Королева бала - Роберт Стайн

     Услышав, как закрылась входная дверь за Доной, я подошла к окну и выглянула во двор. Дона шла от дома по аккуратной темной дорожке. Вид у нее был убитый. У меня кошки скребли на душе, что я вспылила на нее по пустякам.

     Я наблюдала за ней, пока ее машина не отъехала. Потом постояла еще немного, глядя, как качаются на ветру деревья, слушая шелест листьев. Если кто-то и хотел спрятаться возле нашего дома, возможностей у него была масса.

     Сев на кровать, я почувствовала, как у меня дрожат коленки. Это было видно невооруженным взглядом.

     От этого меня стало трясти еще больше.

     Я легла, стараясь успокоиться. «Я следующая», — подумала я.

     Надо было гнать от себя эту страшную мысль, но я как с катушек съехала. В голове так и вертелось каруселью: я следующая... я следующая... я следующая...

     А потом я вспомнила слова Лукаса: «Ты мне нравишься. Что же делать, если ты мне действительно очень нравишься?..»

     Я провалялась с открытыми глазами еще минут двадцать. Мысли одна страшнее другой не покидали меня.

     Вдруг на тумбочке затрезвонил телефон.

     Я уставилась на него. Звонки были очень настойчивые.

     Как же не хотелось поднимать трубку!

Глава 19

     — Алло?

     — Лиззи?

     — Да.

     — Это Джастин.

     — А, привет.

     — Привет.

     — Тебе чего?

     — Э-э-э... В общем... Я...

     Мне показалось, он не в себе. И с чего это Джастину нервничать?

     — Что случилось? — спросила я.

     — Ничего особенного. Я... Можно к тебе зайти?

     — Зайти ко мне?

     — Да.

     — Прямо сейчас?

     — Ну да.

     — Джастин, да ведь уже почти одиннадцать! Мои предки спать легли.

     — Э-э-э... Понимаешь, это действительно очень важно.

     — Ты меня просто убиваешь! У тебя действительно ничего не случилось?

     — Нет, нет, у меня все в порядке.

     — Тогда скажи, в чем дело?

     — Не могу, — ответил он. — Только при встрече. Я тебя очень прошу!

     Как он странно разговаривает!

     — Ну что, можно прийти?

     — Ладно, давай.

     Я соображала с трудом. Что-то происходило, но я никак не могла понять, что.

     — Я буду минут через пятнадцать. Ты жди меня прямо внизу, чтобы не разбудить твоих.

     — Договорились.

     Вдруг я кое-что вспомнила.

     — Джастин!

     — Да?

     — Ничего не получится. На ночь отец включает сигнализацию. Я не могу спуститься вниз.

     — А ты ее отключи. И он повесил трубку.

     Панель с сигнализацией была установлена около родительской спальни. Из-под двери выбивалась полоска света, хотя их голосов я не слышала. Свет горел и в гостиной, значит, и тетя Рена еще не спит. На двери родительской спальни висела картонка, на которой мама красным фломастером написала: «Внимание! Включена сигнализация!»

     Я тихонько набрала код. Красная лампочка, дважды мигнув, погасла. Я перевернула картонку другой стороной, где было написано: «Сигнализация отключена».

     На цыпочках спустилась вниз и стала ждать.

     Минут через двадцать в окне появилось лицо Джастина. На нем была темно-бордовая бейсболка шейдисайдской команды. Он указал на входную дверь, и я впустила его.

     — Привет, — шепотом сказал он, одарив меня своей лучезарной улыбкой.

     — Проходи, можно поговорить здесь.

     Я провела его в отцовский кабинет и закрыла дверь.

     Прислонившись к отцовскому столу, Джастин сунул руки в карманы. Потом скрестил ноги. Потом расставил их. Потом вынул руки из карманов. Он был явно не в своей тарелке.

     — У вас что тут, были полицейские? — шепотом спросил он.

     — Целых четыре часа! Слушай, что ты шепчешь, родители же наверху.

     — Отлично, — сказал он на этот раз слишком громко.

     Вот принесла нелегкая. И что ему только надо? Он всегда такой спокойный и уверенный, а сейчас взгляд у него напряженный, настороженный. И лоб весь в испарине.

     — Вот времечко настало, а? — сказал он. — У тебя, наверное, все поджилки трясутся.

     — Трясутся. Ты приехал, чтобы узнать про мои поджилки?

     Я перевела взгляд на его правую руку.

     Джастин похаживал по кабинету, играя отцовским серебряным ножиком для разрезания бумаги. Таким кинжальчиком с костяной ручкой и острым лезвием.

     — Ну так и что ты рассказала полицейским?

     — Все, что знала. — Я не могла оторвать взгляда от ножа. — Сказала, что...

     Я запнулась на полуслове.

     — Что?

     Я не хотела отвечать.

     — Что, что, Лиззи? — не отставал Джастин, буравя меня, глазами. — Что ты им сказала?

     И я чуть было не ляпнула ему о клочке темно-бордового атласа. Но вместо этого, слава Богу, спросила:

     — Слушай, что ты ко мне привязался? Он неприятно засмеялся.

     — Ты права, мне совершенно все равно.

     Я больше не смотрела на кинжал. Я смотрела на его бейсболку. На лбу была вышита эмблема «Тигров».

     Как мне раньше не приходило это в голову? Ведь Джастин тоже член бейсбольной команды. Точно так же, как и Лукас.

     Джастин играл в сборной штата-, он был настоящей звездой.

     И Джастин тоже носил темно-бордовую атласную куртку.

     — Ты чего там в угол забилась? — спросил он, криво усмехаясь. — Боишься, что я тебя укушу?

     — Нет, я...

     — Тогда иди сюда!

     Мысли лихорадочно забегали.

     — Мне и здесь хорошо, — ответила я.

     Тогда Джастин сам медленно направился ко мне, крепко сжимая в руке нож для бумаг.

Глава 20

     Сверкающее серебро лезвия загипнотизировало меня. Хорошо еще, что в этот момент раздался стук в дверь. Вдруг она распахнулась.

     — Папа! — с облегчением воскликнула я.

     В дверях стоял отец в мятых пижамных штанах. Он явно был в замешательстве.

     — Лиззи, с кем ты тут разговариваешь? Ведь... Он не договорил, увидев Джастина. Испытующе

     посмотрел на него, потом вопросительно — на меня.

     — Папа, это же Джастин Стайлс, — объяснила я.

     — Здравствуйте, мистер Маквей, — произнес Джастин, возвращая ножик на его законное место на столе.

     — Не поздновато ли в гости-то ходить, а? — улыбнулся отец. Он почему-то всегда улыбался, когда начинал читать нотации.

     Я была так рада его появлению, что не испытывала перед Джастином никакого неудобства за родительское занудство. Я словно спряталась за широкую отцовскую спину.

     — Извините, что побеспокоил в столь поздний час, — сказал Джастин. — Мне срочно надо было поговорить с Лиззи, спросить у нее кое о чем, и дело не терпело отлагательства.

     — Понятно, — зевнул отец. — Ну, вы уже все выяснили?

     Джастин взглянул на меня, потом снова на отца.

     — Более или менее, — кивнул он.

     Спросить меня кое о чем? Ничего он не спрашивал, разве что о полиции. Сердце у меня продолжало бешено колотиться.

     — Нельзя ли продолжить диалог завтра утром? — хитро задал отец риторический вопрос.

     Я даже засмеялась, хотя особого повода не было.

     — Пап, он уже уходит, — успокоила я отца. — Джастин, идем, я тебя провожу.

     Я довела Джастина до входной двери, но он вдруг стал медлить и переминаться с ноги на ногу.

     Мы молча проводили взглядом отца, завернувшего на кухню. Я была уверена, он специально тянул время, выжидая, когда Джастин уйдет.

     — Значит, договорились, — сказала я торопливо и громко, чтобы слышал отец. — Завтра поговорим.

     Джастин смотрел на меня как в ступоре.

     — Да, завтра, — механически повторил он.

     Я еще с порога проследила, чтобы он спустился по ступенькам нашего парадного крыльца и прошел подальше по тропинке. Наконец он скрылся в темноте. Я закрыла дверь, заперла ее и прислонилась головой к косяку.

     Отец вышел из кухни в прихожую. Мы стояли и смотрели друг на друга.

     — Ушел, — Сказала я с неожиданным облегчением.

     Отец кивнул и стал медленно подниматься по лестнице.

     Действительно ли Джастин хотел ударить меня ножом?

     Или это мое болезненное воображение зашло так далеко?

     Я стала слишком подозрительной. А что мне оставалось делать?

     Нет, Джастин определенно был не в себе.

     И хотел спросить и сказать много больше, чем успел.

     Неужели он приходил, чтобы убить меня ножом для бумаг? Вот идиотизм-то.

     Я вздохнула. Только сейчас я почувствовала, как устала. Если ты ждешь, что тебя вот-вот прирежут, ум твой проясняется и становится как стеклышко. Но вот опасность позади — ты расслабляешься и понимаешь, что силы на исходе. Я поднялась наверх, почистила зубы, разделась и юркнула в постель. Закрыла глаза, зарылась лицом в одну подушку, а руку просунула под вторую — это была моя любимая поза. Может, хоть сегодня удастся поспать.