Подкидыши чужих галактик - Татьяна Грай

- Даниил Петрович, - сказал он, - ну что вы, в самом деле! Будто не знаете, что вы не первый, к кому обращаются с такой оригинальной идеей.

- Мне от этого не легче, - буркнул Ольшес. - И вообще этот Гилакс меня раздражает. Не нравится он мне, и все.

- Кстати, - подал голос первый помощник, - вам не кажется, Адриан Станиславович, что затевается нечто, имеющее к нам прямое отношение? Вчера Гилакс вел речь на ту же тему со мной, позавчера - с Хедденом. У меня сложилось впечатление, что он торопится, даже слишком торопится найти среди нас... не скажу - сообщника, но скорее слабое звено. А?

- Похоже, - подумав, согласился Елисеев. - Но зачем?

- Ну вот, - сказал Росинский. - И сразу - зачем. Откуда я могу знать? Я просто имел в виду, что сегодня на приеме нужно быть повнимательнее. Вдруг что-то высветится? Вдруг мы сможем сделать какие-то выводы?

- Возможно, возможно, - откликнулся консул.

Хедден и Корсильяс промолчали.

Дворец, охватывающий площадь изысканным полукругом, сиял. Огни взбегали от подножия здания к башенкам и шпилям; окна, распахнутые настежь, выбрасывали пучки света в вечерний сумрак, - и шум начинающегося бала разносился над смолкнувшей Столицей. Двое полицейских на мотороллерах встретили машину консула у выезда на площадь и проводили до парадного подъезда дворца. Отчаянно свистя, они разогнали автомашины частных лиц, и консул получил возможность приблизиться ко дворцу с необходимой по местным требованиям торжественностью.

Как обычно, у входа представителей Земной Федерации встречал господин Гилакс - в парадном мундире, важный и неприступный. В должностных функциях этого наглого молодого господина земляне до сих пор толком не разобрались, - во всяком случае, он, видимо, представлял собой нечто среднее между министром внутренних дел и начальником дворцовой охраны. Но, несмотря на внушительную внешность, Гилакс, кажется, не пользовался особым влиянием в свите нынешнего Правителя. Может быть, просто потому, что был еще слишком молод. А может быть, и по другим причинам.

- Высокочтимый Правитель Тофета, господин Сапт, ждет гостей, - громко объявил Гилакс, и вокруг машины консула в то же мгновенье замельтешили ливреи - с десяток лиц внутренней охраны, старательно изображавших из себя лакеев, раскрыли дверцы машины, поддерживали землян под локотки, ведя их к распахнутым дверям... Елисеев достаточно спокойно относился к манерам тофетцев, но молодых сотрудников - особенно Хеддена - эта суета изрядно раздражала. Тем не менее земляне проследовали во дворец, храня на лицах выражение радости и благодарности - не всякого встречают так у этого порога.

Вечер шел своим чередом. Толпа переливалась из одного зала в другой, шелестели нарядные платья дам, позвякивали ордена высокопоставленных лиц, музыка гремела беспрерывно, - в общем, ничего нового. Елисеева наконец оставили в покое - официальная часть закончилась, а во время танцев даже самые заядлые политики Тофета предпочитали общество дам обществу любого консула, будь он консулом самого господа бога.

Елисеев отошел в сторонку, прислонился к огромной пальме, растущей как бы прямо из пола (весь центральный зал был обсажен по периметру пальмами и декоративными кустами), и наблюдал за веселящейся толпой, обдумывая намек, сделанный первым министром с полчаса назад. Намек был прозрачен и в то же время туманен. Министр заявил консулу: "Я полагаю, мы все же договоримся. Тем более - ждать недолго". Что могли означать эти слова? Ну, насчет "договоримся" Елисеев не сомневался; первый министр, безусловно, имел в виду беседы Гилакса с сотрудниками консульства - насчет какого-то таинственного "возвышения" землян, буде они пожелают возвыситься. С самим консулом Гилакс не говорил на эту странную тему, но уже успел нашептать свои предложения троим сотрудникам, и, насколько они могли понять его намеки, предлагал он не больше и не меньше, как должности в правительстве Тофета - в каком-то будущем правительстве... то есть похоже было на то, что во дворце зрел заговор. А вот насчет того, что ждать осталось недолго... это смутило Елисеева. Он сейчас соображал - нужно ли сообщить Правителю о своих подозрениях, или делать этого все же нельзя? Не расценит ли Федерация такой шаг как вмешательство в дела планеты? И стоит ли в них вмешиваться? Или гораздо лучше предоставить событиям идти своим чередом? Да, задачка. Елисеев все больше склонялся к мысли, что невмешательство - тоже палка о двух концах, ведь для кого-то такая позиция может оказаться весьма и весьма выгодной... для Гилакса, например. Но ведь он, консул, волей-неволей судит по меркам Земли, а по этим меркам что Правитель, что Гилакс - одинаковое барахло. И ничего тут не поделаешь, просто здешнее человечество находится на таком этапе развития, когда моральные ценности имеют не абсолютное, а относительное значение. Ускорить же процесс невозможно, и не только невозможно, но и опасна для планеты такая попытка. Впрочем, сейчас речь должна идти не о социальной эволюции, а о конкретном факте. Заговор. Что делать?..

Чья-то рука легла на плечо консула, и Елисеев обернулся. Из-за мохнатого ствола пальмы выбралась, как из засады, девушка лет шестнадцати, в вечернем платье, - дочь первого министра.

- Здравствуйте, Ласкьяри, - раскланялся Елисеев.

- Добрый вечер, господин консул Земной Федерации, - парадно и заученно улыбнулась девушка, и тут же фыркнула, не сдержавшись. - Что это вы тут притаились? У вас ужасно таинственный вид.

- Вот как? Я, собственно, просто немного устал.

- Вы не любите балов! - торжественно объявила Ласкьяри. - И я, между прочим, давно это заметила, так что не отпирайтесь.

- Н-ну... действительно, не очень люблю. Шумно.

- В таком случае, пойдемте в сад, погуляем. Там сейчас никого нет. Я хочу вас кое о чем спросить.

- Извольте.

Предложив девушке руку, Елисеев повел ее через гремящую музыкой анфиладу к выходу в сад. Никто не попытался завладеть вниманием консула веселье дошло до пика, и танцующие просто не замечали ни Елисеева, ни его спутницу. Наконец они выбрались из дворца.

Яркими пунктирами светились фонари над аллеями, рисуя желтые круги на песке дорожек. Ночные цветы казались готовыми взлететь бабочками - а настоящие бабочки, садясь на дорожки, прикидывались опавшими цветками. Ласкьяри, очень любившая этот сад, сегодня почти не смотрела по сторонам, шла, опустив голову, и Елисеев впервые, с некоторым удивлением, обнаружил, что милая девочка далеко не так легкомысленна, как это всегда ему казалось. Что-то проявилось в ее лице... наводящее на размышления.

Но вот Ласкьяри заговорила.

- Господин консул, я хотела бы получить все же ответ на вопрос, который уже задавала вам. Почему вы оказались именно в нашей стране?