Ночь белых вампиров - Томас Брецина

Это была самая высокая башня в городе, и в ней помещался вращающийся ресторан с круговым обзором. Отсюда открывался великолепный вид на город.

Отец Доминика показал детям островерхую башню собора святого Стефана и треугольные высотные здания городка ООН, в которых размещалось множество учреждений Организации Объединенных Наций.

— Они похожи на… на космические города будущего, — заявил Аксель.

А еще кникербокеры разглядели длинную темно-синюю ленту Дуная, что вилась через весь город, а также громадное колесо обозрения.

— Это колесо находится в венском Пратере — так называется старинный парк с аттракционами, — рассказывал друзьям Доминик.

Команда решила в ближайшее время нанести визит в это веселое место. Но обсуждать дальнейшие планы им не пришлось, потому что тут как раз принесли шесть больших румяных венских шницелей.

Когда друзья почти управились с едой, вдруг послышались какие-то странные звуки — прерывистый писк и потом протяжный свист.

— Что это? — удивился Доминик.

— Ой, извините! Это мои часы, — смутился Аксель.

— А ну-ка покажи! — приказала Лизелотта.

Аксель не без тайной гордости протянул руку, на ней красовались шестиугольные супермодерновые часы.

Брови у Лило поползли вверх.

— Эй, смотрите-ка, тут светится «позвонить маме!». Вот это да! Что это значит?

— Это мне подарили к концу учебного года, — сказал мальчик. — Они не только показывают часы и минуты, на них можно засекать время, в них есть еще будильник и блок памяти!

— Блок памяти? Это как у компьютеров! — показал свою осведомленность Доминик.

Аксель кивнул.

— Да. Этим часам можно давать задания, чтобы они о чем-нибудь вовремя напомнили. Если захочешь, они предупредят даже несколько раз!

— Вот это вещь! — с восхищением признала Лизелотта. — Ас виду и не подумаешь.

— Сейчас они мне напомнили, что я должен позвонить маме. Сказать, хорошо ли я доехал.

— Из дома позвонишь, Аксель, — сказала госпожа Каша. — А сейчас я предлагаю всем полакомиться на десерт яблочным рулетом!

Возражений не было.

Квартира у семьи Каша была не особенно просторная, и пришлось в ней ради гостей сделать кое-какие перестановки.

Аксель поселился в комнате Доминика, там стояла двухъярусная кровать, как в корабельных каютах. До сих пор нижний ярус служил Доминику как склад игрушек.

Столовая, которая одновременно являлась кабинетом для господина Каша, была теперь переоборудована в комнату для девочек. Поппи и Лило принялись распаковывать свои вещи.

— Что это с тобой творится? — спросила Лизелотта младшую подругу. От нее не ускользнуло, что Поппи все время какая-то притихшая, словечка не проронит.

— Не знаю, могу ли я рассказать… — выдавила из себя девочка.

Лизелотта села на свою постель и жестом указала Поппи место рядом. Поппи послушно присела около нее.

— А ну выкладывай, что там у тебя, — сказала Лило по-матерински. — Опять без спросу притащила домой какую-нибудь приблудную кошку?

Поппи покачала головой. Запинаясь, она рассказала Умнице, лидеру команды, обо всем, что произошло в редакции газеты.

— Я, конечно, знаю, что подслушивать нехорошо, — призналась она под конец. — Но это нечаянно вышло. Потому что… потому что…

— Не стоит мучиться по пустякам, — успокоила ее Лизелотта. У нее уже загорелись глаза, а мозг лихорадочно работал.

— Надо пойти к этой Петре Штокер и слегла надавить ей на зуб мудрости, — сказала она, как бы размышляя вслух.

Поппи только рукой махнула.

— И не мечтай! Там у входа сидит такой людоедский вахтер! Он не хотел пропускать меня даже с отцом!

Лило размышляла, потирая кончик носа.

«Ах, лучше бы я ей не рассказывала про это, — с сожалением думала Поппи. — Сейчас опять начнутся приключения. А у меня еще от пиратов Боденского озера страх не прошел!».

— Все сюда! — послышался из гостиной голос госпожи Каша. — У меня для вас кое-что припасено!

Все четверо сбежались к ней, сгорая от любопытства.

Мать Доминика помахала какой-то маленькой книжечкой.

— Это, мои хорошие, так называемый каникулярный билет. Тут расписана программа на добрую сотню мероприятий, одно интереснее другого. Завтра с утра отправимся в городскую ратушу, и каждый из вас получит такой билет. На каждом мероприятии детям дают марку, ее вклеивают в билет. Когда целая страница будет заклеена марками, вы получите право участвовать в лотерее желаний. И, может быть, именно ваше желание исполнится.

— Вот здорово! — воскликнула Лило, нетерпеливо перелистывая книжечку. Вдруг ее взгляд остановился на одной из страниц. — Как называется газета, из которой звонили твоему отцу? — шепнула она Поппи.

— «Большая газета», а что? — также шепотом ответила Поппи.

— Да так, ничего, — пробормотала Умница.

По лицу ее уже блуждала счастливая улыбка азарта.

Голос из футбольных ворот

Примерно в это же время господин Мюллермайер продолжал обыскивать школу. Загадочное исчезновение призрака не давало ему покоя. Он уже обследовал тот класс, в котором призрак что-то сверлил. Но ничего подозрительного там не обнаружил. Разве что около доски на полу виднелось пятно белой пыли. И больше ничего.

На дворе уже смеркалось, и господин Мюллермайер включил свет в коридорах. Благо для этого имелся общий выключатель.

Класс за классом он обследовал всю школу. Повсюду сунул нос, но толку никакого. Привидение исчезло бесследно.

«Остается один спортзал», — вздохнул Эхолот и направился по коридору к пристройке.

Он постоял в нерешительности, перед тем как взяться за ручку двери. Потом все-таки распахнул дверь. И замер в ожидании — что будет?

Но ничего такого не было.

Рука его ощупывала стену возле двери. Где-то тут должен быть выключатель. Пальцы слегка дрожали, когда он нажимал на кнопку.

— Кажется, у тебя крыша поехала, Фердинанд! — строго сказал он вслух сам себе.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем лампы дневного света под потолком, померцав, засветились.

Пустой зал встретил его мертвой тишиной.

Господин Мюллермайер напрягся и неровными шагами двинулся в другой конец зала к раздвижной металлической двери.

Волнение его дошло до предела, когда он раздвигал эту дверь.

За нею располагался темный длинный чулан. С трудом он различил там очертания каких-то ящиков и спортивных снарядов, у стены громоздились маты. А справа стояли переносные ворота для игры в футбол и гандбол.

— Никого, — вслух сказал сторож. — Похоже, мне это все померещилось.

И господин Мюллермайер хотел уже задвинуть дверь, но вдруг остановился: кажется, его окликнули по имени?

Его большие оттопыренные уши от волнения задвигались, он повел глазами налево и направо, стараясь не шевелиться.

Нет! И это померещилось.

— Фердинанд! — вдруг раздался высокий певучий голос. Он звучал гулко и отдаленно, как с того света.

— Что… кто… кто звал меня? — заикаясь, произнес сторож.

— Фе-е-ер-р-рди-и-ина-а-анд! — снова простонал голос. Теперь он звучал жалобно, с мольбой.

Господин Мюллермайер мужественно пытался сохранить спокойствие. Он вцепился в раздвижную дверь и пробовал определить, с какой стороны доносится зов.

— Фердина-а-а-а… — на середине слова голос захлебнулся в рыданиях и стонах. Будто кто-то душил зовущего.

Сторож выкрикнул отчаянное «нет!» и ринулся к выходу. Он выбежал в коридор, захлопнул за собой дверь и дважды повернул ключ в замке. Задыхаясь, он прислонился к стене.

Кто это был? Или его воображение играет с ним злые шутки? Или правда из футбольных ворот раздавался голос?

Он вытер платком пот со лба. Нет уж, больше он шагу не ступит в этот спортзал. Сегодня по крайней мере. А завтра… ну, завтра посмотрим…

В четверг утром около десяти часов четверо кникербокеров стояли у венской ратуши.

— Видите вон там человечка на средней башне? — сказал Доминик, показывая пальцем вверх.

— Кто это? — изумился Аксель. — Флюгер в виде рыцаря?

Доминик засмеялся.

— Это знаменитый хранитель ратуши. Снизу он кажется маленьким, а на самом деле он высотой три метра сорок сантиметров. А чтобы его во время бури не снесло ветром, он привинчен не намертво.

— Что ты несешь! — засмеялась Поппи. — Тогда бы он уже давно свалился.

Доминик только рукой махнул.

— Да нет же, он просто закреплен на маятнике. И на ветру крутится туда-сюда, тем только и противостоит природной стихии.

Аксель усмехнулся над сложным оборотом речи своего друга-кникербокера и заметил:

— Надеюсь, в сильную бурю этот хранитель ратуши не страдает от морской болезни!