Страна кривого зазеркалья - Анна Данилова

– Да уж, хотя бы тетку найти, и то было бы хорошо. – Таня наблюдала за тем, как, разговаривая, Нина Ивановна накрывает на стол, как режет на куски горячий пирог… Рот ее наполнился слюной.

– Так, подождите… Докторовка… Все, вспомнила. Деревня – Докторовка. Она недалеко здесь, километрах в двадцати-тридцати от города. И знаете, почему вспомнила? Как-то к ней зашла, а она по телефону с кем-то договаривается, чтобы ее отвезли в деревню и обратно привезли, тетка ей обещала баранины дать с собой, яиц… На себе же все не увезешь. Кто-то, видно, из ее знакомых обещал на машине отвезти. Я-то пришла к ней за телевизионной программой, забыла купить… Так вот, она меня впустила и знаком попросила обождать, посидеть в кресле, пока она разговаривает по телефону… Ну я и сижу себе, невольно слушаю. А потом, когда она положила трубку, я спросила ее, почему это деревню так назвали. Она еще пошутила и сказала, что там когда-то знаменитый доктор жил, от всех болезней лечил. Или же люди про это выдумали… Ну надо же, я, старуха, еще что-то помню! Так что ищите тетку эту в Докторовке. Только вот уж имени этой женщины я не знаю, здесь и вспоминать нечего… Ну, как вам пирог?

– Пища богов, – искренне призналась проголодавшаяся Таня. – И как это вы тесто такое делаете? Нежное, пышное…

– Да это просто совсем… Вы вот мне все вопросы про Ларису задаете, а мне можно задать?

– Да, конечно.

– Я же была там, ну, когда меня пригласили опознать Ларочку… Дверь в кухню была открыта, я видела, что там страшный беспорядок, грязная посуда… И запах…

– Какой запах?

– Запах печеного. Я же тоже сериалы детективные смотрю, скоро как мисс Марпл стану…

– В смысле?

– Расследование свое веду.

– Да вы что?

– Смешно, да?

– Нет, не смешно. И что же вы заметили необычного?

– Если женщина что-то пекла, причем в спешке, потому что уж больно много посуды, значит, она кого-то ждала. Поэтому и дверь так легко открыла, наверное, не спросив, кто там… Но это я так сначала думала, а потом решила, что не этого человека она ждала… Ведь, если предположить, что она ждала мужчину, то, зная характер Ларисы, она бы не допустила, чтобы ее гость застал ее в таком беспорядке. Значит, тот, кого она ждала, должен был прийти позже, понимаете?

– Логично. Да только вы не знаете, что именно она пекла…

– Не поняла… – смутилась немного старушка. – А что такого особенного она пекла?

– Вы просто не видели… Хотите, пойдем вместе с вами, посмотрим… Не боитесь?

– Там… кровь… осталась?

– Да, к сожалению. Но дело не в этом. Она испекла очень странную штуку…

– И что, эта штука… осталась там?

– Да, в холодильнике.

– Заинтриговали вы меня… Давайте сходим, посмотрим… Может, поймем что вместе? Я места себе не нахожу, не пойму, за что можно было ее убить… – Нина Ивановна встала со стула, стряхнула с груди крошки от пирога. – Я готова… А ключи у вас есть? Хотя что это я глупости спрашиваю… Конечно, у вас все есть.

Они вышли из квартиры и тихо, не привлекая к себе внимания шумом, проникли в квартиру Ларисы Ивановой.

Стараясь не глядеть на пол, Нина Ивановна, держась за руку Тани, обошла засохшую кровь и вошла следом за ней в кухню.

– Ну вот! Видите, сколько посуды?! Все испачкано, и кафель забрызган, все заляпано… Видно, она торопилась… И противень пригорел…

Таня вдруг почувствовала, что и сама боится не меньше своей спутницы. Она взялась за ручку холодильника и вдруг подумала, что никакого торта там сейчас нет. Что он исчез… Так обычно бывает в кино.

– Так что же она там испекла?

– Сейчас… – Таня потянула дверцу на себя. Торт оказался на месте, на подносе. Шоколадный гроб, украшенный золотистыми кремовыми оборками…

– Ба, гроб! – воскликнула старушка. – Ничего себе тортик!

Таня замерла, боясь услышать позади себя звук падающего тела. Она явно недооценила нервную систему Нины Ивановны.

– Теперь вы понимаете, почему я расспрашиваю вас о Ларисе так подробно?

– Еще бы… Но я не понимаю одного: как ей удалось сделать это из продуктов? И правда ли, что он съедобен? Может, он бутафорский, мультяшный?

– Да нет, у меня есть результат экспертизы – торт сделан из натуральных и качественных продуктов… Для кого она могла испечь этот торт?

– Да уж, ну и задачка… Торт явно с намеком. Гроб… Понимаете, если бы мы нашли просто торт и не было бы вокруг всех этих мисочек и кастрюлек, то можно было бы предположить, что она его или купила, или же ей кто-то принес, подарил, я не знаю, ведь так? Но его испекли здесь, в этой духовке… – Нина Ивановна с хозяйским видом открыла духовку. – Ну, конечно! Еще две формы… Может, она… хоть это и нехорошо так говорить о покойниках, того, с ума сошла?.. Разве нормальный человек будет печь такое? Тут что-то не так… Лариса была психологом. Но не пекарем, не кондитером. Она редко пекла. Здесь талант нужен… А что, если она в квартире была не одна?..

– Вы думаете, что этот торт могли печь у нее, но не она сама?

– Ну да! Какая-нибудь подружка, к примеру. Это у подружки могли быть враги…

– Но у подружки есть свой дом, зачем ей печь это в квартире Ларисы?

– А она у нее на подхвате была. Может, подружку Ларисину мужчина бросил, вот они и решили в качестве прикола испечь этот торт, вот и все.

– Тоже мысль… Нина Ивановна, может, вы к нам в прокуратуру пойдете работать, а? Мисс Марпл вам и в подметки не годится…

– Скажете тоже… Танечка, давайте я перемою всю посуду, наведу порядок хотя бы на кухне? Только вот кровь в прихожей отмывать не стану – боюсь, что упаду в обморок…

– Нет, Нина Ивановна, ничего мы здесь трогать не будем. Я вот только фотографии Ларисы возьму из какого-нибудь альбома, это мне для работы нужно, и мы с вами уйдем… И, пожалуйста, никому из соседей ни слова.

– Я все понимаю, можете на меня положиться…

– Значит, Докторовка… Отлично. А теперь берите меня за руку, осторожнее, не наступите на пятно от крови… Не смотрите вниз…

Глава 14

Валерий Гамов проснулся поздно. Еще не открывая глаз, он понял, что наступивший день не принесет ему никакой радости, это длилось с того самого дня, как от него ушла жена. И хотя она продолжала жить в его квартире, он понимал, что потерял ее навсегда.

Он пошевелил рукой и коснулся чужого горячего тела. Это было бедро женщины, которая вот уже несколько ночей пыталась занять место его жены в кровати. И хотя это была красивая женщина, с роскошным бюстом и прочими женскими прелестями, к тому же очень ласковая и нежная, готовая ради мужчины на все, Гамов все равно продолжал скучать по своей неразговорчивой в последнее время, раздражительной и холодной жене. Конечно, он чувствовал свою вину, ведь это он сам был виноват в том, что она настояла-таки на разводе и перебралась со всеми вещами в спальню, где даже успела врезать замок. Он так привык, что эта веселая и жизнерадостная, никогда не унывающая женщина всегда рядом с ним, что она все стерпит, лишь бы не разрушать их маленькую и такую спаянную обоюдной любовью семью, что давно перестал дорожить ею. Талантливый, но ленивый бизнесмен, Валерий Гамов зарабатывал деньги шутя и так же шутя, легкомысленно тратил их. А чтобы получать от жизни еще больше удовольствия, он разбавлял ее дорогими напитками, постепенно вытесняя из сознания чувство реальности. Он словно со стороны наблюдал жизнь чужого ему мужчины, позволявшего себе избивать женщину, которую он все еще продолжал страстно любить. Это раздвоение, заполненное до краев жгучей и совершенно беспочвенной ревностью, а потом и глубоким и искренним раскаянием, приносило страдания. Но избавиться от этого наваждения, от этой не менее сильной, чем к женщине, страсти к алкоголю ему оказалось не под силу. Выпив немного, он сначала как бы возвращался в свое нормальное состояние, а с каждой новой рюмкой ему требовались уже более острые ощущения, и тогда ему хотелось крови…

Он все же открыл глаза и увидел перед собой облако из снежно-белых кудрей. Его новая любовница была натуральной блондинкой, да еще и со своими собственными кудрями. Редкой красоты женщина, породистая, как он называл ее про себя, была достойна, конечно, более надежного и серьезного мужчины, но Тамара влюбилась в Гамова и теперь страдала не меньше его, понимая, что ее чувство безответное. Вот и получалось, что Гамов тосковал по своей жене, жившей от него через стенку, а Тамара тосковала по Гамову, лежавшему рядом в постели. Они не были любимы теми, кого любили они, и это еще как-то удерживало их вместе.

Валерий знал, что Тамара ради него бросила мужа и вот теперь почти неделю пряталась, не звонила ему. Она ушла, оставив ему ставшую почти традиционной в истории человеческой любви и измены записку вроде: «Я полюбила другого, прости».

Они познакомились на дне рождения их общей знакомой, и в тот же вечер Тамара, перебрав лишнего, почти что на глазах мужа, достойного и уважаемого в городе человека, позволила поцеловать себя Валерию. Это произошло на кухне, где они уединились на несколько минут, подталкиваемые вполне определенным желанием хотя бы понять, что они оба не безразличны друг другу. Их поцелуй оказался залогом счастья для Тамары и маленькой надеждой или даже победой для томящегося в одиночестве и тоске Валерия. Там же, на кухне, они обменялись телефонами, вернулись к гостям. Тамара села рядом со своим мужем, но внутренне уже отдалась своей страсти к Гамову – он понял это по ее взглядам, которые она то и дело бросала на него. А на следующий день они встретились и провели несколько часов у Валеры дома.