Ангел поневоле - Ирина Якубова

– Ешь лучше торт. Он вкусный. И свечу задуй. Отпразднуем твоё возвращение домой. Твой третий день после смерти. Поднимем бокалы!

Алину покоробило от этих слов. Она сделала обиженное лицо, и ей вдруг расхотелось спрашивать Ларри о чём- то ещё.

– Ну прости, неудачно пошутил.

– Ты издеваешься надо мной. Почему мне достался такой ангел?

– Это мне надо сокрушаться о тебе, дорогая моя!

Алина погрустнела. Она снова вспомнила себя живую, в теле. Обида накатила с прежней силой. Что же будет с ней дальше? Почему Ларри ничего толково не объясняет? Может, хочет, чтоб она сама до чего-то додумалась. Она стала рассматривать ангела. Он был красив. И не ангельской красотой отличался, а вполне человеческой мужской красотой. И ещё величием. Она испытала чувство какого-то непонятного благоговения, глядя на него. Но почему он так странно себя с ней ведёт? Даже не тактично. Обижает…

– Ларри, скажи, а ты – мужчина?

– Есть сомнения? Я похож на женщину?

– Нет. Но ангелы, я думала, бесполые…

– Разделение на мужскую и женскую особь необходимо на земле, для продолжения рода. А тут, как ты понимаешь, о плотских утехах думать не приходится.

– Сейчас ты скажешь, что твой нынешний образ – иллюзия?

– Умница, собирался сказать. Если мне вдруг вздумается, я могу снова родиться в теле на Земле или другой обитаемой планете. Могу снова пройти путь от младенчества до старости. И тогда, естественно, я буду мужской или женской особью. И тогда я буду радоваться жизни и испытывать всё сполна. Все радости, которые способно испытать материальное тело, будут моими.

– Все, говоришь, радости? А нас всегда учат на Земле, что надо жить скромно и не позволять себе многого, что роскошь и развлечения – это грешно, что желать себе больше, чем нужно или желать мужчин, например, – это не правильно и вредно для души.

– Что ты! Если тело чего-то желает, надо ему это дать! Иначе человек не успокоится и будет страдать, вечно ограничивая себя. А он должен думать о своей душе, о своей цели, о боге, ангелах, о своём предназначении. Но как он сможет размышлять о духовном, когда его желудок пуст или гормоны "играют", и хочется плотской любви? Эти потребности тела будут мешать ему предаваться праведным мыслям. Так что, лучше дать телу "пирожок"!

– А если какому- то человеку хочется не один пирожок, а десять за раз? Или водочки, или непреодолимая тяга убить или украсть? Что тоже это надо удовлетворить, раз хочется?

– Нет. Человек вполне может удовлетвориться одним пирожком, одним мороженным и одной папироской. Утолить голод, так сказать. А большие излишества вредят телу. Надо следить за тем, чтоб оно всегда было "в строю", а не то износится раньше времени, и Душа не успеет завершить свою миссию на земле. В смысле, когда тело, разжиревшее от десяти пирожков, перестанет существовать и превратится в прах. А вот про тягу убить или украсть, другой разговор. Никакая Душа изначально ничего подобного не хочет. Я уж тебя уверяю, ни один младенец не рождается с желанием убивать и воровать. Это потом он растёт и меняется под влиянием среды, или родителей, или других неблагоприятных факторов. Это не его вина, а его беда… В его власти одуматься и не делать таких вещей. Поверь, нет таких ситуаций, когда убить необходимо. Потому, что причинив кому-то боль, Душе не успокоиться уже никогда. Удовлетворения это не принесёт. Поэтому не сравнивай желание съесть кусок торта во вред фигуре и желание отнять чью-то жизнь. Первое – это естественное желание тела, для этого человек создан со вкусовым рецепторами во рту. А второе – это противоестественное желание, потому что права чинить зло никто человеку не давал.

– Я поняла, ты о чувстве меры толкуешь. А что там про миссию? У меня она тоже была?

– Естественно. Но ты не удосужилась распознать её. Своё предназначение. Или ты думала, ты просто так на свет появилась в человеческом теле?

– Я об этом и не думала вообще.

– А, ну да. Ты думала о трёхкомнатной квартире и о том, как ребёнка родить.

– А что, разве это плохо?

– Нет, но если бы ты искала смысл жизни, нашла его и следовала своему пути, то эти атрибуты появились бы сами по себе, как сопутствующие составляющие твоего счастья. Так всегда бывает.

– То есть, все люди, кто выполняет свою, правильно и вовремя найденную миссию, счастливы?

– Конечно.

Алина задумалась. Слова Ларри звучали убедительно. Неужели всё так просто? Интересно, а какая у неё была миссия при жизни? Да какая разница? Всё равно, она уже умерла. За время беседы с ангелом, девушка, вернее душа девушки Алины Неверовой, лежащей холодным трупом в гаражах возле своей вожделенной новой квартиры, почувствовала некоторое успокоение. Но всё же тоска не отступала…

– Ларри, скажи, что я делала не так? Когда была живой. На Земле. И почему ты твердишь, что я сама испортила жизнь и не воспользовалась ни одним своим шансом? Пожалуйста, объясни.

– Ну раз ты просишь так искренне… Начнём с начала. Итак, первое: ты родилась в мирное время в мирной стране. На твою голову не сыпались бомбы, ты не знала боли, голода и холода. Ужас войны тебе был неведом. Как, впрочем, и костры инквизиции, пытки и тюрьмы средневековья, рабство и тому подобное. Хотя бы за это ты должна была быть благодарна богу. Или судьбе, если угодно.

– Надо же. Это мне в голову не приходило, – удивилась Алина-Душа.

– Второе: ты родилась в хорошей семье. Пусть отец рано умер, но зато у тебя была заботливая, любящая мать. Она в тебе души не чаяла.

– Здесь, позволь, не согласиться! Мама занималась только своей личной жизнью. Сколько помню, всё мужиков водила. Пока, наконец, не уехала и не бросила меня.

– Ты хочешь видеть только плохое. Мать тебя любила и старалась для тебя. Хотела для тебя лучшей жизни, поэтому искала сильное мужское плечо. И нашла, кстати. Теперь она жена зажиточного австралийского фермера, счастлива вполне. Очень она по тебе тосковала, надеялась до последнего, что ты приедешь попрощаться с ней перед её отъездом. Какой там! Ты больше трёх лет в деревню носа не казала и мать к себе не приглашала. Ты совсем не скучала. Столько шрамов на сердце матери ты оставила, искалечила его своим равнодушием.

– Ну, не знаю…

– К разговору о твоей маме мы ещё вернёмся. А теперь третье: Ты поступила в институт и