Том 1. Стихотворения и поэмы 1899-1926 - Максимилиан Волошин

21 декабря 1911

Париж

«Безумья и огня венец…»

А. Р. <Минцловой>

Безумья и огня венецНад ней горел. И пламень муки,И ясновидящие руки,И глаз невидящий свинец,

Лицо готической сивиллы,И строгость щек, и тяжесть век,Шагов ее неровный бег –Всё было полно вещей силы.

Ее несвязные слова,Ночным мерцающие светом,Звучали зовом и ответом.Таинственная синева

Ее отметила средь живших……И к ней бежал с надеждой яОт снов дремучих бытия,Меня отвсюду обступивших.

Декабрь 1911

Париж

«Альбомы нынче стали редки…»

М. Н<овицкой>

Альбомы нынче стали редки –В листах, исписанных пестро,Чертить случайные виньеткиОтвыкло беглое перо.

О, пушкинская легкость! Мне ли,Поэту поздних дней, дерзатьСловами, вместо акварели,Ваш милый облик написать?

Увы! Улыбчивые щеки,Веселый взгляд и детский ротС трудом ложатся в эти строки…И стих мой не передает

Веснушек, летом осмугленных,Ни медных прядей в волосах,Ни бликов золота в зеленых,Слегка расставленных глазах.

Послушливым и своенравнымВ зрачках веселым огонькомВы схожи и с лесным зверьком,И с улыбающимся фавном.

Я ваш ли видел беглый взгляд,И стан, и смуглые коленаМеж хороводами дриадВо мгле скалистых стран Пуссена?

И мой суровый КоктебельСозвучен с вашею улыбкой,Как свод руин с лозою гибкой,Как с пламенем зари – свирель.

<Июль> 1912

Коктебель

«Над головою подымая…»

Над головою подымаяСнопы цветов, с горы идет…Пришла и смотрит…          Кто ты?            – Майя.Благословляю твой приход.В твоих глазах безумство. ИмяЗвучит, как мира вечный сон…Я наважденьями твоимиИ зноем солнца ослеплен.Войди и будь.Я ждал от РокаВестей. И вот приносишь тыПодсолнечник и ветви дрока –Полудня жаркие цветы.Дай разглядеть себя. ВолноюПрямых лоснящихся волосПрикрыт твой лоб, над головоюСиянье вихрем завилось,Твой детский взгляд улыбкой сужен,Недетской грустью тронут рот,И цепью маленьких жемчужинНад бровью выступает пот.Тень золотистого загараНа разгоревшихся щеках…Так ты бежала… вся в цветах…Вся в нимбах белого пожара…Кто ты? Дитя? Царевна? Паж?Такой тебя я принимаю:Земли полуденный мираж,Иллюзию, обманность… – Майю.

7 июля 1913

Коктебель

«И будут огоньками роз…»

И будут огоньками розЦвести шиповники, алея,И под ногами млеть откосЛиловым запахом шалфея,А в глубине мерцать заливЧешуйным блеском хлябей сонныхВ седой оправе пенных гривИ в рыжей раме гор сожженных.И ты с приподнятой рукой,Не отрывая взгляд от взморья,Пойдешь вечернею тропойС молитвенного плоскогорья…Минуешь овчий кош, овраг…Тебя проводят до оградыКоров задумчивые взглядыИ грустные глаза собак.Крылом зубчатым вырастая,Коснется моря тень вершин,И ты изникнешь, млея, тая,В полынном сумраке долин.

14 июня 1913

Коктебель

«Любовь твоя жаждет так много…»

Любовь твоя жаждет так много,Рыдая, прося, упрекая…Люби его молча и строго,Люби его, медленно тая.

Свети ему пламенем белым –Бездымно, безгрустно, безвольно.Люби его радостно телом,А сердцем люби его больно.

Пусть призрак, творимый любовью,Лица не заслонит иного, –Люби его с плотью и кровью –Простого, живого, земного…

Храня его знак суеверно,Не бойся врага в иноверце…Люби его метко и верно –Люби его в самое сердце.

8 июля 1914

Коктебель

«Я узнаю себя в чертах…»

Я узнаю себя в чертахОтриколийского кумираПо тайне благостного мираНа этих мраморных устах.

О, вещий голос темной крови!Я знаю этот лоб и нос,И тяжкий водопад волос,И эти сдвинутые брови…

Я влагой ливней нисходилНа грудь природы многолицей,Плодотворя ее… я былБыком, и облаком, и птицей…

В своих неизреченных снахЯ обнимал и обнимаюСемелу, Леду и Данаю,Поя бессмертьем смертный прах.

И детский дух, землей томимый,Уносит царственный орелНа олимпийский мой престолДля радости неугасимой.

1 февраля 1913

Москва

М. С. Цетлин

Нет, не склоненной в дверной раме,На фоне пены и ветров,Как увидал тебя Серов,Я сохранил твой лик. Меж намиИная Франция легла:Озер осенних зеркалаВ душе с тобой неразделимы –Булонский лес, печаль аллей,Узорный переплет ветвей,Парижа меркнущие дымыИ шеи скорбных лебедей.В те дни судьба определяла,Народ кидая на народ,Чье ядовитей жалит жалоИ чей огонь больнее жжет.В те дни невыразимой грустьюМинуты метил темный рок,И жизнь стремила свой потокК еще неведомому устью.

21 мая 1917

<Коктебель>

Р. М. Хин

Я мысленно вхожу в ваш кабинет…Здесь те, кто был, и те, кого уж нет,Но чья для нас не умерла химера,И бьется сердце, взятое в их плен…Бодлера лик, нормандский ус Флобера,Скептичный Фрайс, Святой Сатир – Верлен,Кузнец – Бальзак, чеканщики – Гонкуры…Их лица терпкие и четкие фигурыГлядят со стен, и спят в сафьянах книгИх дух, их мысль, их ритм, их бунт, их крик.Я верен им… Но более глубокоВолнует эхо здесь звучавших слов…К вам приходил Владимир Соловьев,И голова библейского пророка –К ней шел бы крест, верблюжий мех у чресл –Склонялась на обшивку этих кресл.Творец людей, глашатай книг и вкусов,Принесший нам Флобера, как Коран,Сюда входил, садился на диванИ расточал огонь и блеск Урусов.Как закрепить умолкнувшую речь?Как дать словам движенье, тембр, оттенки?Мне памятна больного СтороженкиСедая голова меж низких плеч.Всё, что теперь забыто иль в загоне, –Весь тайный цвет Европы иль Москвы –Вокруг себя объединяли вы –Брандес и Банг, Танеев, Минцлов, Кони…Раскройте вновь дневник… Гляжу на вашЧеканный профиль с бронзовой медали…Рука невольно ищет карандаш,И мысль плывет в померкнувшие дали.И в шелесте листаемых страниц,В напеве фраз, в изгибах интонацийМерцают отсветы событий, встреч и лиц…Погасшие огни былых иллюминаций.

22 декабря 1913

Коктебель

Ропшин

Холодный рот. Щеки бесстрастной складкиИ взгляд из-под усталых век…Таким сковал тебя железный векВ страстных огнях и бреде лихорадки.

В прихожих Лувра, в западнях Блуа,Карандашом, без тени и без краскиКлуэ чертил такие ж точно маскиВремен последних Валуа.

Но сквозь лица пергамент сероватыйЯ вижу дали северных снегов,И в звездной мгле стоит большой, сохатыйУнылый лось – с крестом между рогов.

Таким был ты. Бесстрастный и мятежныйВ руках кинжал, а в сердце крест:Судья и меч… с душою снежно-нежной,На всех путях хранимый волей звезд.

20 декабря 1915