Дар слова - Эргали Гер

- Жалко, - Иванин вздохнул.

- Акции жалко, - подтвердил Дымшиц. - Но помирать жальче. Зато теперь, когда варяги завязаны на бюро, у нас есть определенные гарантии безопасности. Теперь по завтрашнему дню. В семь вечера Кондрат привозит деньги и получает акции...

- Какие деньги? - удивился Иванин.

Дымшиц в свою очередь удивился постановке вопроса.

- Вообще-то доллары. Я этому долбаку Андрюше неделю объяснял, что акции не могут быть переданы бесплатно, что мы подотчетная организация, что какая-то чисто символическая сумма должна быть уплачена. Честно говоря, я рассчитывал на символические пол-лимона, но Андрюша, зараза, уперся и ни в какую: не бывает таких символических сумм, хоть тресни. Короче, сошлись на ста тысячах наличными...

Иванин захлопал себя по ляжкам и восторженно заулюлюкал.

- ...и в скорбях великих обретешь радость сущего, - прокомментировал Дымшиц. - Вот до чего дожили, братцы: за смерть товарищей деньги берем, - он вдруг замолчал, насупился и засмотрелся на побелевшие костяшки кулаков. - Не было еще такого позора... А я взял. Взял эти отступные поганые, чтобы с них платить пенсию семье Олега, Генкиного водителя...

Обломанный Иванин тоже насупился и засопел, как правительственный чин в церкви.

- Короче, - продолжил Дымшиц, - завтра в семь вечера Кондрат привозит деньги и загребает акции. При нем будут два охранника с правом допуска сюда, в кабинет - и все, потому как Андрюше напоследок было указано строго на ... Тебе, Костя, тоже не стоит светиться - мы с тобой теперь те самые два яйца, которые лучше не класть в одну корзину. Вот тебе оба экземпляра, просмотри и подпиши либо сегодня, либо завтра до обеда. А к вам, Николай Петрович, разговор особый и деликатный...

По уходу Иванина Дымшиц пересел за совещательный стол, напротив Николая Петровича.

- Не передумал?

- Нет, Тимофей Михайлович. На Кондрата я работать не буду, это однозначно.

Дымшиц взглянул на него с хищным прищуром.

- Не подумай, что я тебя уговариваю. Может, сам себя уговариваю. Противно? Да. Паскудно? Да. Но боюсь, неизбежно. Не могут в одной стране нормально развиваться две экономики. Либо они сливаются, либо война. Даже твое бюро, видишь, идет на контакт с ними и работает под обыкновенную "крышу".

- Бюро не взрывает людей, - возразил Петрович. - Сливаться с ними - значит погубить душу, Россию, своих детей навсегда.

- Однозначно?

- Более чем, Тимофей Михайлович.

Дымшиц задумался.

- А ведь, пожалуй, чистых производств уже не осталось.

- Ничего, - заверил Петрович. - Мы с ребятами работу найдем.

- А зарплату будете получать по-прежнему в долларах, - подытожил Дымшиц. И налоги по-прежнему будете недоплачивать родимой стране. Нет, Николай Петрович, не все так однозначно. Да и какая, между нами говоря, разница, Котов или Кондрат?

- Я понимаю, Тимофей Михайлович, что вы имеете в виду, но разница есть. Она на уровне биологии. Геннадия Павловича можно было уважать или не уважать, любить или не любить, но при всем при том он был человеком. А Кондрат людоед. Если с людоедами по-людски, они нас всех собьют в стадо для шашлыков.

- А как ты определяешь людоедов?

Петрович усмехнулся.

- По запаху. От них жареным пахнет.

- Сложно все это, - подумав, заключил Дымшиц. - Хотя, конечно, на что охотнику полагаться, если не на чутье... Ладно, Петрович. Настаивать не могу, но просить прошу: оставайся. Окладом и пониманием не обижу, это само собой. Ответа, окончательного ответа жду завтра, после визита Кондрата. Только учти: Кондрат мне нужен тепленький, благостный, как после баньки - настоящий такой победитель, шагнувший из Бутырок в миллионеры. Ты его не дразни. Будешь сидеть в той самой смотровой комнатушке и следить за народом в четыре камеры. Сюда, в кабинет, подбери двух самых веселых и находчивых, чтоб не просто паритет обозначали, а и выпить могли, и компанию поддержать в случае чего. И еще: вот этих горошин-микрофончиков, которые вы в уши закладываете, ни у кого быть не должно. Только у меня. Даже из наших никто не должен догадываться, что мы контактируем.

- Давайте подробнее, Тимофей Михайлович.

- Подробнее не могу. Но настаиваю.

- Я без связи с ребятами тоже не могу... - Петрович задумался. - Ладно, сообразим. А все-таки, Тимофей Михайлович - поделитесь задумкой, давайте отработаем профессионально...

- Нечем делиться, Петрович, - признался Дымшиц. - Мыслей нет, в голове пусто. Единственное, что знаю, - я его отсюда так просто не выпущу. Это точно.

...На другой день - это была пятница - Дымшиц с утра пораньше наведался в родной банк и забрал из персонального сейфа портфель с акциями. Другой очень похожий кейс принес перед обедом Иванин. Стребовав с исполнительного директора расписку и проследив, как уплывают в железный несгораемый шкаф акции, компаньон долго еще зудел ни о чем и поглядывал в сторону шкафа, тоскуя взором; Тимофей Михайлович догадался, что тот собирается до вечера караулить сейф, и соблазнил Иванина обедом в "Савое".

Отобедав, они наконец расстались: компаньон поехал домой ждать телефонного отчета о встрече с Кондратом, а Дымшиц пешком по Столешникову да по Тверской вернулся в офис. До семи он успел переговорить с Петровичем и подробно проинструктировать на предмет вечернего мероприятия секретаршу, далее работал в обычном режиме, едва не прошляпив приезд гостей.

- Тимофей Михайлович! - пророкотал телефон голосом секретарши. - Николай Петрович на связи...

Дымшиц снял трубку.

- Тимофей Михайлович, Кондрат приехал. С ним Андрюша и два охранника.

- Вот репей! - возмутился Дымшиц. - Ладно, запускай всех.

- Тимофей Михайлович...

- Слушаю.

- Микрофончик-то вставьте...

Дымшиц чертыхнулся, достал из кармана завернутую в платок горошину микрофона и вставил в ухо. Под куполом черепа отчетливо прозвучало:

- Как слышите?

- Отлично, - ответил Дымшиц в телефонную трубку.

- А трубочку положите, - подсказал Петрович. - Вот так.

Тут только Дымшиц сообразил, что его видят и слышат. Хоть бы предупредил, подумал он, убирая со стола лишнее.

- Тимофей Михайлович, к вам тут целая делегация, - доложила по селекторной связи Карина Вартановна.

- Запускайте, - распорядился Дымшиц.

Вошли шестеро: два подтянутых моложавых сотрудника службы, между ними Кондрат с Андрюшей, оба с кейсами, и два здоровенных вспотевших лба. Дымшиц пошел навстречу, выманивая гостей на себя; в расчетной точке они пожали друг другу руки, Дымшиц сказал "приветствую" и указал Кондрату уготованное ему кресло.

- Никак Андрей Владимирович, - насмешливо поприветствовал он, не подавая, впрочем, руки. - А мы уж и не надеялись... То есть наоборот. Ну да ладно бери кресло, подсаживайся. И вы, орлы, не маячьте, - он махнул на кресла в конце стола, два по одну сторону, два по другую, распорядился насчет напитков и, взяв со стола рабочую папку, сел напротив Кондрата с Андрюшей, спиной к окнам.

- Как отдыхалось?

- Отдыхалось спасибо, - Кондрат кивнул, - дай Бог вам всем, господа хорошие, тем же черпаком по тому же месту. А где этот супермент долбаный, почему не встречает? Стесняется? А то я с его подачи нахватался вшей на Гавайях-то, руки чешутся отблагодарить.

- Это успеется. Он вообще-то такой - любит, когда его работу ценят. Глядишь, еще и подружитесь.

- Это точно, - охотно согласился Кондрат. - Хотя подружка из него, я думаю, так себе.

Карина Вартановна, многоопытная секретарша Дымшица, принесла стаканы и несколько бутылок боржома, Дымшиц тем временем передал подготовленные экземпляры договора один Кондрату, другой Андрюше. Андрюша, щелкнув кейсом, извлек рабочую копию, по-хозяйски сдвинул все три экземпляра и стал сверять; Кондрат, не желая отступать на второй план, вчитывался через его плечо в близлежащий лист, потом заскучал, дернул щекой и обратился к Дымшицу:

- За тобой, исполнительный, тоже, между прочим, должок. Мы ведь теперь в доле, почти подельники, а ты с моим помощником обращаешься, блин, как с плечевой: употребил и выбросил из машины на ... , - так вроде бы алогично закончил фразу Кондрат, но ведь и не удивился никто. - По какому такому праву ты запрещаешь ему сюда ходить? Он мой поверенный, блюдет мои интересы и имеет полное право знать, как вы тут крутите-вертите мою долю. Тут даже базарить не о чем, а просто вписать в договор отдельной строкой - имеет право - и точка.

Тимофей Михайлович побагровел.

- Все твои права акционера прописаны законом, в полном соответствии с которым составлено соглашение, - возразил он. - А кроме того, мы с тобой не подельники, Кондрат. У тебя своя доля, у меня своя. Путаться у меня под ногами, пока я руковожу концерном, не будет никто: ни ты, ни тем более твой помощник. И напрасно ты его сравниваешь с плечевой. Это такая плечевая, которая запросто вышвырнет на ходу любого водилу. Любого, Кондрат.

- Это вы обо мне, Тимофей Михайлович? - удивился Андрюша, сверкнув очками.

- Об тебе, голубчик, об тебе... И ты это знаешь, Кондрат: все, к чему Андрей Владимирович прикасается, с концами отходит к юго-западным. С концами.