Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия - Нелли Карпухина-Лабузная

И наши, тогда ещё вовсе не старички, а бодрые люди, работали, жили, трудились, получали от государства квартиру на старости лет. Пусть даже и без удобств, хрен с ними с удобствами! Зато море – вот оно, рядом. Плещется в двух шагах, качая утлые яхты.

Но так жили почти все. Тогда почти все.

Выросли дочки, красавицы на загляденье, нашли себе долю. Но о стариках своих (то есть о Нине Ивановне и ее втором муже) заботились, как и прежде. Общим усилием и перестроили хатку: из двух комнат сделали три. Как положено, в квартире имелась теперь и ванна, и тёплый нужник, и кухня. Да соточки две землицы свободной перед квартирой, где роскошно цвёл абрикос да пахли круглый год розы.

По ходу, как все, на общей волне девяностых, приватизировали эту квартирку.

Все делали чин чином, всё по закону. Добились разрешения всех инстанций, радуйся да живи! Грей косточки на тёплом ветру, да дыши воздухом моря.

Ага, размечтались!

На их беду, их квартира располагалась метрах так в 300 от берега моря, да не где-нибудь в старой Поповке или в Орловке, нет, в самом центре стариннейшей Балаклавы. Тут тебе и море, и отдых, и рестораны, и публика праздная, что гуляет весь год. Как грибы, повырастали отели да пансионы, гостиницы. Круглый год можно деньги качать с праздного люда.

Пей им про Грина, про Лесю Украинку да Куприна, накорми экзотикой разносолов из местных, обзови покруче свой ресторан «Символом золотым», «Станом рыбачьим» или «Избушкою рыбака», и греби деньжищи лопатой.

Волчары, кто помогучей да понаглей, так те отхватали себе по сотне гектаров. Кто похилей, шакальё, наметился и на квадратные метры.

Кто только не поотхватывал драгоценной землицы у моря. Я не шучу, именно драгоценной. Сотка, бывало, на рынке земли стоила и 20000 «зеленых», а то и за 50000 уходила. Понятное дело, олигархи платить не платили. Где шантажом, где властью казённой хапали да отнимали гектары и сотки.

Но то был крупняк. Премьер-министр с семьёй, сам президент со семейством, депутаты (а их 450!), министры и замы, администрация президента, и протчая, и протчая. И протчая. Не стало хватать и гектаров. Стали делить акры и сотки. Про сотки, это уже про этих, про шакальё.

Вот один из таких, из шакальего племени, и наметил себе гостиничку обустроить в метрах так близко от брега морского. Небольшую такую, этажиков в пять. Но в Балаклаве, но чтобы вся инфраструктура и коммуникации рядышком были. Чего тратить процентов 70 денег на канализацию да водопровод, инженерные сети и протча. Нужную лишь для города белиберду. А еще взятки, куда от них, взяток деваться. Да будь ты хоть негром преклонных годов, отдашь свои кровные на мзду, как заведено в независимой Украине.

А тут море плещется рядом, и инженерные сети на диво, и прочный фундамент.

Мешало только одно: два старичка да их дочка, учительница младших классов.

Малохилая сала, а не враги мощной силе из депутатских рядов!

И задёргались ниточки кукловодом, и задёргались из типа чиновников «рады стараться» да «чего изволите, пан?». А если конкретнее, то задёргалась сама госпожа прокурор Балаклавы, дама решительная, грозная для врагов государства.

Вот если бы так всю мощь прокурорского пресса да направить на преступную дрянь! И мелких краж не осталось бы, так боялись бы прокурора.

Ну, что мы о мелочи, о кражах, разбоях, да чиновничьей мзде. Не до мелочей жизни госпоже прокурору: надо бегом помогать властителям жизни в их желании «я хочу».

Понимаете, наслать на старичков да их дочку бандитов – старо, и, если можно сказать, не совсем эстетично. Всё-таки на дворе не девяностые века двадцатого, а двадцать первый век наступил.

Хочется покрасившее, по благороднее извратиться, чтобы заполучить фундамент, сети, да целых пять соток землицы в придачу. Дом двухэтажный, на первом наши престарелые достопочтенные проживают, а на втором оскудевает конторка частного предприятия. И вокруг дома целых пять соток земли.

Все просчитали депутатские очи. И цену постройки. И цену земли. И цену услуг прокурора, да и судейского корпуса тоже.

Не считали они старичков. Что с ними, считаться? Ещё чего, им и на мусорных свалках недолго осталось пожить. Короче, пенсионерские особи готовились на помойку.

А дочке строптивой, чтобы не брыкалась навстречу местному «правосудию», требуется нанести удар ниже пояса.

И появился под дверью жилища несчастных владельцев квартиры трёхкомнатной милицейский «уазик», оттуда браво выскочили «трое из ларца одинаковы с лица», а поддерживал их ещё более бравый молодчик, целый следователь прокуратуры некто Демидов (назовём его так).

И как начал он угрожать, и как начал орать, и как начал за руки хватать! На эту картину сбежались соседи. Ещё бы, не каждый день следователь-прокурор хватает двух старичков (им было уже под восемьдесят каждому), да орёт на них, что они чуть не враги государства.

Посмотрели менты на эту картинку, да и отъехали тихо. У рядовых служителей МВД совести оказалось гораздо поболее, чем у прокурора.

Муж несчастный Нины Ивановны только и смог что сказать: я был малолетним узником концлагерей. Так то были фашисты. Но они, даже они были лучше, чем этот Демидов.

Поехал Демидов и в школу, где зерна истины бросала детишкам дочь Нины Ивановны. Как навёл он там страху да ужасу! И характеристику то на дочку забрал (кстати, блестящую характеристику), и саму учительницу затерроризировал: отдавай, мол, квартиру, она очень хорошим людям край как нужна.

Ах, не дрогнули перед грозным прокурорским наездом ни старички, ни их дочка. Даром пропал прокурорский запал. Да и чего это ради отдавать свое, кровно нажитое да обустроенное по закону. Старик только твердил про фашистов в мундирах да детство в концлагерях.

Ну, да ладно, решила фемида, тогда мы подключим закон. Так решила тетёнька-прокурор, так стал действовать и подчинённый ей старший следователь (Демидов).

Сляпали враз уголовное дело.

И не было важно господам прокурорам, что минуло аж четырнадцать лет, как люди приватизировали квартирку. Придрались к тому, что якобы приватизация-то была якобы незаконна.

И пошла по уголовной статье некая дама ***, должностное лицо, проведшая приватизацию для старичков. В замшелых девяностых она по указке из органов, то ли партийных, то ли советских, подписала приватизацию. И всем было тогда хорошо: и государству, и людям, и органам, и даме ***.

Всем хорошо было все четырнадцать лет.

Пока прокурор не «нашёл по дороге» этот самый факт якобы незаконности приватизации. Во-во, именно так в постановлении о возбуждении уголовного дела и прозвучало: шла тетёнька прокурор по дороге, и нашла там вопиющий факт незаконной приватизации, случившийся аж в 1992 году. Не шучу. А цитирую документ.

Не хочется вас нагружать юридической скучной тематикой. Зачем оно вам? Это, быть может, и интересно студентам-юристам да практикующим адвокатам. Но уж больно интересно, с юридической стороны, естественно, было дело сляпано да состряпано.

И тем более интересно мне было вступить в это дело, покопаться в кишочках наших законов, и советских, и перестроечных, и нынешних. Тут не арифметикой пахло, а высшей математикой. Но это так, к слову сказать да о себе, любимой, напомнить: как никак, адвокат почти с сорокалетним стажем.

Можно чуточку философии? Спасибо.

Пусть меня простят все философы мира, но кажется мне, что рабовладельческий строй незыблем, исконен. Несмотря на все «измы», то бишь феодализм, капитализм да социализмы и коммунизмы, рабы были и будут всегда. И всегда будут над ними стоять господа: ханы, бояре, депутаты, сенаторы и прочая сволочь людская.

Но прежде всего рабство торчит в головах как рабов. Так и господ. Рабам подчиняться, да в землю навозом ложиться. Господам, ну, тут каждому по хотению да возможности. А потом тоже в землю навозом.

И ещё неизвестно: кто более раб? господин или же раб его, сиречь холоп? Один раб физический, подчинен диктату господ и властей, другой раб похуже, он раб страстей да смертных грехов.

А психология господина амёбна: я всё могу. Я всё хочу. И все последствия вытекают из всемогущего «я хочу».

А рабам? Что остаётся рабам? Повиноваться, стонать? Да шею склонять перед своим господином?

А где боярин, там и конюший и прочая челядь на услуженье найдётся.

Вот и в нашем случае дело такое: господин возжелал квартирку у моря, конюший (простите, простите, конечно же, прокурор) соответствовал этой поставленной цели. Последовал «фас», и закрутилась прокурорско-следственная, а потом и судебная карусель.

Как ещё не крутиться челяди, если домовладение пожелал целый зам. прокурора аж Генерального, одновременно бывший и прокурором Севастополя-города. К этому времени Балаклава не стала отдельным режимным объектом, стала просто районом города Севастополя. Открылось движение, потекли интуристы, за ними просто туристы: денежки потекли.

Пять долгих лет тянулись судебные тяжбы, пять долгих лет катаньем да мытьём прокуроры лбы расшибали, стремясь передать «богатенькому буратино» участок у моря с квартиркой на нём.