Безумие ночи - Ольга Горовая

Вздохнув, и ничего не понимая в происходящем, растерявшись в том множестве вопросов и неугодных ей ответов, которые атаковали разум Элен, девушка, завернув уголок покрывала над грудью, соорудила подобие тоги, и подошла к кровати.

Присев, она потянулась к кресту, удивляясь тому, как дрожат пальцы, и крепко сжала их на металле, не уверенная, стоит ли ей опасаться ожога…

А потом, вернулась к окну, продолжая удерживать серебро в ладони, и размышлять над тем, было ли покалывание в ее кулачке вызвано самовнушением, или же тем, что поддавшись его убеждению…, соблазнившись, Элен ступила на путь в погибель, уже расплачиваясь кусочками своей души за наслаждение…

Максимилиан не хотел пока разбираться с тем, что он понял, отвергая мысли, вонзая клыки в беззащитное, источающее запах страха, тело.

Но мозг не желал, вновь, проигрывать безумию, удерживая, едва отвоеванные, позиции.

Горячая кровь разливалась по его горлу… но она не имела того вкуса, который он хотел.

Это был не тот аромат, но Элен не выдержала бы, возьми вампир у нее еще хоть немного крови.

Да и, кроме того, эту кровь он брал не для себя.

Для нее.

Что бы она там не думала, какие бы планы побега не строила, Макс уже все решил.

У Его Элен не было выбора.

Никогда.

Даже, несмотря на то, что он так отчаянно пытался ей дать его…

Это оказалось сильнее вампира.

Но…, теперь…, после того… ужаса…. да, опустошения и ужаса, который вампир испытал в те секунды, осознавая, что наконец-то, причинил боль девушке; впервые понимая, что испытывали его жертвы, мужчина осознал и…, о да, и признал одну не логичную, абсурдную…, нереальную правду…, которая рождала определенную проблему…

Он не мог заставить Элен мучиться…, Макс не знал, отчего, все его действия, приносили девушке наслаждение, возможно, потому, что мужчина, на самом деле, не хотел давать ей муку?

Он не мог пойти другим путем, причиняя боль себе — потому что, тогда было больно Элен…, а он не хотел и, более того, не мог допустить этого…

Замкнутый круг.

Он не понимал, что…, как делать?!

Но, вампир знал одно: там, в той комнате, куда Макс поместил Элен, желая заставить ее признать, что она в нем нуждается…, признавая этим, что он сам, всем своим безумием, своим разумом, всем, чем он был — нуждается в ней…, несколько минут назад, Максимилиан понял, что не сможет существовать без этой девушки.

Без того, что она несла в себе.

Без того, что он ощутил в ней…

И, более всего, он хотел услышать это от самой Хелен.

Но для начала, вампир обратит ее.

Больше у него не было терпения.

Промедление не казалось теперь забавой.

Более того, мысль о том, что сейчас она одна — пугала его тысячами вариантов различных возможностей.

Его не интересовала разумность собственного объяснения, что девушка не могла никуда выйти.

Ее могли найти, используя его.

Он должен был сделать Элен неуязвимой.

Вампир отбросил мертвое тело, понимая, что не оставил и капли крови в нем.

Это не имело значения. Он сознательно причинял боль этому человеку. Делал все, чтобы его смерть прошла в агонии, утоляя свое желание боли…, и понимал, что не в боли нуждается, а… в Элен.

Хотя…, мука этого смертного порадовала вампира.

Однако же, она над ним не довлела.

Наличие пытки перестало быть чем-то необходимым для равновесия вампира.

У его безумия появилась новая навязчивая идея.

С темно-синими глазами, и волосами, пахнущими лесом.

С телом, которое забирало не то, что здравую, любую, даже самую безумную идею у мужчины, хоть он и столь давно был вампиром.

Становилось очевидным, что теперь, Максу мало что было необходимо, кроме Элен…

Черт, он не мог себе даже вообразить ничего, помимо этой девушки, что, вообще, рождало бы в нем необходимость.

Все теперь было в нем — для нее, даже кровь, которую он забирал у очередной жертвы, была для Элен.

О, и да, Макс ни минуты не сомневался, что он сможет убедить и заставить девушку. В конце концов, не было похоже, что и она, хоть в чем-то, может противостоять вампиру. А мужчина был уверен, что она смогла бы бороться, если бы истинно хотела этого.

В конце концов, Элен не поддалась ни Ротану, ни Теодорусу, когда была у них в подчинении…

Мысль о враге заставила напрячься вампира, еще сильнее вынуждая его сомкнуть клыки, стиснуть пальцы, прорывая кожу, разрывая мышцы, все еще, сопротивляющегося тела.

И все равно, мука жертвы не затмила и частицы его страха о Элен.

Макс отбросил от себя искореженное тело, понимая, что его лишили путей к отступлению…. правда…, пекло!!! Нельзя сказать, чтобы его это задело!

Усмешка расплылась на покрытых кровью губах вампира.

И темная фигура растворилась во тьме, не заботясь о том, что оставляет на тротуаре два искореженных и обескровленных тела.

Он хотел к ней. Все остальное не имело значения.

Но, проступая материальностью в полусумраке комнаты, в которой оставил Элен, Макс замер, не понимая, что девушка делала.

Наблюдая за тем, как, стоя у открытого окна, так и завернутая в покрывало, она крепко сжимала в руке его кинжал, на лезвие которого так пристально смотрела…

Что, во имя пекла, Элен вздумала сделать?!

Глава 8

Вампир стоял неподвижно, впервые за сотни лет, не вполне уверенный в том, что стоило делать.

Хотя, ему бы…, дико…. хотелось, чтобы она не стояла там…

Чтобы Элен отошла от распахнутого окна, окруженная вихрем влетающих в него снежинок, не напоминая ему о том, сколь хрупка была жизнь человека.

Он уже не мог не успеть, не так ли?…

Макс не хотел, чтобы ее пальцы сжимали рукоять ножа, удерживая лезвие столь близко к бледной коже, обескровленной им…

Пекло! Да как, вообще, у нее еще были силы стоять?!

Словно почувствовав его появление в комнате, Элен подняла глаза на мужчину, вздрагивая всем телом…, не давая ему понять, то ли от неожиданности, то ли от холода, и отступила на шаг, шаря рукой с зажатым кинжалом в поисках опоры по подоконнику…

Вампиру не понравилось то, что она делала это в направлении окна.

Не то, чтобы девушка могла выпасть…

Но, дьявол забери все!! Он не желал, чтобы была хоть какая-то вероятность…

Максимилиан сделал плавный шаг вперед, приближаясь к девушке, напряженно смотрящей на него…

Немного раньше в комнате…

Элен прижала к груди, так и покалывающий кулачок, не в силах разобраться в самой себе.

Да и, помимо метаний душевных, у нее было предостаточно физических мук.