Альманах Таро - Алена Солодилова (Преображенская)

Здесь, уже начиная с аркана Маг, мы наблюдаем принципиальный парадигмальный разрыв между тем амбивалентным Единым, которое имеет место быть и чье слово есть Абраксас, и коллективным антропоморфным образом доброго Бога. Для инфантильного существа очень важно верить в доброго Бога, который становится кем-то вроде доброго, но иногда наказывающего отца. Все проблемы высокой мистики – в этом досадном смешении архетипа Бога и образа хорошего или сурового отца. Для зрелого сознания очевидно, что любое представление человека о божестве будет наивным и ограниченным. Однако новый богообраз (сколь бы он тоже не был ограничен, ибо порожден человеком) представляет собой куда более целостную и реальную картину, нежели образ инфантильных религий. Человеку здесь выпадает задача соработника этого всесильного, но отчасти бессознательного Бога, для которого человек становится зеркалом, посредством которого Бог познает самого себя. Таков высший ответ о предназначении человека.

Но как осуществить это? Ответ очевиден уже из названия аркана – посредством магии. Магии как науки и искусства совершать изменения в своей природе посредством метафоры. Первый аркан называется Магом, и здесь мы должны поставить вопрос – что же такое магия и кто есть маг в человеческом мире, маг, становящийся соработником Бога?

Обратимся к самым древним изображениям Мага на самых ранних колодах – Таро Висконти Сфорца и Марсельское Таро. Именно эти колоды, с очень незначительными вариациями, имели хождение в Европе в течение почти четырех веков, пока новые интерпретации Папюса не вдохновили художников и магов на грандиозное переосмысление символики Таро.

Маг изображен перед столиком, на котором лежит небольшой ножик, шарики, стоит несколько стаканов или наперстков. Первая ассоциация, которая приходит в голову при рассмотрении этих изображений, это известная игра в наперстки, заманивая в которую, мошенники раздевали доверчивых простаков до нитки.

Какой разительный контраст между этим «Магом», которого возможно было бы более точно назвать фокусником, и хорошо известным Магом из Таро Райдера Уэйта! Стол чудесным образом преобразован в алтарь, наперстки – в Чашу, шарики – в Пентакль, а ножик «вырос» до благородного Меча. Да и в лице самого Мага что-то неуловимо изменилось, словно перед нами святой, у которого даже появился свой нимб в форме лемнискаты, т. е. перевернутой восьмерки, символизирующей бесконечность.

В некоторых последующих колодах образ еще более изменился, и Маг превратился в Древнего старца, убеленного сединами. Ну ни дать ни взять Гэндальф. Романтично, но несколько пресновато.

Итак, Таро дает нам два заведомо противоположных образа Мага. С одной стороны, это «Маг-фокусник-мошенник», с другой «Маг-мастер-просветленный». Мы уже понимаем архетипические корни этого противоречия. Маг как небесный образ – это первотворец, спаситель и губитель, отец и убийца. Абраксас.

Но попробуем пойти по другому пути и от чистой метафизической реальности обратимся к реальности человеческой. Что мы понимаем под словом «маг»? Кто такие маги? Какова история этого слова?

У древних вавилонян и персов маг – это жрец. Именно маги стоят у истоков первых астрономических и астрологических исследований в Древнем Вавилоне, поэтому даже в массовом сознании образ мага неразрывно связан с образом вавилонского жреца. Мантия, расшитая узорами в стиле звездного неба, и заостренная шляпа – все это первоначально символизировало богоподобие мага, его одеяние – небесный свод, а его заостренный головной убор – ось мира.

Итак, первоначально принципиальной разницы между понятиями жреца и мага не было. Русский синоним слова «маг» – «волшебник», происходит от слова «волхв», т. е. жрец славянских богов, так что имеет ровным счетом ту же природу. Кстати, именно этим аргументом воспользовался один из первых известных в истории магов Аполоний Тианский, когда недоброжелатели вызвали его в суд по обвинению в использовании черной магии.

Однако язык – это не застывший монолит, сродни египетской пирамиде, а подвижная и живая реальность. И, начиная со времен ранней Римской империи, понятие «маг» уже получило свою «независимость». В Таро архетип Жреца, Священника представлен другой картой – это пятый аркан Иерофант (в некоторых колодах – Жрец, Первосвященник или даже «Папа Римский»). В чем принципиальная разница между Магом и Жрецом? И почему в Таро и в жизни архетип Мага, кажется, включает в себя столь разительные противоположности?

Давайте рассмотрим наиболее известные исторические примеры магов, которые стали нарицательными. Для такого беглого обзора я выбрал троих – Симон, Фауст и Мерлин. И начну с первого в истории мага, ставшего антигероем иудеохристианской мифологии.

Краткие упоминания о Симоне содержатся в Новом Завете. Так, согласно «Деяниям», Симон был самаритянским колдуном и чародеем, который, увидев могущество чудес, творимых апостолами, попытался купить у них силу Святого Духа, но был с позором отвергнут. После чего Симон якобы покаялся и вступил в христианскую общину.

Куда более богаты на мифологические подробности апокрифические сказания и писания отцов церкви. Апокрифы излагают мифологическую историю Симона, согласно которой он выдавал себя за Иисуса Христа, говорил, что способен воскреснуть из мертвых и своими чудесами потряс воображение римской знати и самого императора. Симону прислуживали демоны в образе псов, которые помогали ему. Петр вступил в схватку с Симоном, которая закончилась тем, что Симон попытался полететь, но молитвами Петра был сброшен на землю и разбился насмерть. Значительно позже именно симонийский миф стал каркасом другой, фаустовской легенды.

С другой стороны, писания отцов церкви несколько более сдержанны в описании цветистых мифологических эпизодов. Симон оказывается философом, который объявил себя Богом. Взяв из борделя проститутку, он объявил ее эпифанией «падшей Софии», которую держали в плену «дурные управители этого мира». Симон называл себя посланником иного Бога, который пришел спасти всех, кто верит в него. В конечном счете Симон преподносится как «отец всех ересей» и, прежде всего, ереси гностицизма.

История Симона и его роль в формировании «малой традиции» заслуживает отдельного исследования. Если говорить кратко, в начале новой эры произошел раскол на внешнюю экзотерическую и догматическую традиции и традицию тайную, запретную, еретическую. Подробно феномен малой традиции мы рассмотрим в следующей главе, а пока вернемся к мифологическому материалу. Интересно, что в Симоне фактически сочетаются два образа мага. Одна грань мифа рисует его как мошенника, создающего иллюзии, а другая – как вероучителя, чужой, иной (с точки зрения отцов церкви – ложной) религиозной доктрины. Т. е. опять же как жреца.

Нет ли здесь необходимой для нас подсказки? Маг действительно оказывается равен жрецу, но он оказывается жрецом иного или чужого Бога. Бога, о котором нельзя ничего сказать, кроме того, что он – сущий. Абраксас.

Маг находится в очень сложных отношениях с непосредственным окружением. С одной стороны, как жрец чужого Бога, он враг, но как тот, кто имеет знание иного, он – единственный, кто может обеспечить медиацию между этим и тем, связать разделенное. Маг – это тот, кто пребывает на границе, тот, кто добровольно поселяется на «таможне» между мирами. Но именно эта чуждость позволяет ему всегда оставаться выразителем великого неизвестного.

Эта двойственность положения мага приводит к его особым отношениям со своим божеством. В конечном счете, он отчасти отождествляется с ним – становится его сотворцом, эдакой иконой Бога на Земле. Маг как личность представляет своего рода манифестацию того принципа, с которым он оказывается связан.

Первые библейские упоминания магов в осуждающем ключе связаны как раз с этим: маги были жрецами, которые служили иным (не библейский) богам, и все, что связано с их деятельностью, последовательно осуждалось в границах очерченного библейской сакральностью круга. Ужасные демоны, общение с которыми приписывает магам народная молва, на самом деле – лишь иные боги, и это несложно понять, если мы даже на самом беглом уровне проследим этимологию этих демонических имен: Астарта – Астарот, Аполлон – Абадон, Вельзевул – Баал Зебуб.

Примитивное сознание по определению не может воспринять иное как сложносоставное. Иное – это всегда либо нечто безусловно враждебное (отсюда образ мага как мошенника, либо образ черного мага), либо идеализируемое и романтизируемое (отсюда «гендельфизация» мага). Поэтому от прямого познания ускользает сама суть архетипа Мага, ключевое свойство которого в том, что в нем добро и зло, свет и тьма оказываются неразрывно спаяны.