Дважды два - Леонид Чикин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не отказываюсь от своих слов. Мы — вверх. А ты — вниз. Вот держи, — он протянул Геннадию запечатанный конверт. — Вручишь Корешкову, сдашь ему эту девицу, — показал глазами на Веру. — С собой приведешь Катю. Мы будем ждать вас в устье Бобровки. Собирайся и выходи сейчас же!
— Сдают вещи, — хмуро сказал Геннадий. — Дама сдавала в багаж диван, чемодан, саквояж…
— Не имеет значения, — улыбнулся Олег Григорьевич.
Так вот, значит, зачем вызвал его криком и выстрелом Олег Григорьевич! Все-таки решил отделаться от Веры, хотя Геннадию непонятно, какая кошка между ними пробежала. Ну, пререкается иногда, ну, в чем-то не соглашается с начальством. Неужели нельзя найти другое решение? Геннадий угрюмо сказал:
— Каждый солдат должен понимать свой маневр в бою. Это еще Суворову было ясно. Может, ты объяснишь мне, что произошло? Почему ее надо «сдавать»?
— Может, я не обязан перед каждым отчитываться, — с вызовом бросил Олег Григорьевич, но, видимо, поняв, что перехватил через край, мирно добавил: — Мне в маршруте таких порхающих созданий не надо. Вчера по ее халатности проворонили уникальную рощу, нам придется возвращаться туда.
— Но ты же сам о ней знал!
— Я знал. Но не могу же я обо всем помнить. Ей было поручено следить… С бумагой историю ты знаешь.
— В этой истории все виноваты.
— И сегодня опять учудила: оставила копалку в лагере, в результате день пропал. У меня ответственная работа, а не туристский поход.
— А мне, значит, предстоит развлекательная прогулка на пятьдесят километров? Спасибо! Подумаешь, копалку оставила. Вернулись бы за ней или ножом копали. И почему я? Пусть Мишка идет, а я вместо него побуду. Справлюсь. Кашу сварю даже лучше.
Олег Григорьевич не на шутку рассердился:
— Я знаю, что мне делать! Мишку я брал не затем, чтобы назад отправлять. А тебя — не для того, чтобы слушать твои грубости. И не посмотрю, что Корешков…
— Стоп! — остановил его Геннадий. — Это запрещено!
— Вот и молчи! Собирайся. Продуктов бери на три дня, не больше. На обратный путь тебя снабдят. Ружье. Спальник.
— А спальник-то зачем?
— Затем, чтобы я перед твоей мамой не отвечал, если ты в тайге загнешься. Понял?
— Угу, — мотнул головой Геннадий. — Только не понял, почему Веру нельзя отправить с проводником?
— А за лошадьми ходить кто будет? — вопросом на вопрос ответил Буров, — Трофим Петрович! — закричал он, увидев идущего от опушки проводника. — На минутку!
Гмызин выслушал начальника, подумал, прикинул что-то, сказал, что если идти по реке, то до Ивановки наберется километров пятьдесят, но тут же засомневался:
— А может, и шестьдесят. А может, и более. Это река, что ли, — присел он перед картой, — А это, значит, гора? Есть там горка, точно есть, с ее Ивановку видать. А девку-то зачем отсылаешь? Аль не по нраву?
Олег Григорьевич не стал вдаваться в подробности:
— Надо. Спокойнее без нее…
Увлекшись разговорами, они не слышали, как подошла Елена Дмитриевна.
— Олег Григорьевич! — громко начала она, и Геннадий по ее тону определил, что она взволнованна, во всяком случае, он ни разу не слышал, чтобы она громко так говорила. — Олег Григорьевич, что у нас происходит?! Вера схватила спальник и убежала…
— Как убежала? Куда?
— Ножками, ножками, Олег Григорьевич! Сидела у реки, потом поднялась…
— Я так и знал, так и знал, что по-хорошему не кончится! — заметался возле палатки Олег Григорьевич. — Елена Дмитриевна, догоните ее, верните! Или — нет! Геннадий, быстро собирайся, что ты прохлаждаешься?! Шевелись, шевелись, чтобы неприятностей не было. Хватай спальник, продукты, патроны… Топорик я вынесу.
Больше всего на свете начальник боится неприятностей, хотя порой сам создает благоприятные условия для них.
Геннадий выволок из палатки спальник, сбросал в рюкзак продукты, какие ближе лежали. Олег Григорьевич уже совал ему в руки ружье, патроны, топорик…
— Карту! — привязывая к спальнику лямки из тесьмы, потребовал Геннадий.
— Без карты обойдешься. Ты все время по реке, по реке, — но, увидев, что Геннадий демонстративно плюхнулся на спальник и полез в карман за сигаретами, сдался — Ладно, ладно… Только не потеряй. Голову снимут! — И опять полез в палатку.
— Снимут — не мою, — вслед ему сказал Геннадий. — Олег Григорьевич, спичек прихвати на запас!
Елена Дмитриевна молча наблюдала за суматохой. Потом спросила:
— Что все-таки у нас происходит?
Геннадий не ответил, сам не понимал, что случилось.
Из палатки на четвереньках выбрался Буров.
— Вот. Бери. Спички в целлофане.
Геннадий нацепил на пояс топорик, забросил за плечи рюкзак, спальник, увидел на траве остатки тесьмы, подобрал, взял ружье.
— Торопись, торопись! — подгонял Олег Григорьевич. — Надо успеть.
— От меня не уйдет, — успокоил Геннадий. — Ну, привет и наилучшие пожелания! До встречи в устье Бобровки!
И быстрым шагом пошел к реке по тропинке, которую за день стоянки успели они протоптать. Он слышал, как за его спиной Елена Дмитриевна обрушилась на Олега Григорьевича:
— Вы что же, товарищ начальник, меня за пешку считаете? Я не обязана заниматься вашими делами. У меня своя тема, вы попросили сегодня произвести укос — я пошла. А теперь что получается? Один уходит, другая уходит, с кем же мне работать? Я прошу, чтобы вы объяснили мне, что произошло.
— Сейчас, Елена Дмитриевна, сейчас, — слабо донесся виноватый голос Бурова. — Сейчас я вам объясню…
2
А началось все весной, когда грязный ноздреватый снег еще лежал на улицах. Геннадий поздним вечером забрел к сестре Наташе, которая жила в новом микрорайоне. Явился кстати: хозяева ужинали. За столом рядом с Виктором Корешковым, мужем Наташи, сидел незнакомый человек.
— Буров Олег Григорьевич, — представил гостя Виктор, — Тоже наш брат, ботаник.
— Вольношатающийся Званцев! — по-военному, но вяло вытянулся Геннадий.
За столом разговорились. Буров жаловался на предстоящий летний сезон. Трудным он будет. У него намечался дальний маршрут по тайге, хорошо бы прихватить с собой крепкого парня, да кто же согласится выполнять в отряде чисто женскую работу — травку собирать да сушить?..
— А ты его возьми, — указал Корешков на Геннадия. — Вот у тебя и будет крепкий парень.
— Его? — Буров подумал. — А что? Пойдешь?
— У него все лето свободное, — добавила Наташа.
Геннадий не хотел, чтобы его судьбу решали сестра и зять, поэтому вмешался:
— Пойду. Только при одном условии…
— Условия не важнецкие, — поспешил Буров. — Зарплата — крохи, дел по горло, а жизнь…
— Не то, — не дал договорить Геннадий. — Условие такое: никто не должен знать, как я попал в отряд, кем довожусь Виктору. Не люблю трепа.
— Ну! — Выдохнул Буров, — А я-то думал… Могила! Ни одна душа не пронюхает.
Год назад, демобилизовавшись, он не сразу поехал домой, а решил побродить в свое удовольствие по Дальнему Востоку. Даже на рыбных промыслах был, и там «вкалывал» в сезон большой рыбы. В марте вернулся домой с деньгами. Мать настаивала, чтобы он в этом году. сдавал экзамены в политехнический, Геннадий отказался: конкурс большой, готовиться надо основательно, а школьные науки забылись прочно. Лето отвел для отдыха. Осенью хотел устроиться на мало-мальскую должность, штудировать учебники.
Он любил тайгу, походы, привольную жизнь. Геологи, ботаники, археологи казались ему людьми необыкновенными, и он был рад, что сможет побывать с экспедицией в тайге. А чем это не отдых?!
В начале июня отряды Бурова и Корешкова на двух машинах выехали из города. База намечалась общая — село Макаровское. Геннадия зачислили лаборантом в Таежный отряд, к Олегу Григорьевичу Бурову. В этом же отряде состояла аспирантка Елена Дмитриевна Воробьева, она готовила кандидатскую диссертацию и собиралась работать только на своей теме. Воробьева сама попросилась к Бурову, потому что ее интересовали как раз те места, где предстояло отряду провести летний полевой сезон. Другой лаборанткой была студентка второго курса пединститута Катя.
В Макаровском отряде Корешкова лаборантками были сокурсницы Кати — Вера и Нина. «Выпросил» всех девушек в институте Буров, пообещав руководству факультета, что поможет девушкам выполнить практические задания, которые даются на лето всем студентам.
Отряды, хотя и имели общую базу, должны были выполнять различные задания и работать в разных местах: Буров — к северу от Макаровского, а затем в тайге, Корешков — к югу. Зоны действия были обширными, но это, не смущало: и в одном и в другом отряде имелось по машине.
Олег Григорьевич летел в Макаровское самолетом, чтобы подготовить базу, а в пути командовал объединенными отрядами Виктор. Он по праву старшего по должности ехал в кабине одной из машин. Другую кабину, по праву старшей по возрасту, заняла Елена Дмитриевна, а в крытом кузове той же машины, забитой снаряжением, устроились все девушки и Геннадий.