Змееныш - Андрей Левицкий

Иван Васильевич протер очки вынутым из другого нагрудного кармана чистеньким платком.

— Я прошу прощения, что вмешиваюсь, но вот вы сказали… простите, Круча, да? — Великан кивнул, и сталкер продолжат: — Сказали, что он человек. Но ведь это… Кипяток, простите? Так вот, Кипяток, то, что Змееныш человек, совершенно не мешает ему иметь какие-нибудь аномальные способности. Эти умения еще не делают его мутантом, поймите. Я десять лет работал врачом на Периметре и могу со всей ответственностью утверждать, что многие дети, рождающиеся возле Зоны, обладают малопонятными и пока не изученными умениями. Телепатия, телекинез, шестое чувство, почти звериный нюх, поразительная интуиция, настоящее предвидение — порою просто диву даешься, как воздействует излучение Зоны на человеческие гены! Я лично видел проявление экстрасенсорики…

— Э, док, ты поосторожнее, за такие слова и в морду можно схлопотать, — насупился Кипяток.

— Прошу прощения?

— Заткнись, — велел Кипятку командир. — Так вы говорите, док, с этим парнем все в порядке?

Иван Васильевич водрузил очки на нос.

— В каком-то смысле. Скажем так, для Зоны — это в норме вешей, но ведь Зона, как вы понимаете, сама одна сплошная аномалия, и ее норма — вовсе не норма там, в обычном мире. И вы для всего человечества тоже аномалия, почти мутанты, ведь вы, то есть мы, мы живем под постоянным действием радиации, якшаемся, как выразился молодой человек, с мутантами…

Кипяток ахнул кулаком по столу:

— Да чего ты несешь?! Да я тебе сейчас рыло начищу! Мировой, Круча, он нас мутантами обозвал, нет, вы слышали? Ах ты ученая харя, мутантов выкормыш, чтоб тебя кровосос в задницу поцеловал при лунном свете…

— Умолкни! — гаркнул разозлившийся наконец Мировой.

— Нет, вы слыхали?! — бушевал Кипяток, поворачиваясь то к Круче, то к командиру и не слыша приказа. — Этот сморчок еще скажет, что я по ночам к самке псевдогиганта хожу? Ах ты сука ученая, интеллигентишка вшивый, а ну как дам в очки твои блестящие, чего запоешь?!

— Иван Васильевич, не обращайте внимания на дурака! — заволновался Пятка, когда статкер приподнялся. Но тот, спокойно улыбнувшись, встал — и коротко, почти без замаха, ударил кипятившегося молодца в челюсть. Кипяток ахнул и осел на стул, вращая глазами. Бывший врач тоже сел, обтер кулак платком.

— Простите, не сдержался, — сказал он тоном чистосердечного раскаяния.

— Да я его!.. — очнулся Кипяток, порываясь встать, но Круча схватил его за плечо и дернул так, что молодой сталкер чуть не перевернулся вместе со стулом.

— Кипяток, на месте сиди! — велел Мировой. — Ты достал уже всех, сиди и молчи, а то еще раз в рыло получишь, от меня. Чтоб ни слова больше — понял? Ты понял? — И когда тот насупленно кивнул, повернулся к Ивану Васильевичу: — Так вы говорите, что…

Дверь приоткрылась, в бар скользнула гибкая фигура. Сталкеры обернулись, уставились на юношу, который легкой походкой приблизился к стойке. Высокий, стройный, по плечам рассыпались черные волосы, черты лица тонкие и мягкие, за спиной на ремне «узи», на поясе закручена веревка, в руках заостренный кол.

Бармен, сидящий за стойкой на высоком табурете, оторвался от газеты.

— А, это ты, — сказал он, складывая ее. — Пошли на кухню.

— Спешу, — негромко ответил юноша. — Нужны патроны и консервы.

Бармен зыркнул на сталкеров. Конечно, приличия требовали, чтобы гости не пялились на дела хозяина, но тут случай был особый, и никто, даже Мировой, не смог отвести глаз, а Кипяток с Кирзой так и вообще сидели, разинув рты. Змееныш, не обращая внимания на посетителей бара, расстегнул фиксаторы висящего на поясе контейнера.

— «Слизь», «шрапнель», два «ломтя мяса», «капля», — перечислил он.

Бармен, нахмурившись, взял протянутый гостем контейнер и убрел в глубь бара, за бамбуковую занавеску. Хлопнула дверь в коридоре, стало тихо. Мировой искоса оглядел сталкеров. Стопка спал, а Кирза сжался на стуле, будто в бар наведался сам Сатана. Бармен вернулся с двумя картонными коробками патронов и пластиковой упаковкой консервов, Змееныш сунул все это в рюкзак на плече и пошел к выходу. Кипяток вдохнул сквозь зубы.

— Эй, мутантово семя! — крикнул он.

Змееныш обернулся. Все замерли. Круча вновь протянул огромную ладонь, чтобы задержать поднимающегося приятеля.

Змееныш слегка улыбнулся, устремив на молодого сталкера взгляд темных глаз, — и Кипяток, на секунду замерев над стулом, со стоном рухнул обратно. Будто сразу же позабыв о нем, Змееныш выскользнул из бара, оставив за спиной гробовое молчание.

Потом все заговорили разом.

— Чего он с тобой сделал?! — вскинулся Кирза.

— С вами все в порядке, молодой человек? — обес-покоенно спросил Иван Васильевич.

Круча прогудел недовольно:

— Чего на рожон лезешь? Опять получил, в который раз.

— Не, вы видели?! — отряхиваясь, будто собака после купания, отозвался Кипяток. Губы его дрожали. — Да он меня загипнотизировал! Точно мутант! Контролер, зуб даю! У меня в башке как пузырь лопнул…

А Мировой, повернувшись к хозяину, негромко позвал:

— Бармен!

— Ну? — недовольно откликнулся тот, выглядывая поверх газеты.

— Две коробки патронов и консервы за пять артефактов? Да ты неплохо наварил ся, я погляжу.

— Твое какое дело? — огрызнулся хозяин. — У меня с этим парнем свои расчеты.

Пятка, все это молчавший, обратился к бывшему врачу:

— Иван Васильич, а все-таки он мутант или человек? Раз с генами Зона что-то напортачила, значит, всякие изменения… ну, эти, вы говорили, — мутации. То есть все-таки мутант?

Сталкер с бородкой укоризненно взглянул на своего друга:

— Пятка, Пятка, чему я тебя учил все это время? Если так смотреть, то мы все без исключения мутанты, ведь случайных мутаций в генах каждого из нас огромное количество. Да к тому же ты только что видел этого юношу — он совершенно такой же человек, как и мы, нормальный. Ну, может быть, более чувствительный, чем простые сталкеры, все-таки родился здесь…

— Звериное отродье! — Кипяток, уже забывший, что недавно получил по морде, стукнул кулаком по столу. — Вот как ты объяснишь, док, что он с мутантами дружит? Они его не трогают! Вот придумай что-нибудь на это!

Иван Васильевич не успел ответить: Круча поднялся и всем своим могучим телом навис над молодым сталкером.

— Чего ты такой глупый, Кипяток, не пойму? — прогудел он. — Ведь Змееныш от Стопки слепого пса отогнал? Отогнал. И Кирзу, твоего дружка, тоже спас. И других тоже спасал не один раз, если б ты кипятком всю жизнь не писал и поменьше других слушал, то зная бы об этом. Не трогают его мутанты — зато и других сталкеров не трогают, когда Змееныш рядом. Иногда он очень вовремя появляется, ровно чтоб успеть спасти шкуру какого-нить оболтуса вроде тебя от зубов слепой собаки. Ясно? Он вроде этого, как его… спасателя, понятно? Оберегает, короче, хороших людей. Талисман!

И тебе бы об том не забывать, когда в Зоне окажешься один на один с псевдоплотью.

Он постоял еще немного, будто собираясь добавить что-то, но ничего больше не сказал, лишь рубанул воздух ребром ладони — и сел обратно. Мировой с удивлением смотрел на подчиненного: не ожидал от человека-скалы подобной риторики.

Иван Васильевич поднялся и протянул Круче руку:

— Поздравляю, — торжественно произнес он. — Вы только что поняли суть этого странного явления. Змееныш — талисман Зоны!

Кирза на это лишь хмыкнул. Одно он знал точно: водку больше пить не станет ни за что.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГОСТЬЯ ИЗ-ЗА КОРДОНА. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА

1

В Лесном Доме царил переполох: ждали Оксану, дочку Слона. Часовой на крыше водокачки высматривал, не едет ли джип, во дворе перед кирпичным бараком накрыли стол, принаряженная Варвара носила и носила блюда с едой. Сталкеров причепурить, понятно, гиблое дело, они расселись на лавках вокруг стола кто в чем был и подшучивали друг над другом, смущенные общей суматохой… но вот Слон надел пиджак. Это стало событием, и когда хозяин в тесноватом черном смокинге спустился на крыльцо, по всей вершине холма раздались смешки.

Слон кинул хмурый взгляд в сторону стола и остался на крыльце, нетерпеливо поглядывая из-под ладони на дорогу. Двое часовых, пряча автоматы, караулили на подъезде за распахнутыми воротами. Лесной Дом бурлил и волновался.

Заточка, выйдя из машины, неловко подал девушке руку, но гостья, легко хлопнув его по пальцам, выскочила сама и взбежала на крыльцо. Слон шагнул к ней.

— Ну, привет, — несколько смущенно произнес он. Слон не видел дочь около десяти лет. Она выросла красавицей, и это не стандартная красота с обложки журнала. Мать ее была с Востока, Оксана унаследовала смуглую кожу, широкие скулы, узкий подбородок и миндалевидные глаза, но не темные, а сине-зеленые, как у отца.