ГКЧП: Следствием установлено - Валентин Георгиевич Степанков

президентское окружение, умные головы признавали, что Лукьянов имеет наибольшие шансы. Янаев годится лишь на промежуточную роль: съезд никогда бы не одобрил его кандидатуру. Лукьянову была обеспечена мощная поддержка группы «Союз». И «левых» мог привлечь его имидж трезвого, цельного политика.

Никсону, прилетевшему в Москву весной 1991 года с целью политической разведки, Крючков прозрачно намекнул на то, что «уставший» от споров между Ельциным и Горбачевым Верховный Совет СССР может взять власть в свои руки, и дал неадекватный занимаемой должности совет американскому гостю — «присмотреться к Лукьянову».

Как и прежде, Лукьянов не принимал никаких решений без совета с Горбачевым, интересовался его мнением по любому поводу, например, по введению дополнительных ставок в аппарате Верховного Совета СССР. Докладывал о каждом своем шаге. Даже отправляясь в выходной день в примыкающую к Москве Калужскую область, обязательно «спрашивался» у Михаила Сергеевича: «Вы не будете возражать? Ну, тогда я поеду…»

Но за этой демонстративной лояльностью уже невозможно было скрыть стремление главы Союзного парламента к политической самостоятельности. Близившийся день подписания нового Союзного договора, несомненно, подстегивал его амбиции.

На сессии Верховного Совета СССР 17 июня 1991 года Лукьянов, по сути, поддержал Павлова, заметив по ходу развернувшейся дискуссии, что «надо отделить оперативно-распорядительную деятельность Кабинета министров от деятельности самого президента и его указов». «Тут уже был не намек, а прямое согласие с тем, что Верховный Совет вправе лишить президента части полномочий», — пишет Горбачев в книге «Понять перестройку».

Спустя годы Лукьянов станет поносить Горбачева, а членов ГКЧП назовет своими «единомышленниками» и «невольниками идеи», которые ничего противозаконного не совершали — напротив, защищали Конституцию.

Но 28 августа 1991 года в интервью «Независимой газете» тот же самый человек высказывал надежду на то, что пройдут годы и «Михаил Сергеевич поймет, кто привел в Форос самолет», то есть, кто на самом деле его спас. Лукьянов даже показывал журналисту изрядно помятую бумажку с заявлением, которое он собирался сделать во время августовских событий по ТВ. Если бы такая возможность представилась, он, отбросив все страхи и сомнения, неожиданно для диктора зачитал бы следующий текст:

«Дорогие товарищи!

Я вынужден обратиться к вам через прямой эфир, чтобы просить помощи и поддержки вашей, вами избранной власти. Конституция, как вы знаете, не предусматривает никаких особых комитетов чрезвычайного положения, которым бы принадлежала «вся» полнота государственной власти управления. Такая власть принадлежит только Верховному Совету, Верховным Советам республик, местным Советам. Нас лишили законно избранного президента, о судьбе которого я ничего не знаю и вот уже второй день не могу добиться поездки к нему. Я надеюсь, что он в безопасности, но против него творится беззаконие и произвол, и, чего бы это ни стоило, надо вызволять его из беды. Теперь мы с горечью понимаем, насколько нам нужна президентская власть и контроль Советов за теми, кто посягнул на гражданские свободы. Связывайтесь с нами! Помогайте нам!..»

ДОСЬЕ СЛЕДСТВИЯ

документ без комментария

Из протокола допроса А. Лукьянова

от 24 августа 1991 г.[2]

Вопрос. Что вам известно о событиях, которые происходили в стране с 18 августа по сегодняшний день? Какова ваша роль в этих событиях?

Ответ. Я начну с роли. Я должен сказать честно, что никаким организатором, а тем более идейным вдохновителем заговора, как пишет пресса, я не был и быть не мог. Меня не было здесь с 30 июля до 18 августа. Я находился сначала в командировке, а потом сразу же вылетел с разрешения Михаила Сергеевича в отпуск на Валдай. <…> Мне дважды звонил В.С. Павлов и сказал, что надо обязательно приехать. Я настаивал приехать 19 августа, как мы и договаривались с Михаилом Сергеевичем по телефону. Он сказал, что самолет полетел в Крым. Я решил, что речь идет о самолете, с которым Михаил Сергеевич прилетит в Москву. Надо собираться. Вертолет уже стоит. Поэтому я достаточно быстро, раз так настаивает премьер-министр, вылетел. Перед отлетом я попросил, чтобы в Москве на работу подошли мой помощник В. Иванов и начальник Секретариата И Рубцов. Мало ли какие могут быть вопросы. Когда я прилетел, они уже были на месте. Мы нашли документы по Союзному договору, который надо было заключать. Взял Конституцию, материалы по Союзному договору и пошел к Павлову, это рядом, на втором этаже…

Вопрос. Когда и в каком часу вы разговаривали с Горбачевым?

Ответ. У меня записано: «13 августа длительный разговор с Горбачевым о договоре, о позиции Ельцина по Совету Федерации, ситуации в стране». Мы договорились, что я раньше приеду, а он вечером, позднее. Он говорил, что неважно себя чувствует, что у него радикулит…

Вопрос. Вы не покидали кабинет 19 августа? О вводе войск в Москву знали?

Ответ. Нет, о вводе войск я не знал. Мне никто ничего не докладывал.

Вопрос. Помощники ваши выходили из Кремля? Видели, что он оцеплен войсками?

Ответ. Я вам скажу, что войска в Москве есть, я все же знал, но что ввод… Это было слышно, чисто на слух.

Вопрос. Как Пу го охарактеризовал ситуацию?

Ответ. Пуго охарактеризовал ситуацию, как в целом более или менее спокойную, что в Москве войска, пока нет столкновений, но, наверное, будут митинги.

Вопрос. То есть, что народ не согласен с вводом войск, вам стало известно со слов Пу го?

Ответ. Не только, это совершенно стало ясно из разговоров с депутатами 19 августа… Говорят, Силаев утверждает, что я не так себя вел. Но мы по всем вопросам договорились. Когда они ушли, то у меня появилась одна мысль — прорваться на радио.

Вопрос. А 19 августа у вас такой мысли не было?

Ответ. …Уменя сохранилась часть бумажки.

Вопрос. Это тот текст, который вы хотели огласить по радио?

Ответ. Да, он заканчивался так: «Если это не будет передано, пусть работники телевидения, радио передадут народу: «Верховный Совет будет делать все, чтобы вызволить нашу Родину из беды». Видите, она вся мятая, это я уже нашел потом…

Ночной разговор в Кремле

Совещание должно было состояться в Кремле, в кабинете вице-президента. Но в связи с тем, что Янаев задерживался, Павлов открыл свой так называемый «дежурный» кабинет. После того как Кабинет министров по распоряжению Горбачева съехал из Кремля, из правительства лишь Павлову здесь оставили офис.

«Когда я вошел в кабинет, — свидетельствует Янаев, — Павлов укоризненно сказал, что они тут обсуждают горячие проблемы, а вице-президент где-то гуляет».

Вскоре в кабинет следом за Янаевым пришел Лукьянов.

Крючков сообщил пришедшим, что Горбачев отказался принять предложение «группы товарищей», летавших в Крым, и к этому добавил, что президент не может исполнять свои обязанности по