Гроза панцерваффе - Виктор Прудников

Край непроходимых лесов и болот, пробиваться через дикие места — значит увязнуть в трясинах, захлебнуться в болотах, застрять в лесной чащобе. Все равно гибель! Все равно смерть! Так, по крайней мере, думали фашисты. Поэтому они даже не позаботились выставить более или менее надежный заслон на этом направлении. По-иному смотрел на все это Катуков.

— Путь на северо-восток через леса и топи — наше спасение, фашисты как черт ладана боятся леса, тем более такого, как этот, — говорил он товарищам. — В лесном бою они чувствуют себя не очень уверенно, ориентируются неважно… А нам что? Мы у себя дома. Лес нам не страшен. Наши разведчики давно все его уголки прощупали, обходные тропинки нашли. Продеремся»[43].

Немцы в самом деле считали, что танки и тяжелые грузовые машины вряд ли пройдут через болота. Пробиваться же пришлось по узким тропам, казалось, по ним не только танк, телега не пройдет. Бойцы прорубали просеки, мостили гати, по ним медленно, ощупью, шаг за шагом двигалась техника. К утру лес кончился. Чтобы оторваться от противника, Катуков решил дать ему, как говорили бойцы, хорошую взбучку, контратаковать.

Удар по авангардным частям немцев осуществлен был двумя группами. Одну из них возглавил сам Катуков, другую — комбат Гусев. Гитлеровцы, обнаружив, что оконфузились, открыли яростную стрельбу из орудий и минометов, стали напирать с флангов. Потом вдруг от неожиданности пришли в замешательство, попятились, наконец совсем отказались от преследования.

Бригада вышла из окружения ослабленной, бойцы устали, семь дней, проведенные в боях, много значили для каждого. Потеряна техника. Чтобы поддержать боеспособность бригады, штаб решил направить Катукову пять танков Т-34 под командованием лейтенанта Коровянского. Обрадованный Дынер выехал в Истру принимать машины. Только вот незадача: всю танковую группу перехватил Доватор. С разрешения командарма Рокоссовского он использовал ее для отражения прорвавшихся гитлеровцев на участке Федюково — Деньково.

Комбриг Катуков через связного получил записку:

«Генерал-майору Катукову!

Командующий армией приказал мне в связи с угрожающим положением на участке Федюково — Деньково и возможностью прорыва противника в направлении шоссе подчинить себе пять танков, которые направлялись в ваше распоряжение.

Прочитав записку, комбриг передал ее Кульвинскому, который сохранил ее в штабных документах. Доватору простили его «самоуправство», потому что в эти дни ему пришлось тоже нелегко. Немцы, получив отпор у Федюкова, начали развивать наступление на Язвище. Штаб корпуса оказался в полуокружении. Не поддержать конников Катуков не мог, направил дополнительно им тяжелый танк КВ под командованием Петра Молчанова. И весьма вовремя.

Когда немецкие танки подошли к селу, Молчанов из засады с короткой дистанции подбил 4 вражеские машины, за что Доватором был представлен к ордену Красного Знамени.

21 ноября Катуков получил приказ отвести бригаду на новый рубеж обороны, в район населенных пунктов Назарово, Медведки, Фелюкино. Этот день стал для танкистов знаменательным: бригаде было вручено гвардейское знамя. Для его вручения приехал член Военного совета 16-й армии А. А. Лобачев.

Торжества проходили без комбрига. Выводя бригаду из окружения, он простудился, слег окончательно. Лобачев, узнав о болезни командира, навестил его. Михаил Ефимович лежал в хате у приветливых хозяев деревни Назарово. Тут же находились врачи Дмитрий Черновалов и Наталья Пухтаевич, делавшие все возможное, чтобы как можно скорее поставить на ноги генерала.

Катуков очень сожалел, что не мог принять участия в церемонии награждения бригады. Такое событие, говорил он члену Военного совета, бывает один раз в жизни.

Лобачев пожелал комбригу скорее поправиться и стать в строй, а Дмитрия Черновалова попросил проследить за тем, чтобы генералу дали возможность спокойно полежать хотя бы один день, приставив к нему медсестру.

Закаленный организм Катукова переборол простуду, он стал быстро поправляться. Возможно, его выздоровлению способствовала медсестра санитарного взвода Е. С. Красавцева, которая проявляла особую заботу о своем пациенте.

О Екатерине Сергеевне следует сказать особо. Впоследствии она станет женой Михаила Ефимовича, пройдет с ним фронтовыми дорогами от Москвы до Берлина, будет находиться рядом до последних дней его жизни.

В мае 1941 года жена Катукова Ксения Емельяновна умерла от рака. А тут война. Обзаводиться новой семьей было некогда. И вот в бригаду приехала группа корреспондентов Всесоюзного радио, в составе которой находилась и Е. С. Красавцева.

Екатерина Сергеевна рассказывала:

«Я работала во Всесоюзном радиокомитете при СНК СССР, в редакции „Последних известий“. Стенографистка. Военная специальность — фельдшер. Обязана была призываться через военкомат, но редакцию перевели на военное положение и подчинили политуправлению Западного фронта. Я была зачислена в штат этой редакции как военнообязанная.

Редакции было поручено сделать репортаж о части М. Е. Катукова, о ее людях и командире. Бригада Катукова находилась в октябре 1941 года в районе станции Чисмена в резерве фронта. Ответственным корреспондентом за этот репортаж был назначен Юрий Арди, и я поехала с ним в командировку для сбора и оформления материала.

Так я встретила Михаила Ефимовича. Было решено, что я останусь с ним. Я ему нужна, он был нужен мне. У нас было красивое чувство, хотя рядом шла жестокая война»[45].

У войны не женское лицо, но женщины вносили посильный вклад в дело разгрома гитлеровских войск. Екатерина Красавцева выполняла любую работу, первое время была машинисткой при штабе. Был издан даже такой приказ: «Гражданку Красавцеву Е. С. зачислить на штатную должность вольнонаемной машинистки оперативного отдела с 20.09.42 г. Никитин. Жуков»[46].

И все же предпочтение было отдано медицине. Екатерина Сергеевна перешла в медико-санитарный взвод и попала в заботливые руки Натальи Пухтаевич, у которой за время войны многому научилась.

…Обстановка под Москвой накалялась с каждым днем. Столице угрожала смертельная опасность. Немцы прорвали фронт в полосе 30-й армии, одновременно нанесли удар в районе Теряевой Слободы и начали обходить с севера Истринское водохранилище. 23 ноября после тяжелых боев наши войска оставили Клин и Солнечногорск. 16-я армия заняла восточный берег реки Истры и Истринского водохранилища.

26 ноября части 1-й гвардейской танковой бригады отошли во второй эшелон армии и стали готовиться к обороне в районе Лисавина, Небогаткова, Адуева, Алексина. Предстояло срочно отремонтировать поврежденную технику. Дынер просил на это два-три дня, докладывал, что на СПАМе скопилось до 35 танков и много грузовых машин. Ремонтники работали круглосуточно, отдыхали по три-четыре часа. И все равно не управлялись. Катуков просил приложить все силы, танки ему нужны были позарез, иначе нечем держать оборону.

На помощь Военного совета армии — надежды никакой. На запрос комбрига подбросить хотя бы с десяток танков пришел ответ:

«Обстановка сейчас такая, что не приходится думать о передышках, формированиях и т. д.

Сейчас ценность представляет каждый отдельный боец, если он вооружен.

Деритесь до последнего танка и красноармейца. Этого сейчас требует обстановка.

Налаживайте все в процессе боя и походов.

Что тут скажешь? Командарм по-своему прав. Решено было обратиться к ремонтникам, просить их еще раз напрячь усилия, восстановить в ближайшее время подбитые танки. Написали им письмо, под ним поставили подписи Катуков и комиссар Бойко.

Ремонтно-восстановительную роту возглавлял капитан Павел Михайлович Жуков, человек опытный, в 1935 году окончивший школу танковых техников. Ему ли не знать, как нужны для бригады боевые машины. Ремонтники ответили: «Для социалистической Родины, для защиты родной Москвы мы приложим все силы, чтобы еще быстрее и качественнее восстановить наш грозные танки. Мы будем работать день и ночь в любых условиях, но поставленные задачи выполним»[48].

Бойцы-ремонтники 1-й гвардейской танковой бригады при двадцатиградусных морозах, зачастую в поле, не на базе, восстанавливали танки и другую боевую технику. Наверно, о них либо о таких, как они, писал в 1941 году поэт Александр Прокофьев:

Вся Родина встала заслоном,Нам биться с врагом до конца,Ведь пояс твоей обороныИдет через наш сердца!Идет через грозные годыИ долю народа всего,Идет через сердце народаИ вечную славу его!

Между Снегирями и Москвой, как челнок в ткацком станке, сновал вездесущий П. Г. Дынер. На московских заводах он умудрялся добывать запасные части, детали, инструмент. И дело спорилось. К началу декабря бригада получила 11 танков. Спустя много лет Павел Григорьевич вспоминал: «В оборонительных боях под Москвой на Волоколамском направлении и в последующих наступательных боях 1-я гвардейская танковая бригада не выходила из боя 6 месяцев, восстанавливая свои поврежденные танки на ходу, пополняясь новыми и принимая боевые машины от выводимых на переформирование танковых частей»[49].