Судный день Орбитсвиля - Боб Шоу

– Что ж, я искренне рад принять вас в нашу общину. Я уверен, вы окажетесь очень полезным ее членом, – сказал Монтейн. – А теперь нам необходимо уточнить некоторые детали. Вас не смущают разговоры о деньгах? – Напротив, это одна из моих любимейших тем.

– Отлично! Деньги для нас сейчас очень важны.

Монтейн сел напротив Никлина в старое вертящееся кресло, поставил свою чашку на крышку гроба, а сам повернулся вместе с креслом в сторону Никлина. Будучи убежденным материалистом, Джим совершенно спокойно воспринял это неожиданное использование гроба с телом любимой жены в качестве обеденного стола, но в глубине души ему вдруг стало очень неприятно, будто он увидел нечто неуловимо отвратительное.

– Милли была бы рада услужить мне, – сказал Монтейн, словно читая его мысли, и поднес чашку к губам. – Мы все еще муж и жена. Вы понимаете, что я имею в виду? Мы связаны, пока тело моей жены не обретет покой в надлежащем месте.

– Я вполне вас понимаю, – пробормотал Джим, уткнувшись носом в свою чашку и давясь от смеха. "Почему, о Газообразное Позвоночное, в этом мире не встречается ничего в чистом виде? Почему в каждой драме обязательно присутствует что-нибудь страшно нелепое? Почему у каждого мессии обязательно либо визгливый голос, либо прыщи на заднице, либо что-нибудь еще? Может быть. Газообразное Позвоночное, таким способом ты даешь понять, что все это лишь часть гигантского розыгрыша?”

– Вы задумались, сын мой, – сказал Монтейн, – что вас тревожит?

– Да нет, ничего особенного, – справившись с собой, ответил ему Никлин. – Так, случайные мысли обо всем. Ведь не каждый день человек начинает новую жизнь.

Хотя все имущество Никлина было связано с Банком Первого Портала, тем не менее Джиму потребовалось гораздо больше времени, чтобы разделаться с ним, чем он предполагал. Постоянно всплывали какие-то неотложные дела, много времени ушло На то, чтобы разобраться со всякими личными мелочами –что-то требовалось сохранить, что-то уничтожить. Будущим владельцам мастерской и библиотеки следовало оставить массу разнообразных письменных наставлений и указаний. Когда Никлин договаривался с Дани о том, чтобы она заехала за ним в полдень, ему казалось, что на разборку всех дел он оставляет себе достаточно времени. Но сейчас его начинала охватывать паника.

За ночь погода изменилась. Ветер принес с запада хмурые серые облака и постоянно усиливался. Листья на ветвях свистящих деревьев свернулись в трубочки и начали издавать траурное монотонное завывание, напомнившее Никлину звуковые эффекты в дешевом фильме ужасов. Дождя еще не было, но воздух уплотнился и налился сыростью.

К счастью, этот день у Макси выдался выходным, так что Никлин был избавлен от его назойливых расспросов. Он с большим удовольствием нацарапал ему записку, что больше не нуждается в его услугах, но затем Джиму вновь пришлось сосредоточиться на гораздо менее приятных делах.

Куда бы ни направлялся, Никлин постоянно чувствовал, что за ним неотрывно наблюдают глаза Зинди. Наверное, как только она услышала эту новость от родителей, то сразу же поняла, что всему виной Дани Фартинг. Пока Никлин суетился по дому, Зинди, скорее всего затаившись где-нибудь поблизости, грустно размышляла о переменах в своей собственной жизни, неизбежных с отъездом ее лучшего друга. Джим очень хотел, чтобы они расстались как добрые друзья, но он не видел никакого смысла в поисках Зинди. Если девочка захочет, то появится сама.

За пятнадцать минут до полудня, несмотря на свои страхи, Никлин самым чудесным образом разделался со всеми делами. Он в последний раз окинул взглядом свое жилище, библиотеку, мастерскую, затем вышел из дома и аккуратно запер все двери. Опустив ключи в карман, где лежали документы для мистера Фигга, Джим подхватил единственный чемодан и направился прочь. Он перешел мостик, остановился, опустил чемодан на землю и принялся ждать Дани. Зинди нигде не было видно, а ведь она должна догадываться, что Джим вот-вот уедет. Хмурые тучи уронили первые капли дождя, Никлин перешел под дерево.

Мгновение спустя вдали показался голубой автомобиль. Никлин поднял было чемодан, но тут же опустил его – через заросли высокой травы к нему со всех ног мчалась Зинди. Он наклонился и подхватил бросившуюся к нему на шею девочку.

– Спасибо, Зинди, – прошептал Джим, – спасибо, что все-таки пришла.

– Тебя не будет на моем дне рождения! – со слезами в голосе прошептала она. – Ведь это уже послезавтра.

– Этот я пропущу. Поверь, мне очень жаль, что все так выходит. Но ведь впереди еще много дней рождения.

– Они так нескоро.

– Я обещаю тебе, что обязательно вернусь, чтобы повидать тебя.

Заслышав шум приближающегося автомобиля, Никлин сунул руку в карман и вытащил оттуда сувенир, найденный им сегодня в ящике стола. Он вложил в руку Зинди бронзовую древнеримскую монету.

– Смотри, не истрать за один раз.

Зинди невольно рассмеялась, потерлась мокрой от слез щекой об его подбородок и высвободилась из объятий Джима.

Никлин распрямился, отряхивая колени.

– Постой, Зинди, попрощайся с Дани, – попросил он.

Зинди, вздернув свой крошечный подбородок, бросила злобный взгляд на голубой автомобиль, затем повернулась и быстро побежала к своему дому. Капли дождя оставляли на ее светло-оранжевой майке яркие расплывающиеся пятна. Никлин грустно смотрел вслед ее удаляющейся фигурке, пока машина не затормозила совсем рядом с ним. Он обернулся. Дани подняла верх машины, и сейчас улыбалась ему из темноты кабины.

– Не стой под дождем, – весело крикнула она, – не то корни пустишь.

Новое жилище Никлина представляло собой передвижной домик, внутреннее пространство которого почти полностью занимали восемь коек. В первый момент эта комната, слегка напоминавшая каюту подводной лодки, привела Джима в полное замешательство. И лишь мысли о Дани вернули ему присутствие духа. Никлин твердо пообещал себе, что вынесет все трудности ради Дани и ее любви к нему. Но он также понял, что в эту ночь ему вряд ли удастся уснуть, слишком взвинчен и возбужден он был, слишком много мыслей теснилось в его черепной коробке. Поэтому Джим очень обрадовался, когда ему предложили сесть за руль и подежурить в смену, называемую "мертвой" –с полуночи до четырех часов утра. Он рассчитывал, не имея, правда никаких на то оснований, что первые дни будет предоставлен сам себе. Никлин был доволен, что проведет несколько часов в полном одиночестве да еще за работой, которая, скорее всего, вымотает его.

Сидя за рулевым колесом, он пребывал в том отрешенном философском состоянии духа, когда любые идеи можно было принять или отвергнуть, не подвергая их разрушительному анализу. Перед глазами вставали события последних трех дней. Сейчас они вызывали у Джима лишь не отличающиеся особой глубиной комментарии типа: "Что за странная штука жизнь!", или "Никогда не знаешь, чего ожидать, не так ли?", или "Неплохо бы вернуться в Оринджфилд и взглянуть на их дурацкие лица!", или, наконец, попросту: "Кто бы мог подумать!”