Поцелуй истины (СИ) - Снегова Анна

На платье ведьмы — особая магия, которая заставляет его всегда быть чистым и белоснежным. Удобно, конечно… но кто бы знал, как оно мне до смерти надоело! А всё из-за этого дурацкого проклятия, неведомо когда и неведомо кем наложенного на ведьм. Из-за которого с самого рождения любая одежда, какую ни наденет ведьма, обращается сначала в белую рубашонку, а потом в белое платье, когда девочка подрастает. Я могу взять любой чудесный наряд из того шкафа — он всё равно превратится в белое. Жалко!

Я с наслаждением искупалась, едва не заснула прямо в горячей воде. Непередаваемое наслаждение! Пожалуй, даже больше, чем шоколад. Хотя нет, шоколад лучше… Не знаю, не могу решить.

По счастью, успела и высушить волосы, и одеться к моменту, когда в дверь осторожно постучали.

Метнулась открывать… и робко застыла на пороге, не представляя, как себя теперь с ним вести и что говорить.

У Родерика было усталое, но довольное лицо.

— Эби, всё получилось! Люпен от страху выдал всё, что мы хотели услышать, и даже чего не хотели тоже. Грязных тайн хватит на то, чтобы восстановить против Готфрида ещё парочку младших родов. На рассвете выступаем — родичи приведут своих данников через портал. Откроем во дворе побольше, Гэвин остался и обещал помочь. Прости за то, что этот балбес тебе наговорил — он неплохой парень, просто ветер в голове.

— На рассвете?.. — проговорила я убитым голосом.

Он вздохнул.

— Да. Когда подтянутся все войска и эта бесконечная ночь, наконец, закончится. Нельзя откладывать — Готфрид, без сомнения, пронюхает, что к чему, как только хватятся градоначальника и оттает Элдрин. Как ты помнишь, мы с тобой оставили после себя в казематах ледяную статую. Нет, Эби, — следует непременно использовать эффект неожиданности и напасть первыми!

Родерик замолчал, очевидно глубоко задумавшись и мыслями уже в завтрашнем утре. А я не знала, как спросить о том, всерьёз ли было то, что он сказал — там, в зале, перед всей своей семьёй. Обо мне.

Он устало потёр переносицу.

— Пожалуй, хотя бы часика три поспать необходимо. Я зашёл убедиться, что тебе удобно и ничего не нужно.

Я покачала головой.

— Нет, всё замечательно! Такая чудесная комната, твоя мама была так добра…

Он посмотрел на меня внимательно.

— Хм. Эби. Я, конечно, решил оставить службу, но поверь — Инквизиторские инстинкты не вытравишь. Я же вижу, что ты мне врёшь. Тебе здесь не нравится.

Я скисла.

— Не то, чтобы…

— Эби!

— Ну хорошо, хорошо! Просто это же ерунда… я не привыкла к таким большим спальням. И к таким большим кроватям. Чувствую себя, как зверёк, которого вытащили из норы на свет…

— Так, ладно! Я понял. Моей неправильной ведьме просто нужна неправильная комната. Идём!

Родерик схватил меня за руку и потащил обратно в коридор. Я давила улыбку и старалась приноровиться к его быстрому шагу.

Лестница, поворот, снова лестница… стрельчатое окно с низким подоконником, за которым тихо плывут серые облака по чёрному ночному небу, а напротив — низкая дверца с коваными петлями.

Родерик толкнул дверь, зажёг шар магического голубого света на ладони и отпустил его к потолку.

— Обычно магией не освещаем, чтобы зря не расходовать силу, но для тебя сегодня исключение. Смотри! Здесь тебе спать будет уютно?

Я едва не вскрикнула от восторга.

Комната была маленькая. Очень маленькая! Там всего-то был справа один диванчик в ширину всего помещения, напротив двери висел тканый гобелен с изображением какого-то странного зверя, а по левой стене… по левой стене от пола до потолка был огромный книжный шкаф!! Столько книг я никогда не видела!

— Так… судя по тому, как глаза заблестели, я угадал. Нравится?

— Да я в этой комнате готова всю жизнь прожить!! — просияла я, уже предвкушая знакомство с сокровищами этого шкафа. Собственно, в лесу одно из моих любимых занятий было — бесконечно перечитывать одни и те же потрёпанные томики короткой тётиной книжной полки.

— Это не комната, а небольшая читальня. Стаскивал сюда подростком любимые книги и зачитывался иногда до утра, вот матушка и приказала поставить диван помягче. Но никаких «всю жизнь» — когда вернусь, станем тебя приучать к нормальной кровати.

Прозвучало это… многозначительно. Чтобы скрыть смущение, я перевела разговор. Да и, честно говоря, хотелось хоть ненадолго задержать рядом своё синеглазое счастье. Пусть бы эта Новогодняя ночь никогда не заканчивалась! В который раз за ночь я прошу об этом небеса… уже сбилась со счёту.

— А что это такое на гобелене? Никак не разберу.

Родерик неожиданно рассмеялся:

— Слон, Эби! Я же обещал, что когда-нибудь тебе расскажу, что это за зверь.

Я вспомнила и улыбнулась тоже. Уселась на диван, попружинила. И правда мягкий.

— Спасибо… здесь так здорово…

Подняла глаза — и потерялась в обволакивающем синем бархате. Родерик смотрел на меня как-то… по-другому сейчас. И мне нестерпимо захотелось разгадать, что за тайна прячется в этом взгляде.

Он глубоко вдохнул… выдохнул… перестал прислоняться плечом к дверному проёму.

— Так, Эби… а теперь, пожалуй, спать! Сладких снов. Не вставай провожать меня утром. Лучше встретишь, когда вернусь с победой. Терпеть не могу прощаний.

Я разочарованно закусила губу.

— Да! И чуть не забыл. Это тебе. Захватил по пути.

И он положил на книжную полку прямоугольник в золотистой фольге, от которого поплыл тонкий аромат шоколада с апельсинами.

Хлопнула дверь.

Я вскочила, схватила шоколад и вгрызлась в него в досаде. Кусала большими кусками, почти не ощущая вкуса. Нет, всё-таки что-то тёмно-ведьминское во мне определённо есть! Захотелось убить синеглазого гада. Ну как можно было так просто уйти!

Доев шоколад, я плюхнулась животом на диван. Поворочалась, радуясь его мягкости. Потом ещё долго лежала и пялилась в потолок. Мысли кружились в круговерти, которая никак не желала останавливаться.

В конце концов, я поняла, что уснуть никакой возможности нет. Даже в такой замечательной комнате и после такой замечательной плитки шоколада. Нет — после неё стало только хуже! Потому что я вспомнила, как он кормил меня шоколадом, и наш безумный поцелуй со вкусом новогодней сладости на губах. Это воспоминание окончательно вывело меня из себя, и я вскочила.

Понятия не имею, как найду комнату своего Инквизитора в такой огромной крепости. Ведьмовское чутьё поможет! По запаху шоколада, в конце концов. Приподняла одной рукой подол длинного платья, на цыпочках подкралась и осторожно распахнула скрипучую дверь…

— Ой.

Родерик Алантер собственной высокородной персоной торчал в коридоре, небрежно опершись локтями на подоконник, и смотрел в постепенно светлеющее небо. Услышав меня, медленно выпрямился и обернулся. На нём вместо чёрной Инквизиторской куртки была синяя сорочка со шнуровкой на груди, удивительно подходившая по цвету глазам. Серебристая вышивка внизу — наверняка мамиными руками. Ужасно непривычно было видеть его в чём-то, кроме чёрного. Как будто другой человек… хотя нет, всё тот же. Самый любимый на свете.

Глава 20

Я рванула с места и упала в заботливо приготовленные объятья.

— Моя неправильная ведьма так и не смогла заснуть? — проговорил Родерик вкрадчиво, смыкая кольцо рук за моей спиной и лаская лицо взглядом.

— Ага. Как и мой неправильный Инквизитор.

— И почему, позволь поинтересоваться? — он отвёл прядь волос, упавшую мне на лицо, и осторожно заправил её за ухо. А у меня от этого простого жеста внутри словно искры высекли, и они побежали в пляс по всему телу, как магические огоньки, которые я любила зажигать на своих новогодних ёлочках.

— Я лежала и думала… а ведь кое-какие вредные личности так и не рассказали мне, что это за третий пункт Кодекса Инквизиторов! И какие там есть ещё пункты. А ты же знаешь — я ужасно любопытная! Поняла, что умру от любопытства, если не расспрошу тебя как следует, не дожидаясь утра.