История Оливера - Эрик Сигал

Дом для меня — это все еще место, где я живу с Дженни.

Парадокс: говорят, все мужья любят воображать себя холостяками. А я — псих. Я погружаюсь в грезы о том, что женат.

И это помогает мне сохранять свой дом неоскверненным. Берлога, куда никто не заглядывает. То есть, ничто не нарушает утешительную иллюзию, будто все, что у меня есть, я с кем-то делю.

Время от времени приходит письмо, адресованное нам обоим. И Рэдклифф регулярно присылает ей письма с просьбой о добровольных взносах — результат того, что никому, кроме друзей, я не сообщил о смерти Дженни.

Единственная чужая зубная щетка в ванной комнате принадлежит Филиппу Кавиллери.

Вот и получается: или обман одной… или предательство другой.

Заговорил доктор Лондон.

— И в любом случае вы оказываетесь в положении виноватого.

Он понял. Но, совершенно неожиданно, его проницательность только ухудшила все дело.

— Должно ли это непременно быть или-или? — спросил он с намеком на философа Кьеркегора. — Неужели нет никакого другого объяснения вашего внутреннего конфликта?

— Какого? — Я действительно не знал.

Пауза.

— Она вам нравится, — спокойно предположил доктор Лондон.

Я обдумал его слова.

— Которая из них? — спросил я. — Вы не назвали имени.

23

Встречу с Марси пришлось перенести. По странному совпадению я назначил наше свидание на пять. В конторе я сообразил, что в это время у меня сеанс с психотерапевтом. Я позвонил ей, чтобы все отрегулировать.

— В чем дело? Струсил? — На этот раз совещания не было, и она могла меня подразнить.

— Я задержусь всего на час. Шестьдесят минут.

— Тебе можно верить? — спросила Марси.

— Это твоя проблема, не так ли?

Как бы то ни было, нам пришлось бегать в полутьме. Изумительно, когда в озере отражаются огни города.

Увидев ее снова, я почувствовал, как уменьшается тревога, которую я испытывал днем. Она была красива. Я совершенно забыл, насколько. Мы поцеловались и пустились бежать разминочным темпом.

— Как провела день? — спросил я.

— Ну, обычные катастрофы: избыток товаров, недостаток товаров, проблемы с перевозками, паника в служебных коридорах. Но, главным образом, мысли о тебе.

Я придумал, что сказать, гораздо раньше, чем надо было говорить. Неспособный к поверхностному разговору на бегу, я неизбежно сосредоточился на главном. Я потребовал. Она пришла. Мы оба здесь. Что она чувствует?

— Тебе интересно знать, куда мы пойдем?

— Я думала, что компас у тебя.

— Ты захватила какую-нибудь одежду?

— Конечно. Мы же не можем обедать в спортивных костюмах, правда?

Мне было любопытно узнать, сколько одежды она взяла с собой.

— Где она?

— В машине. — Она показала рукой в сторону Пятой авеню. — Это просто дорожная авиасумка. Ручной багаж. Очень практично.

— Когда надо быстро собраться.

— Верно, — сказала она, притворяясь, будто не знает, о чем я думаю. Мы пробежали еще один круг.

— Я думал, что мы пойдем ко мне.

— О’кей.

— Моя квартира не очень большая.

— Прекрасно.

— … и просто приготовим обед. Сами. Весь штат — ты и я. Я вымою посуду…

— Прекрасно. Но, Оливер, — спросила она немного грустно, когда мы пробежали еще метров сто. — А кто будет еду-то готовить?

Я взглянул на нее.

— Что-то в моем животе говорит, что ты не шутишь.

Марси не шутила. На последнем круге она рассказала мне о своей кулинарной подготовке. Та была равна нулю. Однажды она хотела поступить во французскую кулинарную школу «Кордон Блу», но Майкл возражал. Всегда можно заставить учителя приходить для вас готовить. Я был в некотором смысле рад. Я научился варить спагетти, делать яичницу-болтунью и с полдюжины других мудреных блюд.

По пути ко мне домой, — бегом было бы быстрее, чем на машине, — мы остановились у китайского ресторана, чтобы купить с собой еды. С огромным трудом я пытался сделать окончательный выбор.

— Проблемы? — спросила Марси, наблюдая за тем, как тщательно я изучал меню.

Никак не могу решить.

— Это ведь только обед, — сказала Марси. Что она имела в виду, я никогда не узнаю.

Я сижу в гостиной, пытаясь читать воскресный номер «Таймс» за прошлую неделю и притворяясь, что нет ничего необычного в том, что какая-то особа принимает душ в моей ванной.

— Эй! — слышу я ее голос, — полотенца какие-то несвежие.

— Да, — говорю я.

— А чистые у тебя есть?

— Нет, — говорю я.

Пауза.

— Ну, ладно, сойдет, — говорит она.

Ванная была наполнена запахом женственности. Я думал, что быстро приму душ и все, но этот прекрасный запах заставил меня продлить удовольствие. Или я боялся выйти из-под успокаивающего потока тепла?

Да, я был взволнован. Чувства мои обострились. Странно, но именно сейчас, когда меня ждет женщина, решившая поиграть со мной в семейную жизнь по моим непростым правилам, я не мог сказать, счастлив я или нет.

Марси Биннендейл была в моей мини-кухне, притворяясь, что сможет зажечь плиту.

— Марси, тебе нужны спички. — Я кашлянул, быстро открывая окно. — Я тебе покажу.

— Прости, — сказала она, чувствуя себя очень неловко. — Я здесь заблудилась.

Я разогрел китайскую еду, достал пива и налил Марси апельсиновый сок. Марси накрыла столик на колесиках.

— Где ты берешь эти ножи и вилки? — спросила она.

— Там и сям.

— Так я и знала. Нет хотя бы двух парных?

— Я люблю разнообразие. (У нас был целый комплект. Я его убрал вместе с другими вещами, наличие которых обязательно для семейной жизни.)

Мы ели, сидя на полу. Я был настолько раскован, насколько позволяла моя крайняя напряженность. Квартира была сильно запущена и захламлена так, что могла вызвать клаустрофобию, и меня занимало, не вызовет ли это у моей гостьи ностальгию по нормальному образу жизни.

— Очень мило, — сказала она. И дотронулась до моей руки. — А какая-нибудь музыка у тебя есть?

— Нет. (Я кому-то отдал стереосистему Дженни.)

— Ничего?

— Только радио, которое меня будит.

— Не возражаешь, если я включу?

Я кивнул, попытался улыбнуться, и Марси поднялась. Радио было у кровати. Что составляло четыре или пять шагов от места, где мы пировали. Мне было интересно, вернется ли она, или будет ждать, чтобы я присоединился к ней там. Заметила ли она мою депрессию? Не подумала ли она, что мой пыл уже угас?

Внезапно зазвонил телефон.

Марси стояла над ним.

— Взять трубку, Оливер?

— Почему нет?

— Это может быть какая-нибудь твоя подружка, — улыбнулась она.

— Ты мне льстишь. Это невозможно. Отвечай.

Она пожала плечами и сняла трубку.

— Добрый вечер… Да, номер правильный… Да. Он… Кто я? Какое это имеет значение?

Кто это, черт побери, на другом конце провода допрашивает мою гостью? Я поднялся и в ярости схватил трубку.

— Да? Кто говорит?

Молчание на другом конце было нарушено сиплым «Поздравляю!»

— О, Фил.

— Ну, слава Богу, — пророкотал Кавиллери.

— Как поживаешь, Фил?

Он полностью проигнорировал мой вопрос, продолжая настаивать на своем.

— Она мила?

— Кто, Филипп? — ледяным тоном спросил я.

— Она. Женщина. Девушка. Та, которая подошла к телефону.

— А, это просто служанка, — сказал я.

— В десять вечера? Да ладно, брось ты. Поделись со мной.

— Я имею в виду свою секретаршу. Помнишь Аниту, у нее еще такие густые волосы? Я диктую ей заметки о деле школьного совета, которым сейчас занимаюсь.

— Чушь собачья! Если это Анита, то я кардинал Крэнстонский.

— Фил, я занят.

— Конечно, знаю. Сейчас повешу трубку. Но не говори мне, что ты собираешься писать письма, ведь я знаю, что ты врешь.

Филипп вообще не из тех, кто говорит шепотом, а тут он говорил так громко, что его голос раздавался во всей квартире. Марси явно забавлялась.

— Послушай, — спросил я так холодно, что сам себе подивился, — когда мы увидимся?

— На свадьбе, — сказал Филипп.

— Что?

— А она высокая или маленькая? Толстая или худая?

— Огненно-рыжая и как пряник.

— А, — сказал Фил и, подхватив мою шутку, добавил: — Значит ты признаешь, что она особа женского пола. Ну, а ты ей нравишься?

— Не знаю.

— Ладно, забудь. Конечно, ты ей нравишься. Ты потрясающий парень. Если ей нужно, чтобы я тебя разрекламировал, могу сделать это по телефону. Дай ей трубку.

— Не беспокойся.

— Значит она и так не сомневается? Она тебя любит?

— Не знаю.

— Тогда что она делает в твоем доме в десять вечера?

По лицу Марси катились слезы от смеха. Надо мной.

Потому что я очень плохо разыгрывал пуританина.

— Оливер, я знаю, что мешаю, поэтому быстренько ответь еще на один вопрос, а потом делай что хочешь.