Краснокожая хищница - Роберт Бэккер

У плотоядных — ловких, сообразительных плотоядных — всегда так. Они наблюдательны и восприимчивы. Поэтому различные семейства плотоядных имеют тенденцию приобретать уникальный набор фамильных черт — частички мудрости, усвоенные благодаря тому, что молодежь подражает взрослым.

Молодой самец повел Рэд к границе зарослей. Ей было не по себе. Кругом пыхтели, фыркали самцы-гастоны, ожесточенно тараня друг друга.

Двое рапторов подошли к дальнему краю зарослей, где медленный ручей образовал несколько мелких заводей. Здесь не было дерущихся самцов. Не было громких воплей. К этому месту отправлялись проигравшие, выбывшие из игры. Самцы, избитые и помятые, тащились сюда, чтобы не попадаться на глаза победителям. Здесь они пили из лужиц и валялись в грязи, чтобы залечить раны.

Гастоны отнюдь не сообразительны. Их мозг лишь немного больше, чем у крокодила. По стандартам хладнокровных животных это большой мозг, но по сравнению с мозгом раптора он очень мал. Когда гастоны собираются в стадо до пятидесяти особей, объединенная мощь их бронированных тел заменяет отсутствие интеллекта. Но когда самец один, ранен или изнурен битвой, он практически беспомощен.

Рэд заметила, как из высоких хвощей осторожно высунулась еще одна морда раптора. Это была ее сестра. Она тоже нервничала.

Рэд понятия не имела, что делать дальше. Она отыскала взглядом самца, полагаясь на его решение. С тех пор как много дней назад ее партнер погиб под тушей астродонта, она впервые подчинилась указаниям самца, следуя за ним и действуя вместе с ним.

Ее сестра не доверяла никому. Но она решила держаться вместе с остальными двумя рапторами просто потому, что ее дети проголодались, а легкой добычи они за весь день не нашли. Одинокой самке ютараптора с детенышами на руках не приходится рассчитывать на необходимую добычу.

Молодой самец подошел к самой дальней заводи и прокрался в заросли. Обе сестры неотступно следовали за ним.

Они наблюдали скорбное шествие самцов, потерпевших поражение. Некоторые из них были молодые, впервые попытавшие счастья на «току», — эти самцы были побиты, но не сломлены. Они покинули поле боя только потому, что поняли: они не доросли до того, чтобы бороться со взрослыми самцами на равных.

Самцы средних лет были более мрачны и угрюмы. Многим из них в предыдущие сезоны уже выпадало стать отцами, но теперь их оттеснили более сильные, более крупные и злобные экземпляры. Эти самцы представляли наибольшую опасность — их распирало от скрытой внутренней злобы, которую они готовы были обрушить на первого встречного.

Бах! Большой самец внезапно повернулся к одному из молодых гастонов и изо всех сил ударил его в корпус. Это было глупо: тело юного самца покрывали прочные костяные шипы, и одно острие вонзилось нападавшему в глазницу.

Раненый самец неуклюже развернулся и, громко вопя, иноходью отбежал в сторону. Юный гастон тоже отпрянул в испуге.

Рапторы терпеливо ждали.

Рэд насторожилась: к ним приближался очень крупный самец. Он двигался медленно, спокойным, размеренным шагом. Рэд почувствовала, что этот самец особенный. Он не был тяжело ранен и не хромал. Однако что-то в нем было не так.

Его внутренние силы угасли. Неподвижные глаза уныло смотрели в одну точку. Он не реагировал на окружающих его побежденных самцов. В глубине своего мозга он уже сдался. Слишком много весенних битв осталось позади. Слишком много сезонов тело его подвергалось натиску гормонов. И вот уже третий год он покидает поле боя, так и не завоевав самку, и завод в его биологических часах заканчивается: его гены больше не нужны природе. Он лишний на этом празднике жизни. К чему суетиться и беспокоиться? Даже если он сделает все возможное, его шансы произвести потомство в следующем году ничтожны.

Молодой раптор стал осторожно пробираться сквозь заросли, следуя за усталым гастоном. Рэд с сестрой крались вслед за ними.

Гастон дотащился до ямы с грязной водой и улегся там. Теплая вода была приятна его шкуре. Он перевалился на левый бок, потом на правый, позволяя липкой грязи покрыть все бесчисленные ушибы и раны.

Молодой раптор начал дрожать в нетерпеливом ожидании. Гастон перетащился туда, где лужа была поглубже, завалился на левый бок и прикрыл глаза, почти целиком погрузившись в грязь. Теплая, успокаивающая ванна убаюкивала. Его мозг впал в тихое оцепенение.

Раптор двигался быстро и бесшумно. Он нанес своими задними когтями стремительный удар в незащищенное брюхо гастона. Следом за ним незамедлительно ударила Рэд.

Гастон взвыл. Лапы его беспомощно скрючились, приготовившись к защите. Но рапторы завалили его на спину. Сестра Рэд прыгнула сверху и одним ударом вспорола ему брюхо. Старший птенец присоединился к матери, проявляя в нападении взрослую свирепость и жестокость.

Мозг жертвы сдался еще до того, как тело перестало сопротивляться. Он понимал, что погибает, но в последние мгновения не ощущал ни страха, ни боли.

Стая рапторов три часа подряд поедала добычу, остальные гастоны не обращали на них внимания, совершенно не огорчившись потерей сородича. Сестра Рэд ела со смачным удовлетворением — впервые она одержала верх над гастоном и обнаружила, что мясо его очень приятно на вкус. Она то и дело подталкивала Рэд носом и прижималась к ней, всем своим видом выражая торжество победы и признательность. Она ласкалась и к старшей дочери, отмечая ее участие в серьезной охоте.

Сестра Рэд находилась в благодушном и счастливом настроении, что случалось с ней нечасто. Но она все еще не хотела признавать самца и не обращала внимания на его поклоны. Он попытался ткнуться мордой в ее морду, но она огрызнулась, презрительно искривив губу. Он отошел и сел в сторонке. Рэд смотрела то на сестру, то на своего супруга. Потом она нежно и надолго прижалась к нему мордой.

Когда наступила ночь, сытые детеныши устроились спать на своих привычных местах, бок о бок с матерью. Рэд освободила себе место между сестрой и птенцами, отодвинув их правой ногой, и улеглась. Глаза ее закрылись.

Что-то было не так, и она резко распахнула глаза. Самец все еще стоял, неловко оглядываясь по сторонам и завистливо принюхиваясь к спящему семейству. Потом он отошел к куче сухого валежника и начал медленно расчищать себе задними когтями временное гнездо. Рэд заметила, что он делал это очень неумело.

Рэд села. Спать, втиснувшись между кровными родственниками, было тепло и уютно. И все же она испытывала какое-то щемящее чувство, которое становилось все сильнее по мере того, как она наблюдала за жалкими попытками самца построить гнездо.

Она выпрямилась, приподнявшись над своей храпящей родней, и шагнула вон из этого теплого спящего клубка. Пустое место, которое она освободила, тут же заполнилось: сестра повернулась вправо, а птенец влево.

Рэд подошла к самцу и ткнулась мордой ему в бок. Потом собрала опавшие ветки, энергично загребая лапами. Валежника было недостаточно, она вытянулась вверх и зубами отломила с дерева несколько свежих веток.

Когда гнездо стало достаточно просторным для двоих, она села. Самец медленно подошел к ней и осторожно опустился рядом, оставив между ними небольшое пространство.

Рэд вздохнула и придвинулась к нему. Уже засыпая, она почувствовала, как он робко прижался к ней.

Август

Голод и тень от крыльев

Наступило время летней засухи. Реки обмелели, а водоемы пересохли, оставив лишь сухие пласты затвердевшей на солнце грязи. Стада травоядных покинули низины, и хищники, которые там остались, были вынуждены драться за скудные запасы пищи.

Голод разрушал социальные связи в стаях ютарапторов. Родители, ослабев от голода, не следили за тем, где находятся их детеныши.

Вожак стаи дейнонихов не мог поверить своим глазам. Необыкновенное везение. Совсем неподалеку он увидел бродившего в одиночестве детеныша ютараптора, и никаких признаков взрослых поблизости. Дейноних припал как можно ниже к земле и прощебетал двум своим братьям: «Поторапливайтесь!»

«Мы можем задрать этого птенца еще до того, как его родители узнают, что мы здесь», — думал он. Его мучил голод. Но он попытался бы убить этого детеныша, даже если бы был сыт. У хищников злоба заложена в характере с рождения. Уничтожить конкурента, пока тот не вырос, — всегда хорошая стратегия для плотоядных.

Маленький детеныш ютараптора первый раз в жизни отошел от своей семьи. В гнезде, которое родители построили на время, уже не осталось еды, и детеныш обнюхивал норы, в которых скрывались маленькие пушные зверьки, похожие на лесных цыплят.

«Чик-чик-чик… чк». Детеныш бросился к норе, откуда доносились тревожные сигналы.