Случайный роман (сборник) - Лариса Рубальская

И писатель, мой бог, видимо, речью моей заслушался, потому что, прощаясь, предложил мне на следующий день с ним в Центральном доме литераторов поужинать.

Я еле дожила до следующего вечера, надела все самое хорошее, и даже парик напялила – с длинными волосами. Мне показалось, что именно парик сделал из меня необычайную романтическую красавицу. Правда, он не очень плотно лежал на моих густых волосах, но моя соседка Жанна, которая мне парик этот одолжила, сказала, что очень красиво. А Жанна сама была продавщицей в соседнем овощном магазине и в красоте понимала. Мы мои натуральные волосы примяли, лаком густо побрызгали, и парик сел намертво.

Я пришла в ЦДЛ, опоздав минуты на две – надо было на пять, чтоб он поволновался, – это тоже Жанна объяснила, но я не выдержала, и даже эти две минуты были для меня сущим испытанием. В общем, вхожу я, бог мой меня в раздевалку провожает, пальто помогает снять и сдает. А я в это время, от счастья забыв все на свете, снимаю как шапку свой парик и тоже сдаю его гардеробщику.

Не знаю, кто тут больше оторопел – я сама, бог или гардеробщик. Я уже не слышала, что там они говорили, пальто схватила и на улицу выскочила. Ну и все. Концерт окончен. Он меня догонять не стал. Волосы я потом час от лака отмывала, а Жанке сказала, что накоплю денег и новый парик ей куплю. Но Жанка себя виноватой посчитала и сказала, что новый парик не надо, у нее еще два есть, и, если надо, она мне опять одолжит.

Вот в таком трагикомическом настроении я сидела без перчаток в этот зимний вечер с моими горемычными девчонками.

А Томка все не шла.

Появилась она, как Золушка, с боем часов – в 12 ночи. Ну, вы сами понимаете, что в библиотеке никаких часов с боем не было, просто 12 натикало у всех на руке, и тут открывается дверь и входит Томка, вернее влетает, сразу ко всем целоваться: «Девчонки, милые, простите! Какая же я свинья!» – и быстрее все наши вещички снимает.

А мы уже никто не спешим, все равно Ирине самой не оправдаться, придется всем ее до дома провожать, Володе объяснение придумывать. И говорим мы царице нашей Томке: «Да ладно, не переживай ты, ради твоего счастья мы и не на такие жертвы готовы».

А Томка в свое оделась и как давай плакать: «Какое там счастье! Нету его, счастья. Димка-то не тот, за кого я его приняла. Я к нему и так, и эдак, а он – никак. Ну, думаю, не уйду, пока не заведу – мы же к нему домой зашли. Ну он и стал мне свои листочки показывать и диссертацию вслух читать. А тут звонок в дверь. Димка открывать пошел, а я слышу – мужской голос ему: «Митюша, здравствуй, любимый». И, слышу, целуются. Уже минуты две прошло, а я все сижу одна. Ну тут я в коридор и вышла. А там этот Гнедко стоит и целует взасос какого-то парня, на девку похожего. Меня заметил, говорит: «Масик, это Тамара из библиотеки, подожди, сейчас я ее провожу».

Представляете? Го-лу-бой! Я оттуда как ошпаренная выскочила. Завтра за книгами придет – ничего ему не давайте!»

Вот так кончился тот вечер, плавно перешедший в ночь. Володя Ирину не ругал, только был не очень доволен, что она чужому человеку свои сапоги давала.

Да, а Томка через полгода замуж вышла. За оператора с телевидения. И знаете, как его зовут? Не поверите – Вахтанг Долидзе. И теперь наша царица – Тамара Автандиловна Долидзе. И все встало на свои места.

История шестая. Сбудется – не сбудется

Я не люблю летать. Боюсь. Раньше не боялась – однажды даже долетела до Аргентины с Уругваем. 23 часа в полете, и никакого страха. Потом были несколько раз Япония, Корея, Сингапур – тоже не ближний свет, но не боялась. А вот когда возвращалась из Индии, самолет так бросало над Гималаями, что началась паника. Я-то как раз не паниковала, а вот потом началось… Но если не летать, столько всего пропустишь. И стала я авиаалкоголиком. Выпью в аэропорту, как научили опытные летуны, а потом в самолете через каждые 20-30 минут добавляю. И порядок. Но так как вне полетов я не употребляю, то в полете на меня действует особенно сильно. И после приземления еще пару дней я этот полет ощущаю.

Сейчас я стала как-то поспокойнее относиться к воздушным путешествиям, выработала себе дозу – одна банка пива на один час полета. И нормально. А недавно вообще пошла на рекорд – два с половиной часа пролетела на одной банке. Зато потом хорошо. Правда, стало происходить вот что – например, просто пивка с воблочкой, к примеру, выпью, и сразу хочется лететь.

Все это я рассказала про самолеты, чтобы плавно перейти к поездам, которые я люблю – сяду себе, вареную курицу яйцом крутым заедаю и попутчиков разглядываю да выслушиваю. И если в купе оказываются женщины, то мне уже точно не спать – до утра будут мне исповедоваться, рассказывать свои нехитрые истории. Не знаю, почему они всегда выбирают меня? Вернее, знаю. Да вы, наверно, тоже догадываетесь.

Однажды я вошла в купе, а там уже сидела и плакала молодая девушка. Не успела я поставить сумки, как она начала мне рассказывать, что ее бросил парень, которого она так любит, и теперь ей жить не для чего, и вообще больше она никому не верит.

Мне было жалко девушку, и я решила попытаться как-нибудь ее успокоить. И тут вдруг я вспомнила, что однажды, после концерта, я подписывала свои книги, и к моей ладони ручка как будто приклеилась, и я никак не могла ее стряхнуть. Пришла домой, попробовала проделать это еще раз с ручкой, потом с разными предметами – все ко мне прилипает. Демонстрирую друзьям, и все удивляются – надо же, да ты экстрасенс!

И вот про это дело я в поезде вспомнила, прилепила к себе на лоб подстаканник и объявила пораженной девушке, что умею предсказывать будущее. Велела положить ее правую руку на мою левую ладонь и внимательно слушать. Вспомнив лица и ужимки экстрасенсов, которых я видела по телевизору, и стараясь им подражать, я сказала девушке, что ровно через 14 месяцев (она ж молодая, ей 14 месяцев подождать вполне можно) она будет самой счастливой на свете – встретит новую любовь и выйдет замуж. Попутчица моя успокоилась и уснула, а утром мы были уже в Москве и распрощались.

Ничего особенного в этом не было, просто если весь мир театр, а люди в нем актеры, то мое актерское амплуа – утешительница. Я эту роль люблю, играю ее искренне, и она мне удается. Как удалась и в рассказанном выше эпизоде.

Живу я как и все – то дни не считаю, то тороплю, что-то помню, что-то забываю. И девушку из поезда я не вспомнила бы больше, если бы однажды мне не позвонила моя подруга и не сказала веселым голосом: «Ну что, Ларис, на свадьбу пойдешь? А что подаришь?»

Я сразу не поняла, о чем она спрашивает, пока не услышала, что подружка утром вынула газету из ящика, а там на последней странице письма читателей, и одно письмо – мне. Прямо так и написано, как девушка ехала со мной в поезде и я ей судьбу предсказала. И про 14 месяцев – что именно ровно столько их и прошло, и что именно все так и вышло, и что в субботу у нее свадьба, и что она меня приглашает.

Я очень радовалась за девушку и за себя тоже радовалась – надо же, просто так сказала, и совпало!

Но, ясное дело, газету не только моя подружка в этот день читала. И стали меня на улице останавливать. То застенчивая школьница: «Ой, Лариса, а можно мне за вашу левую руку подержаться, а то Денис мне третий день не звонит». То подошла объемная дама и командным голосом приказала левую руку вверх поднять – так ей удобнее. Да повнимательнее посмотреть – уйдет ли Николай Андреевич от жены к ней навсегда или так и будет заходить только по средам на два часа и без цветов.

Когда совсем старенькая бабулька попросила дать ей левую руку, я осторожно ее спросила: «Что, бабуль, замуж собрались?» А бабуля обиделась: «Ну как вы могли такое подумать. Я руку-то попросила зачем – за внучку переживаю – она в третий раз замуж выходит. Вот и хочу узнать – хоть этот-то не пьет?»

Дорогие мои девочки, женщины, тетки, подходите ко мне, спрашивайте, левая ладонь ваша, я вам всем что-нибудь наобещаю. И все сбудется. Или в крайнем случае – нет.

История седьмая. Не в сезон, в начале марта…

Я гуляю по двору с собачкой, то и дело останавливаюсь поболтать с его обитателями. Старушки на лавочке знают обо мне больше, чем я сама, с автолюбителями обсуждаю мою непрестижную, старенькую машину – пора, мол, Ларис, завести тачку покруче, как-никак тебя по телику показывают.

Такие же собачники, как я, вообще золотые люди – своих питомцев мы все называем доченьками и сыночками и ведем вокруг них добрые и важные разговоры.

А любимые мои собеседники – на глазах вырастающие девчонки. Не успеешь оглянуться, и уже не детки, а взрослые, равные рассуждалки. Иногда кажется, что это мои ровесницы, так они все знают. А спрошу, сколько сейчас ей уже лет, а в ответ – 14 или 15. Может, это не они спешат, а я всю жизнь отстаю?

Итак, я только-только вышла из «комсомольского» возраста. Кто не помнит – 28 лет. Так как комсомол – это «союз молодежи», а в 28 – пожалуйте на выход, значит, я уже перехожу в какую-то новую категорию. Несмотря на это, в зеркале еще не отражается женщина бальзаковского возраста, а, наоборот, отражается какая-то второгодница-переросток – худая, некрасивая и безо всякого опыта, судя по выражению лица.