наличными. Как итог – жалкая и бестолковая жизнь. Красивые флакончики духов, хорошенькие пупсы и игрушечные звери – это все, что Дайан Редферн приносила домой после обедов и ужинов в дорогих ночных клубах. Письма от родных, простых работяг из городка Патерсон в штате Нью-Йорк, были написаны тем английским, которому учат в вечерних школах, и в них говорилось о массовых увольнениях и трудностях с деньгами.

Ее звали Дженни Свободоу.

Муни не взял ничего, кроме писем. Он велел установить на двери новый замок и пригрозил, что посадит квартирную хозяйку, если та сболтнет лишнего. Второй ключ от замка Муни отдал мне.

– Вдруг захотите взглянуть собственными глазами. Я пойду туда к шести, надо поговорить с другими жильцами.

У меня не было времени изучать жизнь Дженни Свободоу, то бишь Дайан Редферн. Впрочем, поднявшись в квартиру Лоры, я спросил, не оставила ли убитая девушка какую-нибудь одежду или записные книжки.

– Да, если бы Бесси заглянула в шкаф, то нашла бы платье Дайан, – ответила Лора. – А ее сумочка лежала в ящике моего комода. Дайан все аккуратно убрала.

Ящик комода был битком набит сумочками, среди которых и обнаружилась черная шелковая сумочка Дайан. Внутри лежали восемнадцать долларов, ключ от съемной комнаты, губная помада, тени для век, пудра, жестяной флакончик духов и соломенный портсигар со сломанной защелкой.

Лора молча наблюдала, как я изучаю вещи Дайан. Она переоделась в золотисто-коричневое платье и надела коричневые туфли на высоких каблуках, отчего стройные ножки выглядели еще стройнее. В ее ушах висели золотые сережки в виде маленьких колокольчиков.

– Я послал за Бесси.

– Вы такой заботливый!

Я почувствовал себя лицемером. За Бесси я послал только потому, что хотел взглянуть, как она поведет себя, увидев Лору живой и невредимой. Пришлось объяснить свой замысел.

– Неужели вы подозреваете бедную старушку Бесси? – спросила Лора.

– Просто хочу посмотреть, как отреагирует человек вне подозрений.

– Чтобы было с чем сравнивать?

– Возможно.

– Значит, вы кого-то подозреваете?

– Есть кое-какие лживые показания, которые необходимо прояснить, – сказал я.

Когда Лора двигалась, золотые колокольчики звенели. Ее лицо напоминало маску.

– Вы не против, если я закурю трубку?

Я думал о Лоре и ненавидел ее потому, что из-за Шелби Карпентера она вела себя словно идиотка. Да еще и меня пыталась одурачить. В общем, я обрадовался, когда в дверь позвонили, и отправил Лору в спальню – ждать моего сигнала.

Бесси сразу заподозрила что-то неладное. Она окинула взглядом комнату, посмотрела на то место, где лежал труп, внимательно изучила все предметы мебели и безделушки. Я тоже взглянул на обстановку глазами домоправительницы и заметил на столе небрежно сложенную газету, поднос с пустой тарелкой и кофейной чашкой Лоры, который стоял на журнальном столике у дивана, открытую книгу, пылающий за каминным экраном огонь и пепельницу, полную окурков со следами губной помады.

– Садитесь, – сказал я. – Произошло нечто непредвиденное.

– Что именно?

– Присядьте.

– Я могу слушать стоя.

– Кое-кто вернулся, – сообщил я, приблизившись к двери в спальню.

Вышла Лора.

Мне доводилось слышать, как кричат женщины, когда их бьют мужья, как матери рыдают над мертвыми или искалеченными детьми, но я никогда не слышал такого жуткого вопля, который при виде Лоры издала Бесси. Она выронила сумочку, перекрестилась, потом очень медленно попятилась к стулу и села.

– Мистер Макферсон, вы видите то же, что и я?

– Все в порядке, Бесси. Она жива.

Бесси воззвала к Богу, Иисусу, Деве Марии и святой Елизавете, своей покровительнице, чтобы они стали свидетелями чуда.

– Бесси, успокойтесь. Я жива и здорова, просто была за городом. Убили другую девушку.

Легче было бы поверить в чудеса. Бесси все рассказывала, как обнаружила труп и опознала в нем Лору Хант, что на покойнице был лучший халат Лоры и ее серебряные туфельки без задников. И она, Бесси, теперь верит в то, что как-то раз в графстве Голуэй двоюродный брат свояченицы ее дяди повстречал в саду свою умершую возлюбленную.

Впрочем, Бесси окончательно убедилась, что Лора жива, когда та спросила:

– Ну, Бесси, что у нас на ужин?

– Пресвятая Дева, а я уж и не чаяла услышать эти слова, мисс Лора!

– Ну вот, Бесси, и слышите. Как насчет бифштекса с жареной картошкой и яблочного пирога?

Бесси просияла.

– Разве призрак попросил бы жареную картошку и яблочный пирог? Так кого же все-таки убили, мисс Лора?

– Мисс Редферн. Помнишь, та девушка, что…

– Так ей и надо, – сказала Бесси и ушла на кухню, чтобы переодеться.

Я велел ей сделать покупки в тех магазинах, где не знают, что ее хозяйку убили, и запретил рассказывать о возвращении Лоры.

– Похоже, Бесси не очень-то жаловала Дайан. Почему? – спросил я у Лоры, когда мы вновь остались одни.

– Бесси чересчур предвзята, к тому же без особого повода.

– Точно?

– Да, – твердо произнесла Лора.

В дверь снова позвонили.

– Останьтесь здесь, – прошептал я. – Устроим еще один сюрприз.

Лора застыла в напряженной позе на краешке дивана. Я открыл дверь, ожидая увидеть Шелби, но вошел Уолдо Лайдекер.

Глава 7

Эгоцентричные люди видят только то, что хотят видеть. Возможно, Уолдо не сразу заметил Лору исключительно из-за своего астигматизма, но лично я думаю, что ему застила глаза алчность. Он так сосредоточенно смотрел на старинную вазу из посеребренного стекла, что ничего другого для него просто не существовало.

– Макферсон, в вашей конторе сказали, что вы здесь. Я переговорил со своим адвокатом, он посоветовал мне забрать вазу, и пусть эта стерва подает в суд.

По пути к каминной полке ему нужно было пройти мимо дивана. Лора качнула головой, золотые колокольчики зазвенели. Уолдо замер, словно услышал зов из потустороннего мира, а потом протянул руки к сверкающему шару, как человек, который боится собственного воображения, но хочет показать, что он выше страха. Лора повернулась ко мне, чтобы проследить за моей реакцией. Колокольчики звякнули так громко, что Уолдо резко крутанулся на каблуках и увидел ее.

Он побледнел как смерть. Не споткнулся и не упал, а словно окаменел с протянутыми к вазе руками. Жалкий и смешной одновременно, он походил на карикатуру. Эспаньолка, трость на руке, хорошо подогнанный костюм, цветок в петлице смотрелись как убранство мертвеца.

Мы молчали. Раздавалось только тиканье часов.

– Уолдо, – мягко произнесла Лора.

Похоже, Лайдекер ничего не слышал.

Она взяла его за негнущиеся руки и повела к дивану. Уолдо передвигался как заводная кукла. Лора усадила его, помогла опустить руки и вручила мне его шляпу и трость.

– Уолдо, – ласково позвала Лора голосом матери, которая обращается к больному ребенку. – Уолдо, дорогой.

Он механически повернул голову, словно та держалась на пружине. Остекленевший, без проблеска мысли взгляд остановился на лице Лоры.

– Все в порядке, мистер Лайдекер. Она жива и здорова. Произошла ошибка.

Мой голос подействовал на него, но, к сожалению, не так, как я надеялся. Он откинулся назад, потом дернулся вперед, скорее всего, неосознанно. Лайдекера била сильная дрожь, казалось, какая-то сила сотрясает его изнутри. На лбу и над верхней губой выступили бисеринки пота.

– В баре есть бренди. Принесите, Марк. Быстро! – велела Лора.

Я сходил за бренди. Лора поднесла бокал к губам Лайдекера. Спустя какое-то время Уолдо поднял правую руку, посмотрел на нее и поднял левую. Он словно проверял, слушаются ли его мышцы.

Лора опустилась на пол рядом с ним, положила руки ему на колени. Тихим голосом объяснила, что погибла Дайан Редферн и ее же похоронили, а она, Лора, все это время была за городом, в своем коттедже. Не знаю, дошли ли до Лайдекера ее слова или же его успокоил голос Лоры. Так или иначе, он послушно встал, когда она предложила ему прилечь на кровать. Лора отвела его в спальню, уложила и накрыла ему ноги бело-голубым пледом. Обращалась с ним как с ребенком, и Уолдо не противился.