Прости нас, грешных - Александр Мень

Господи, прости нас, грешных.

Теперь вспомним о воздержании. В минувшем году были посты, были просто такие времена, когда надо было воздерживаться от скоромной пищи, от болтовни. Преуспели ли мы в этом? Умеем ли мы обуздывать язык хотя бы немножко? Стали ли мы больше воздерживаться от той же пищи? Как этого у нас мало! Стали ли мы за этот год терпеливей, спокойней, тактичнее с людьми? Нет.

Господи, прости нас, грешных. Ты все нам дал, чтобы свет Твой светился в нас. Нам надо было только принять Твои заповеди и укрепиться в Твоей благодати.

То, что я сейчас говорил, — что мы не преуспели ни в чем, — это неудивительно, потому что мы люди слабые. Но вера делает чудеса. Она двигает горами. Самая тяжелая неподвижная гора — это наша косность, наше маловерие, душевная тупость. И она может быть сдвинута только верой. Значит, вера является для нас ключом к Царству Божию. Она является залогом того, что мы получим благодатную помощь.

Господь сказал: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными»[55]. Мы не свободны. Не свободны потому, что мы — рабы своего эгоизма, эгоцентризма, своей самости. Мы в рабстве у мелких, ничтожных вещей, которые нас со всех сторон окружают.

Господи дай нам идти по жизни свободно, как подобает христианину.

Вот это — главное. Потому что можно знать весь реестр, весь перечень своих грехов и, не имея стремления к вере, с этим перечнем остаться навсегда. Его можно отпечатать и каждый раз приносить на исповедь в каком‑нибудь кармане — он всегда будет один и тот же, переписывать его не придется. Будет всегда один и тот же текст, и довольно большой. Вот это и есть стояние на месте!

Господь приносит нам спасение, то есть единство с Богом, встречу с Ним, переживание Его присутствия в нашей жизни, здесь и теперь. Но это спасение дается людям тогда, когда они отвечают на Божий призыв, когда они вступают с Господом в союз, завет. Если же мы сидим беспечно, косно, нерадиво, лениво, если мы хотим оставить при себе все свое, то как же нам войти в Царство Божие.

Господь говорил, что верблюду удобнее пройти в игольное ушко, чем богатому в Царство Божие. Никто из нас не богат так, чтобы это слишком нам мешало. Но ведь Он имел в виду другое — богатство в кавычках. Мы обвешаны мешками нашего самолюбия, наших прочих грехов, и уж где же нам в игольное ушко войти. Мы как мешочники, которые не могут пройти в узенькую калитку — и жалко бросить свою поклажу, и пройти невозможно — вот так и получается у нас. Поэтому толпимся мы у ворот и никак не можем войти. А ответ на эту трудную задачу только один — три слова! которые сказал нам Господь: «Не бойся, только веруй»[56]. Все! Все остальное пройдет.

Напоминаю вам о времени. О времени в том смысле, что годы летят, начался уже новый год. Близко третье тысячелетие, и неизвестно, кто из нас пересечет двухтысячный год, а кто умрет до этого. Подумайте об этом, чтобы мелочи жизни вас не съедали. Нам, служащим в храме, иногда немало помогает вид умерших. Почти в каждую службу мы кого‑то хороним, и когда смотришь на человека, лежащего в гробу, — какое это оздоровляющее зрелище! Оздоровляющее. Полезное для жизни! Потому что думаешь в это время: а месяц или неделю тому назад этот человек страшно переживал, что у него что‑то не постирано, что‑то не сделано, кто‑то ему не то сказал— и все это кончилось! Что осталось?! Вот то, что осталось, — человек перед Богом, это и должно быть самым главным, а все остальное проходит. Все остальное в конце концов оказывается мимолетным, как осенние листья — сегодня они висят на веточке, завтра валяются на земле, — и все.

Господи, помоги нам не отдавать своих и без того небольших душевных сил мелочности, суете, ничтожеству. Помоги нам не закопаться, не остаться во временном, но, когда коснется нас вечность, не предстать перед ней растерянными, неготовыми, полными всего преходящего, всего временного.

Только вера, только вера дает нам силы жить в этой жизни, в обычной, повседневной жизни, наполненной трудами, делами и отношениями. И в этой жизни мы должны жить с Богом, жить по Его воле, с мыслью о Нем— в первую очередь, во вторую очередь и в третью очередь. Только с Ним. Вот и все. Вот ключ к решению всех этих задач.

Поэтому сейчас попросим у Господа прощения, скажем:

Господи, прости нас, что мы не хотели войти в Твое Царство, а так стояли, ленивые и косные, у дверей, не сделав ни одного настоящего шага Тебе навстречу.

Господи, прости наши прегрешения, иже словом, иже делом.

21 января 1987

«Много званых, но мало избранных»

Мы сегодня пришли на пир Божий, на Трапезу Божию. Сам Господь призывает нас. Вот поэтому я хочу напомнить вам притчу о званых на вечерю, ведь сегодня мы – званые на вечерю Божию. Вечеря — это праздник! Вечеря — это радостное общение, вечеря — это торжество любви, общение с Господом и между собой, любовь Божия и наша.

И как вы хорошо помните, пришли на вечерю разные люди. Не лучшие, не самые разумные, не самые знаменитые, не самые уважаемые, а люди, которых хозяин подобрал по улицам да под забором. Все, кто были, — все были званы. Это мы с вами. Мы вовсе не самые лучшие, а может быть, самые последние! Но поскольку Божий призыв остается втуне, нас Он и позвал сегодня. Можно сказать, отребье, остатки! Так и было сказано в этой притче, что не пришли званые!

И тогда слуги, посланные господином, пошли по улицам и собрали всякую голь, чтобы дом праздничный, праздничная трапеза была наполнена. Это первое, что напоминает нам о смирении. Иногда бывает так, что человек гордится тем, что он верующий, как будто у него есть какие‑то привилегии, как будто он выше других. Нет, с теми, кто не пришел, у Господа разговор другой. А те, кто пришли, — пришли не потому, что заслужили этого, а по Его милости. И пусть каждый из нас хорошенько подумает, вспомнит и поймет, что могло случиться с нашей жизнью, если бы Господь нас не призвал, — мы так бы и остались в пыли, суете, на улицах своей жизни без света. Это должно в нас пробудить глубокую к Нему благодарность!

Господи, как мало мы это чувствуем! Как мало мы стремимся поблагодарить Тебя за то, что Ты нас к себе позвал. Можно сказать, что Ты дал нам жизнь, потому что вне Тебя мы не живем — мы только суетимся, только погрязаем в своем тщеславии, самолюбии, мелочных словах, мелочных обидах и претензиях. И так проходит вся жизнь в ничтожестве, пустоте и глупости. Но Ты нас призвал, напомнил нам, что есть другая жизнь, великая жизнь, большая жизнь, святая жизнь — жизнь христианская. Господи, прости нас за нашу гордыню и за нашу неблагодарность Тебе.

Но для того, чтобы откликнуться на призыв, этим людям, которые бродили по улицам, которых созвали слуги господина, надо было все‑таки встать и пойти. А у нас иной раз не хватает и этого малого движения! Уже званые, мы медленно, вяло идем на Трапезу Божию. Казалось бы, надо бежать, стремиться! — зовут тебя на праздник! А мы идем, как на повинность. Когда это бывает с нами? Хотя бы утром, когда мы имеем 5–10 минут, чтобы помолиться, чтобы обратиться к Господу. И мы вынуждены себя нудить, заставлять, мысли наши разбегаются, как будто молитва для нас — это таскание камней.

Господи, прости нас, грешных.

Иногда идем с сомнением и колебанием, думаем: а может, нужно было сделать что‑то другое, у нас ведь много дел, много обязанностей. Нам некогда, нам всегда некогда! Но все‑таки нас зовут, и вот мы пришли сегодня и стоим здесь.

А в притче рассказывается о древнем обычае. На праздник, особенно на свадьбу, бедняк не мог прийти в рваной одежде. Для того чтобы вид убогих людей не смущал гостей и не портил праздника, богатые хозяева ставили у входа привратника, а рядом – сундук, куда были сложены красивые чистые одежды. Каждому, на ком не было приличной одежды для участия в празднике, давали ее, чтобы он ее надел на себя. И Господь рассказывает нам эту притчу дальше: вошел один человек и не стал переодеваться. Что на нем было — грязное ли, рваное ли? Он так торопился сесть за стол и поесть, что отмахнулся от слуги, который ему предложил одежду, и в чем был уселся за праздничную трапезу. Но когда хозяин проходил среди гостей, он увидел этого человека, подошел к нему и спросил: «Почему ты сидишь не в праздничной одежде?» Это была обида, нанесенная хозяину. И что интересно: тому нечего было ответить, он промолчал! А господин велел его выгнать, выгнать с трапезы за неуважение. Промолчал он! Не мог же он сказать: «Что мне там одеваться и уважение выказывать, когда можно скорее сесть и поесть…» Молчал, нечего было сказать.

Мы с вами идем на праздник Божий, в храм Божий, на участие в таинстве Христовом. И, зная, что в большинстве своем мы не готовы к этому, Церковь дает нам возможность хотя бы в эти часы надеть на свою душу чистые светлые одежды, приготовиться! Но мы об этом не думаем и так и идем — небрежно, неподготовленные. Давайте вспомним, сколько раз мы приступали к Святым Тайнам не готовые, не желающие подготовиться. Сколько раз на вопрос Божий: почему ты не в чистой одежде, а в грязной? — нам нечего было сказать, потому что это было просто от нерадения; не от каких‑то обстоятельств жизни, а просто от нашей косности, лености, холодности, тупости сердца — от нерадения.