Перстень Мериада - Ольга Романовская

Стелла, скорчившись, лежала на камнях.

— Я хочу жить, я хочу жить! — эхом звучал у неё в голове собственный крик, заполняя собой всё пространство её сознания.

После долгих попыток принцесса взяла себя в руки, нащупала меч и судорожно сжала рукоять. Собрав все оставшиеся силы, девушка встала и, пошатываясь, шагнула к Наамбре. Ей хотелось жить, а за жизнь нужно бороться.

— Тебе мало? — удивилась Наамбра. — Так получи ещё!

Колдунья провела рукой по ножу — и он засветился синим пламенем. Наамбра резко выбросила руку, не целясь, метнув нож в противницу. Видимо, боги не были так уж глухи к мольбам принцессы — нож лишь слегка оцарапал её шею.

— Сейчас или никогда! — подумала девушка и с победным лиэнским кличем бросилась вперёд.

Что и как она сделала, Стелла не помнила, всё было, как в тумане. В мозгу отпечатался лишь результат её действий: Наамбра, сползшая на пол, и её чёрные косы, разметавшиеся по камням.

Убедившись, что колдунья мертва, принцесса нетвёрдой походкой Стелла пошла к Кагиру и перерезала верёвки.

— Где барон?

— Где-то там, я полагаю, — слуга указал вглубь пещеры. — Ну и женщина, подвесила меня, как какой-нибудь мешок!

— Но за что она тебя подвесила? Тут же даже крюка нет… — Принцесса внимательно осмотрела стены и потолок. — Она была одна?

— Я точно не помню. Мы ведь как выбрались из той метели, оказались у этой пещеры, а потом раз — и появилась она. Дальше я ничего не помню, очнулся уже здесь, в том состоянии, в котором меня обнаружило Ваше высочество.

Вместе обследовав пещеру, в одном из её закоулков они обнаружили связанного Марана.

— Рад видеть Вас в полном здравии, Ваше высочество.

— А уж я-то как рада, особенно после рассказов Кагира.

— Если б не Её высочество, мы бы с Вами давно были на том свете, сеньор! — Слуга, воспользовавшись кинжалом принцессы, быстро перерезал верёвки. — Разделили бы нас на кусочки и скормили какой-нибудь мертвецкой скотине.

— Кагир!

— Что Кагир? Вы-то не видели, что вытворяла та дамочка, так что молчите уж! А она, к Вашему сведению, собиралась принести меня кому-то в жертву, Её высочество свидетельница. Если бы не она… Век буду ей благодарен!

— Честно говоря, никогда бы не подумал, что не я спасу женщину, а она меня, — усмехнулся барон.

— Вы не первый, — устало ответила девушка. — Мой друг Маркус тоже как-то сострил на подобную тему. Но сейчас не время для разговоров. Я убила Наамбру, но где-то поблизости, наверняка, бродит её таинственная покровительница. Пойдемте!

— С Вами — хоть на край света! — галантно заметил Маран.

— Сначала выйдем из пещеры, — усмехнулась Стелла.

* * *

Перед принцессой простиралось широкое русло Кинара; справа, в лёгкой дымке, у самого горизонта, виднелась гладь озера Минар.

У неё перехватило дыхание от красоты этих мест. Нет, она, конечно, слышала, что Сиальдар прекрасен, но настолько! Подумать только, воды Минара видели прекрасную Анжелину: она каждый год, невидимая людям, проводит несколько недель в Долине голубых озёр…

Снег внизу таял; звонкие ручейки, переговариваясь, меж собой, сбегали по горным склонам.

Маран заметно оживился и весь день в полголоса распевал хвалебные песни Миарону. Услышав, что он опять что-то мурлыкает себе под нос, принцесса не выдержала и спросила:

— Скажите, барон, а почему Вам так весело?

— Я вернулся на родину, вернулся к солнцу и счастью — разве это не повод для веселья?

Девушка улыбнулась и заметила:

— У нас всё намного прозаичнее. Конечно, мы радуемся, возвращаясь домой, но с солнцем свою родину не сравниваем.

— Напрасно! Для каждого сиальдарца родина подобна солнцу — она ведь даёт жизнь.

— Похоже, мне никогда не понять местных жителей, — пожала плечами Стелла. — И это, несмотря на то, что моя мать была сиальдарской принцессой…

— Если Вы проживёте в Сиальдаре хотя бы месяц, то проникнетесь духом этой страны, — ободрил её Остекзан.

— Боюсь, надолго я здесь не задержусь! — усмехнулась девушка.

Маран покачал головой:

— Ваш дядя не отпустит Вас так скоро.

— Посмотрим! Давайте сначала переедем на ту сторону.

— Разумеется. Я покажу Вам брод.

Они спустились по течению Кивира до проступавшего сквозь лёд нагромождения камней. Как пояснил барон, они отмечали место брода.

Сначала Кагир перевёл на тот берег нагруженную поклажей серую лошадь Наамбры, потом свою собственную, а затем вернулся за конем хозяина.

— Позвольте перевести Вашу лошадь, — попросил барон, отказавшись от помощи Кагира.

Принцесса улыбнулась и кивнула. Ей было приятно, что о ней так заботятся.

— Земля Сиальдара приветствует Вас! — весело сказал барон, когда они благополучно оказались на том берегу.

Он спешился, наклонился, взял в руки немного влажной земли и прошептал:

— Приветствую тебя, Родина!

— Неужели все сиальдарцы так сентиментальны? — Стелла расслышала не предназначенную для чужих ушей фразу.

— Нет, всё не совсем так, — вспыхнул Маран и быстро выпрямился, отряхивая руки. — Просто мы очень любим Родину… Но, я вижу, Вы хотите скорее продолжить путь. — Он предпочёл оставить все, как есть, без объяснений.

— А как Вы догадались? — улыбнулась принцесса и шутливо добавила: — К сожалению, люди угадывают чужие желания, особенно мужчины.

— К чему это последнее замечание? — нахмурился барон. — Разве я не выполнил какую-то Вашу просьбу?

— Успокойтесь, у меня нет к Вам никаких претензий. Просто большинство мужчин, за исключением моего друга Маркуса, когда я просила у них совета, смотрели на меня, а не думали, как мне помочь. Их больше интересует цвет моих глаз, чем мои умственные способности, — вздохнула она.

— Это естественно, — пожал плечами Маран. — Ваша красота ослепляла их.

— Перестаньте! — Ей не хотелось развивать эту тему. Хватит с неё комплиментов и платонических (и не платонических) взглядов! Это средство хорошо принимать в умеренных количествах для поднятия самооценки.

— Уже молчу, Ваше высочество, и смиренно ожидаю Ваших приказании.

Успешно пройдя проверку документов: здесь на это смотрели сквозь пальцы, ограничиваясь лишь кратким устным допросом, — они оказались на дороге, проложенной среди мягких земель лугов, которых уже много десятилетий не касался плуг: Долина Голубых озёр считалась священной, поэтому там паслись лишь легконогие табуны. Немного южнее, у берегов Майли, начинались пастбища для скота. Земледелием в основном занимались в поймах рек, возле Гирляна и Миксора и узкой долине у леса Зачаби.